Эмили. Отчаянная (СИ) - "De Ojos Verdes" - Страница 59

Ему теперь часто не верили…

Стойкое чувство, что жизнь превратилась в черный тоннель. Где-то там в конце брезжит свет. Конечно, Марсель к нему дойдет, он сильный и выносливый. А сейчас ему надо думать, как остаться на плаву. С главой семейства попеременно сглаживались углы, а потом снова все обострялось. В основном, помогали обещания. Которые выполнялись на короткий срок. Пока не наступит ломка. Адово пекло, вынуждающее гасить агонию единственным доступным средством — очередной дозой. У него как-то всегда получалось добыть средства, поэтому репутация платежеспособного и возвращающего долги клиента была нерушима.

Тем временем у Ника наладилось на личном фронте, он поделился шикарной новостью — собирается жениться через пару месяцев. И Марсель задумался, разница в четыре года была не столь значительной, и если брат созрел в свои двадцать восемь, то, может, и ему присмотреться?.. Странные мысли. Но что только не лезет в голову наркоману…

Эта — бл*дь, та — бл*дь, следующая — выскочка, еще одна — пустышка. Он такой распрекрасный «завидный» жених, но они все — не те…

Амалию парень заметил, когда подвозил очередную пассию в университет. Такую буйную копну волос невозможно было пропустить… Завитки мелких черных колечек врезались в память яркой вспышкой. Молоденькая, улыбчивая и эффектная девушка прочно засела в мыслях. Кто бы мог подумать, что она будет такой гордой и недоступной?.. Ведь не обладала сногсшибательной красотой, но зато в ней определенно был стержень, стать, очарование. Марселю нравилось её добиваться, беседовать, завоевывать территорию. Уже четко прослеживалась готовность девушки покориться, и тут о них узнали ее родные. А Сочи — город небольшой, уютный, где многие друг друга знают не через шесть*, а всего лишь два-три рукопожатия… Естественно, ей запретили с ним встречаться. Да и куда это годится — ничего не сделал по правилам: ни разрешения у старших не взял, ни с братом не встретился, ни намерений не обозначил…а еще слухи о том, что наркоман… В общем, не чета такой примерной ляле с блестящим будущим.

Запреты Марсель не любил. Как и любой мужчина с горячей кровью. Решение украсть невесту было принято молниеносно. Ну, а что? Скоро ему двадцать пять, семья состоятельная, девочку прокормит, оденет, обучит… И Амалия будет хорошей дочерью, как мама и мечтала когда-то…

Была в душе какая-то сомнительная надежда, что появление жены как-то отрезвит его и поможет остановить этот темный водоворот. На задворках подсознания маячила опасная мысль — Марселя затянуло, инфинум и супремум контроля стерлись…

Друзья потихоньку отворачивались от него. Родственники, встречающие на улице, предпочитали менять направление — наслышаны об образе жизни. Родители теряли надежду на то, что вновь могут увидеть прежнего сына… Даже горечь в голосе брата, просящего прийти в себя, и та не тронула. Он уговаривал приехать к нему, сменить обстановку, взяться за другое дело, даже грозился прилететь сам… Но Марсель уверял, что всё в пределах разумного. У него получалось. Он умел владеть собой в такие минуты… Пускать пыль в глаза. А у самого в крови циркулировала бессменная эйфория.

И эта вседозволенность окрыляла…

Автомобиль был единственной недвижимостью, приобретенной на его имя. Он, естественно, продал тот давно. Купил вариант попроще, потрепаннее. Часто нужна была замена различных деталей, машина работала не особо исправно. Но кого это волновало? Главное, колеса вертятся…

А они и продолжали вертеться, когда парень влетел в грузовик, не сумев справиться с управлением. Его гораздо больше интересовал урод, совершающий обгон не по правилам, и всё внимание и силы были направлены на то, чтобы «культурно» сообщить тому об этом через опущенное стекло. Кровь кипела. Ему всё можно. Даже при скромной девушке, сидящей рядом. Очередной поток многоэтажного мата был прерван криком Амалии. Всё, что успел Марсель — развернуться, подставляя себя под удар. Это вышло механически, за считанные доли секунд его тело превратилось в месиво.

