Небесный фермер (Farmer in the Sky) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 28

– Где тебя носило, горе мое? – осведомился он.

– Везде понемногу. Смотрел, как фермеры вкалывают. Но ему непременно нужно было знать, где я спал и чем питался.

– Билл, – сказал он, – это замечательно, что ты готовишься к экзаменам, но зачем же превращаться в бродягу? Я, конечно, тоже виноват. Надо было уделять тебе побольше внимания. – Он задумался, потом добавил: – Я считаю, что тебе надо пойти в здешнюю школу. Конечно, уровень преподавания там не ахти, но это лучше, чем болтаться без дела.

– Джордж!

– Да, так будет лучше… Что?

– Ты окончательно отказался от мысли о ферме?

– Трудный вопрос, Билл. – Отец нахмурился. – Я бы хотел, но Пегги… Трудно сказать. Хотя наша фамилия по-прежнему в шапке. Окончательно придется решать перед жеребьевкой.

– Отец, я займусь этим.

– Не понял.

– Ты будешь работать в городе и заботиться о Пегги и Молли. А я буду поднимать ферму.

Наша очередь на жеребьевку подошла через три недели; на следующий день мы с Джорджем отправились осматривать свои владения. Участок находился к западу от города, за грядой Кнейпера – район для меня совсем новый, я-то в основном разведывал на востоке, по направлению к энергостанции, возле которой располагалось большинство освоенных земель. Но здешние фермы тоже выглядели совсем неплохо: несколько акров сочной зелени, на остальных полях камни раздроблены и измельчены. Похоже на сельские пейзажи в Иллинойсе – хотя чего-то тут недоставало. В конце концов до меня дошло: недоставало деревьев. И все-таки даже без деревьев край был прекрасен. Справа, к северу, тянулись предгорья Большого Сахарного хребта. Милях в двадцати-тридцати виднелись заснеженные горные пики. Слева с юга изгибалась лагуна Серенидад, подходя к горам значительно ближе, чем в Леде. Мы брели в паре сотен футов над озером. Денек выдался погожий, и мне казалось, что я различаю противоположный берег. А может, просто померещилось. Картина ласкала глаз и веселила душу; даже отец и тот проникся. Он шагал, насвистывая «Милый край», и отчаянно фальшивил – свои музыкальные способности я унаследовал от Анны. Отец перестал свистеть и заявил:

– Билл, я тебе завидую.

– Мы все равно будем вместе, Джордж. Просто я ваш авангард. – Я немного подумал и добавил: – Джордж, знаешь, чем я займусь в первую очередь, после того как посею немного зерна?

– Чем же?

– Я закажу семян и буду выращивать для тебя табак.

– Да что ты, сынок! И не думай даже.

– Почему? – Слово «сынок» означало, что отец растроган. – Я могу заняться табаком с таким же успехом, как и другими культурами.

– Спасибо за заботу, но у нас будут дела поважнее. А к тому времени, когда мы сможем позволить себе такую роскошь, я и трубку-то разучусь раскуривать. Честное слово, я уже отвык. Мы потопали вперед, не говоря ни слова, но ощущая душевный покой и внутреннюю близость. Внезапно дорога оборвалась. Отец остановился и вытащил из сумки карту.

– Похоже, где-то здесь. На карте линия шоссе после обрыва продолжалась пунктиром, указывавшим, куда оно пойдет потом. От нашей фермы до этой несуществующей дороги было не более полумили. Судя по схеме, край наших владений – вернее, будущих владений, если мы сумеем их освоить, – тянулся на четверть мили вдоль северной стороны шоссе, а сам участок уходил к предгорьям. На карте было написано: «Чертеж 117-Н-2» и стояла печать, главного инженера. Отец уставился на место, где обрывалась дорога. Путь дальше преграждал поток застывшей лавы с меня ростом, суровый, как зима в штате Мэн.

– Билл! – сказал отец. – Как думаешь, вышел бы из тебя индеец?

– Надеюсь, что неплохой.

– Попробуем перелезть через лаву, чтобы не сворачивать с курса. Легко сказать! Мы боролись с ней, оскальзывались, пытались зацепиться. Лава только выглядит мягкой. Отец ободрал себе коленку, а я уже потерял счет нашим бесплодным попыткам. Но все-таки мы одолели преграду и очутились на поле, усеянном валунами. Они валялись как попало – булыжники величиной с кулак и глыбы размером с дом. Всех их пригнал сюда таявший лед, из которого впоследствии образовалась лагуна Серенидад. Джордж говорит, что у Ганимеда была бурная молодость, с кипящими парами и вулканами. Пробираться между валунами не так уж сложно, но с курса сбиваешься в момент. Пройдя совсем немного, отец притормозил и сказал:

– Билл, ты знаешь, куда мы забрели?

– Не-а, – признался я. – Но мы пока не заблудились. Нужно только свернуть обратно на восток, и мы непременно выйдем на место.

– Хорошо бы.

– Погоди-ка! Перед нами возвышалась громадная глыбина. Я забрался на нее без особых потерь, лишь слегка оцарапав ладонь.

– Вижу шоссе, – сообщил я отцу. – Мы чуток отклонились к северу. И, как мне кажется, слишком далеко ушли. Я на глаз прикинул расстояние и слез на землю. Мы прошагали немного к югу, затем вновь свернули на восток. Через какое-то время я сказал:

– Боюсь, мы прошли мимо, Джордж. Неважный из меня индеец.

– Да? А это что? Отец остановился, обогнав меня на пару шагов. Прямо перед ним из камней была сложена пирамидка, а на верхнем плоском булыжнике красовалась надпись: «117-Н-2, юго-восточный угол». Выходит, последние полчаса мы бродили по своему участку, и огромный валун, на который я взбирался, тоже был нашей собственностью. Мы присели на плоский камень и огляделись вокруг. Говорить было нечего; оба мы думали об одном и том же: если это ферма, то я – мой собственный дедушка. Наконец Джордж что-то пробормотал.

– Что ты сказал? – спросил я.

– Голгофа, – громко повторил он. – Голгофа, усеянная черепами. Он сидел, глядя вперед как завороженный. Я проследил за его взглядом: неподалеку один булыжник взгромоздился на другой, и в солнечных бликах они действительно напоминали череп. Он смотрел на нас и скалился. Стояла такая тишь, что слышно было, как растут на голове волосы. Это место меня угнетало. Я отдал бы все на свете за малейший шорох или признак движения. Если бы из-за скалы высунулась ящерка, я, наверное, ее расцеловал бы. Но ящерицы тут не водились – никогда.

– Билл, ты уверен, что хочешь впрячься в хомут? – неожиданно спросил отец.