Ржевский 7 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 50

— Ух ты. — Дмитрий явно впечатлился услышанным.

— Ага. Ну а куда кому идти, в нашем роду с тех пор хорошо знают. Кстати, тогда же мы при царях и со стула перестали вставать, и шляпу снимать.

Блондин присвистнул.

— И на Встречах, сказал пращур, нашей ноги не будет, пока Отечество в реальной опасности не окажется.

— Предвидел⁈ — ахнул Дмитрий.

— Не знаю. Но про внутренних п***расов Предок всегда больше упоминал, чем про внешнего противника. Говорил, империи изнутри разлагаются, а не снаружи завоёвываются.

Глава 20

Мебель действительно классная.

— Шу, снимаю шляпу! — С нескрываемым восторгом гляжу по сторонам, осматривая третий этаж.

— Женская рука многое значит, — кивает топающая рядом Мадина, которая, слава богу, прекратила всматриваться мне в зрачки, пытаясь там разыскать неизвестно что. — М-м-м, японская школа интерьера действительно интересна.

— Мы же тоже по большей части в неформальной обстановке предпочитаем обходиться без стульев, как и вы, — вежливо отвечает Норимацу. — Столы одной высоты с вашими, карпешки того же типа.

— А где будет мой угол? — требовательно напоминает о себе дед Трофим. — Может, вон тот тупичок? В самом конце коридора?

— Пха-ха-ха-ха-ха, — Далия как обычно приличиями не заморачивается и принимается говорить, что думает. — Этот тупичок — треть премиальной части обустроенного, — принцесса топает каблуком в пол. — Я, конечно, в японском дизайне не сильна, но инкрустации по мебели в том «тупичке» — золото и платина.

Кузины Барсуковы задумчиво смотрят вначале на старика, затем на принцессу. Я тоже впечатляюсь: не думал, что и она в металлах понимает.

— А сама мебель — красное дерево драгоценных пород, — флегматично добавляет аль-Футаим. — Два зала, несколько спален, при каждой комнате — джакузи с маго-массажем. Инвентарь из серебра, включая столовые приборы.

Дед молча шевелит губами, но ничего не говорит.

— Господин Барсуков, как скажете! Но с поправкой на один нюанс. — Наджиб демонстрирует откровенную прохладу в голосе. — Вы, как самый старый член семьи моего мужа, разумеется, вольны выбирать любой угол в доме — тут решать вам. Это святое!..

Взгляд Трофима Ржевского оживает, сам родич веселеет и исполняется энтузиазмом: даже пританцовывать начинает на месте.

—… Но как жена Дмитрия и как хранительница семейного очага, не могу не предупредить, — продолжает менталистка. — Ваш амулетный допуск на территорию обновлённого имения будет действовать только на одну персону — на вас.

— Эй! Как так⁈ Что за беспредел⁈ — дедушка без разбега из вальяжного состояния молниеносно уносится в беспричинный стресс.

Возраст, что ли?

— Как так — на одного⁈ — Трофим Барсуков даже покраснел, словно ему только что объявили, что его родины лишают. — Почему на одного⁈

Пару секунд он перебирает пальцами в воздухе, затем словно находит подходящий аргумент для не пойми чего:

— У меня ещё жена есть! И ребёнок скоро будет!

— С вашей Анастасией, по счастью, у меня свои отношения, — Мадина коротко кланяется на ходу. — И, разумеется, являясь профессиональным целителем, я лучше вашего знаю о течении её беременности! Ей амулеты для прохода защиты я выдам сама. Это будут отдельные артефакты, не ваши.

— Пожалуй, не буду сейчас говорить, что у супруги дедушки есть и своё отличное имение, — жизнерадостно замечает вслух Далия. — А в свете намечающегося у вас семейного прибавления, господин Барсуков, обретаться в чужих перинах и углах именно ей, с её-то темпераментом, может прийтись банально не по вкусу.

— Ты же только что сказала? — Виктория сверлит принцессу подозрительным взглядом.

— Что именно? — наивно хлопает глазами монарх.

— Ты сказала, что не будешь говорить об имении Насти, но только что о нём сказала!

— Ой, как я могла! — Далия картинно накрывает рот руками. — Не может быть! Пха-ха-ха-ха-ха, — в следующую секунду её лицо меняется на нормальное.

