Ржевский 7 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 37

Говорю. Хотя роль ретранслятора мне несильно нравится.

— Сколько нужно на сборы? — священник явно воодушевился.

На такой аутсорс он не рассчитывал, но рад без памяти.

Вот чёрт, что ж там за церковь такая? И он что, ничего не решает?

— Через десять минут будем в вашем зале! Ждите, никуда не уходите! — вместо соотечественниц почему-то отвечает аль-Футаим.

Бардак какой-то. Чувствую себя идиотом.

Сходу и не сформулирую, что не так, ну что-то явно не так.

Дисгармония! Всё моё естество улавливает некую дисгармонию такого положения вещей. Пока я думаю над формализацией собственных претензий в адрес жён, они вереницей появляются здесь.

Одновременно с их приходом у дальней стены возникает новый портал, из которого выходит Анастасия Барсукова:

— Привет, Дим. Я с вами в Троицу. Говорят, ты главный на этом выходе? — она наклоняется и коротко целует меня в лоб.

Чёрт. Её немелкие молочные железы, качнувшиеся перед глазами, некстати отвлекают меня от стратегического анализа.

— Вообще-то я, как лицо духовное… — начинает басом речитатив отец Шурик.

Но его решительно, хотя и вежливо, перебивает Далия:

— Вы нам не указ. Извините. — Принцесса кланяется в качестве компенсации за грубость. — Во-первых, у нас есть свой муж. Во-вторых, вы — иерарх чужой религии. В-третьих, без нашей семьи у себя порядок не наведёте и не справитесь, сами только что признали.

— А тебе палец в рот не клади, — озадачивается церковник.

— Я у себя дома, — фыркает принцесса. — Мой дворец — мои правила. Портал до вас, кстати, тоже за мой счёт.

Некоторое время оговариваем технические детали. На удивление мирно.

Маги Дворца по маякам епископа за четверть часа открывают новое направление: магический овал выводит во двор какого-то монастыря.

Отец Шурик мгновенно становится хозяйственным-прехозяйственным. Оглядевшись, он вальяжно машет рукой:

— Туда! Вначале деда твоего проведаем. — Затем с претензией на проницательность бросает Насте. — Ты же за этим сюда направилась? Хотела супруга повидать?

— Погорячилась я тогда. — Анастасия неожиданно для меня опускает взгляд. — Какой бы ни был, а отец будущего ребёнка. Мы все не без греха; а то, что я его на улицу выставила… Как он⁈ — она выпрямляется.

В её глазах пылает требовательный огонь тревоги.

— Нашими молитвами, — спокойно кивает священник, личным примером указывая путь. — Оправляется. Времени на примирение вам много надо? После дело важное же.

Мои жёны, что интересно, дисциплинированно топают в кильватере и ни слова не говорят. Занятная тактичность.

Ладно, мне-то что. Дело богоугодное, если мыслить прагматично: решила княгиня Барсукова супруга своего грешного извинить — я только руки потру.

Родной дед. С такой молодой женой на старости лет — за него только порадуюсь.

Всё-таки хорошо то, что хорошо заканчивается.

— приходит от Мадины.

Как понимаю, этот же текст она продублировала и в общий чат.

Дискомфортно почему-то.

— Вот эта дверь. Эта келья, здесь выздоравливают, — отец Шурик решительно отворяет здоровенную деревянную конструкцию, которую бы даже я с одного удара не вышиб.

А неплохо они тут укреплены, если в палате для выздоравливающих мало не сейфовые преграды (иное дерево по коэффициенту прочности с металлом вполне поспорить может, это — в частности).

Однако то, что мы за дверями застаём вдевятером, заставляет меня усомниться в удачности Настиной инициативы.

Занятно ещё раз. Если бы пришлось где-то кому-то это описывать, я б даже не знал, с чего начать.

В здоровенной премиальной палате, именуемой кельей исключительно по недоразумению, находится то ли уборщица, то ли подавальщица. Трофим Степанович Ржевский-Барсуков не один.

Они оба стоят, хотя и не совсем одеты. Вплотную друг к другу находятся в вертикальном положении, так точнее; причём незнакомая сорокалетняя баба к деду расположена спиной.