Самое страшное — обреченность. Бесстрастные лица врачей. У них таких, как сам пострадавший, сотни, тысячи… Они выполняют свои обязанности и апеллируют медицинскими терминами. Профессиональная лексика действует на нервы, она изобилует напряженными словами, окрашенными в уныние. А где-то там рядом беззвучно плачет мама, грузно смотрит и тяжело дышит папа, многозначительно молчит лучший друг, буравящий его внимательным взглядом, и потрясенно зависает несостоявшаяся невеста.

Есть маленькие шансы, что опорно-двигательный аппарат будет восстановлен. Надо соблюдать все предписания. Заниматься со специалистом, настроиться на нужный лад…

И закономерная мысль — этого может и не случиться.

Какой же мразью он себя чувствовал, в полной мере осознав, что сотворил с людьми, которые его любят, а также с Амалией, что зависела от него. Каждый божий день просил. Уходи. Живи. Но… От нее тоже успели отказаться. Как и от него. На лицах близких горела одна и та же надпись: ты получил то, что заслужил, мы тебя предупреждали. Они отказались от того Марселя, которого знали, и теперь каждый учился общаться с новым. Угрюмым замкнувшимся в себе и одичавшим существом.

Жуткие физические боли и посещающая его ломка как-то не способствовали позитивному настроению. Парень огрызался, посылал всех к черту, просил оставить попытки помочь ему. Дать сдохнуть и облегчить всем участь. Злился постоянно, не хотел никого видеть. Иногда почти бредил.

Миг сделал его немощным калекой. Популярный среди девчонок и уважаемый многими Марсель, привыкший ко всеобщему вниманию, знавший, чего стоит, вдруг в одночасье стал никому не нужным. Получал жалость. Пожелания скорейшего выздоровления. Пресные. Бессодержательные. И кривился от этого, зубы сводило от ярости. Он долго не мог смириться с такой участью. Даже интересовался способами отойти в мир иной так, чтобы не вызвать лишних подозрений. Казалось, так будет лучше для всех.

Спустя месяц такого бойкота и существования на обезболивающих, его настиг разговор с отцом, который сильно сдал. И это тоже било по крупицам выдержки. Голова его теперь было сплошь белоснежной, фигура осунулась, глаза впали… Марсель понимал — вина на нем. И мама тоже вдруг стала такой взрослой…а раньше все шутили, что она питается молодильными яблоками… Ник отложил свадьбу, но родители отговорили его от приезда. На кону была важная защита докторской, а помочь своим присутствием он всё равно бы не смог. Потому что лежачий младший брат был непробиваем.

Жить не хотелось. Каждое утро — мучительный стон. Организм трещит от неимоверного количества препаратов. Всё вокруг — одного цвета, вкуса, запаха. Всё вокруг — ничто. Всё вокруг — напоминание о том, как он слаб! Ничто, бесполезная никчемная субстанция.

Так вот, папа вошел в палату и молча сел на стул, который приставил ближе к койке. Вперился таким отчаянным и полным страданий взглядом… В усталых глазах…звенели слезы?.. Или это обман зрения? Или рассудок окончательно помутился? Его железобетонный во всех смыслах отец — и такая эмоция?!

— У тебя есть шанс, Марсель. Реальный шанс. Чудо, которого нет у многих в аналогичной ситуации. Ты, кажется, чем-то угоден Господу, раз тебе выпала такая удача. Но время идет, и если упустишь момент, ничего не получится. Я говорил со многими врачами, твои анализы и снимки отправлены и лучшим заграничным специалистам. Все твердят — надо бороться, пока ещё не поздно. Я тебя умоляю, слышишь? Ниже падать просто некуда. Оттолкнись от дна.

А потом порывисто встал и удалился нетвердой походкой.

Марселя вывернуло наизнанку.

Еще пара дней ушла на осмысление и принятие.

В следующий визит родителей он впервые за последние недели произнес что-то вразумительное:

— Заберите меня в загородный дом. Я буду жить там. Никаких чужих визитеров. Только врачи. Понимаю, насколько это всё дорого. Но когда… — осекся, почти произнеся «встану на ноги», потому что не особо верил. — Когда немного приду в себя, я верну тебе всё до копейки…