— Когда-нибудь за дурацкие шутки можно и по шее огрести, — нейтрально на первый взгляд замечает рыжая Наталья, неприязненно косясь на аль-Футаим.

— На всё воля Аллаха, — та чересчур покладисто складывает руки перед собой, в её глазах по-прежнему веселятся черти.

— Погодите! Это очень принципиальный вопрос! На кону уважение к старости! — Дед Трофим возмущённо сводит брови и с суровой решимостью во взгляде мужественно поднимает подбородок. — Попрошу объяснить! Что значит амулетный пропуск лишь на одну персону⁈

— Пожалуйста, объясняю, — Мадина ещё раз вежливо кланяется по-японскому обычаю.

У Шу подхватила привычку, что ли?

— В свете последних событий над нашим участком стоит защита, сделанная в Эмирате, — менталистка мастерски подвешивает в воздухе ментальную иллюзию-схему, вот это пилотаж иллюстрирования. — Вот её узлы… управляющий контур… основной и дублирующий центры привязки разрешений на проходы… — дальше идут технические подробности, точнее, магические. — Уважаемый Трофим Степанович!

Дед мгновенно напрягается.

Ну да, вежливое и протокольное обращение в исполнении Наджиб — разведпризнак не из приятных.

— Я очень настороженно отношусь к вашим беспорядочным личным связям, — спокойно поясняет супруга. — Хотя они меня и не касаются, речь идёт и о моём доме тоже — и мне здесь жить.

— О чём речь? — делает старик хорошую мину при плохой игре.

— Чуть лучше узнав вас вблизи и являясь специалистом по менталу, я отлично вижу на всех слоях вашего сознания, чем именно вы планируете заниматься в этой части этажа.

— Э-э-э?

— Я вижу, — Наджиб упирает ноготь в лоб дедушки, — ваши желания и планы. И для чего вам отдельная от жены премиальная недвижимость, тоже чудесно из ваших мыслей читаю.

Какое-то время менталистка и старик меряются взглядами, продавливая друг друга.

Побеждает молодость.

Я, кстати, тоже проявил такт и не стал говорить, но «тупичок» дед и правда захотел изрядный, губа не дура: двести квадратов с лишним, несколько спален, полный амулетный фарш нескольких же санузлов при них, включая маго-гидромассажные ванны-джакузи, далее по списку.

Это не считая драгоценного, как оказалось, дерева мебели (кто б мог подумать, что доски тоже бывают драгоценными). И золотых да платиновых инкрустаций на них.

— Шу, а откуда у нас деньги на… — указываю взглядом на ближайший низкий столик, за которым по обычаям Японии и Залива полагается сидеть без стульев, прямо на полу, на специальных подушках, скрестив или поджав под себя ноги.

Уголки предмета мебели действительно затянуты золотыми пластинками, по которыми платиной отчеканены иероглифы фамилии Шу и выражения признательности от некоего анонимного государственного чина (судя по контексту).

Не то чтобы мне было жалко финансов на хорошую обстановку (боже упаси), просто интересно, откуда у жены из небогатой самурайской семьи за один день взялись такие ресурсы.

Мало ли. Вдруг мне о чём-то знать следует.

— Микадо передал этот, этот и этот гарнитуры в качестве личного подарка, — спокойно объясняет японка, указывая пальцем в три стороны последовательно. — Это из его летних павильонов. По нашим обычаям — отметка заслуг и благодарность в одном флаконе, что-то типа государственной награды.

— А как эту награду использовать? — мгновенно сориентировавшись, Трофим Барсуков начинает что-то живо прикидывать про себя.

— Любая пластинка, — Шу щёлкает ногтем по золоту, — может быть предъявлено любому государственному чиновнику Японии. Эквивалентна персональной грамоте, «просьба оказывать содействие предъявителю всего».

Она не продолжает, но я понимаю: всё равно что возможность орудовать от имени её Императора.

Занятно.

— Хренасе. — Виктория и Наталья уважительно переглядываются.

— Даже не верится, что в семье от монархов не протолкнуться, — добавляет рыжая. — Эй, не заводись! — тут же торопится оговорится она в адрес вскинувшийся было аль-Футаим. — Я без претензий! Просто не привыкну к новому статусу.