С точки же зрения геометрии стоит и вовсе только нижняя часть её организма: потому что дама согнута в поясе под углом девяносто градусов и всё, что у неё выше талии, вперёд-назад дёргается по столу по причине ритмичных толчков сзади.

— А-А-А, ХОРОШО-ТО КАК!

В первую секунду даже испарину вытираю: это дед громогласно то ли проорал, то ли от радости не сдержался.

Слава богу, не у меня вырвалось.

Вот это да. Вот это поворот событий.

Молниеносно скосив глаза, по лицу Анастасии вижу: перспектива желанного примирения несколько осложнена. Спорным непредвиденным обстоятельством.

Далия и Мадина отчего-то многозначительно переглядываются и хлопают друг друга по ладони.

Глава 14

— Даже не знаю, что здесь сказать, — Далия затевает неуместно веселиться над чужой бедой, переходя на свой язык, чтобы никто не понял. — Как говорит наш муж, вот это поворот событий! Сейчас прольё-ё-ётся чья-то кровь, а-ха-ха-ха-ха, — начинает она подпевать, пародируя чью-то идиотскую манеру.

— Не смейся настолько откровенно, — предлагает изобразившая задумчивую физиономию Мадина.

Но именно что изобразившая: в глазах менталистки не просто пляшут, а буквально ходуном ходят даже не чёртики, а полноценные здоровенные черти.

По лицу вижу, что в душе Наджиб тоже заливается весельем. Только она в отличие от двойняшки старается этого не показывать.

— А-ха-ха! — аль-Футаим, типа пытаясь соблюсти приличия, в первый момент накрывает рот ладошкой, но закипающая внутри неё неудержимая и неподдельная радость тут же срывает с чайника крышку.

И что здесь такого смешного? Мне становится обидно за близкого родственника: разворачивается личностная трагедия, а кому-то хихоньки-хаханьки.

Ведь оформи он эту даму хоть на пять минут раньше — и всё. Были бы они одеты, никто бы ничего не узнал, жена в частности.

Или наоборот. Запланируй старик известный физиологический процесс хоть на пять минут позже сего момента —…

Эх-х. Вот это не повезло так не повезло. Роковое и крайне неудачное стечение непредсказуемых обстоятельств, здесь только вздохнуть и мысленно пожалеть бедолагу.

— ДАЛИЯ! — надеюсь, в моём голосе сейчас лязгнул металл. — НЕМЕДЛЕННО ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ! Не ржи, как кобыла! — моему возмущению именно что нет предела.

Причина нашего разногласия, в принципе, понятна: это не её деда сейчас убивать будут. По второму разу (и на сей раз вовсе не враги) — иной трактовки не по-хорошему спокойное лицо Анастасии не имеет.

Она буднично закатывает манжеты, перемещает спрятанный под рукавом концентратор с локтя на запястье и без лишних слов активирует сразу четыре каста, по два на руку.

Хренасе. Плазмой с таким количеством энергии всю эту келью выжечь можно вплоть до соседних этажей.

Ой-ой-ой. Бедный мой дедушка, хоть вмешивайся в его семейные отношения.

— Прекрати! — требовательно повторяю ржущей принцессе, поскольку самому хочется мало не плакать от досады на несправедливую к родственнику судьбу.

— Я тихонько, — отмахивается Далия, даже вида не делая, что собирается меня послушаться. — А-а-а-ха-ха-ха-ха! — противореча самой себе насчёт тихонько, она взрывается ещё одним приступом непристойного и неуместного в данной ситуации ржания (снова накрывала рот рукой, снова с чайника сорвало крышку).

Что же делать. Что же делать. Что же делать. Ничего искромётного в голову не приходит.

— Ой. — Трофим Барсуков, не снимая ладоней с, к-хм, кормы своей визитёрши, оборачивается на шум и видит посетившую его процессию. — Даша, кажется, тебе пора, — сипло произносит он партнёрше, не сводя глаз с фаерболов на пальцах жены. — Очень похоже на то, что второго раунда не будет, — добавляет мой дед, мужественно и гордо встречая надвигающиеся проблемы.

Или всё-таки Анастасия его бывшая жена? Но тогда чего она так неконструктивна?