Сказка - Кинг Стивен - Страница 53

Решение проблемы было очевидным. Если он будет мертв, то не сможет никому ничего рассказать. Полиция ничего не узнает, если предположить, что слух у миссис Ричленд не такой острый, как ее глаза (к тому же эти два выстрела были не очень громкими). У меня было даже надежное место, чтобы спрятать тело.

Не так ли?

Хотя его рука все еще закрывала лицо, я мог видеть между растопыренными пальцами его глаза. Голубые, с красными прожилками и проступающими слезами. Он знал, что я собираюсь сделать — видел это по моему лицу.

— Нет. Пожалуйста. Отпусти меня. Или позвони в полицию, если понадобится. Только не убивай меня!

— Как будто ты не собирался убить меня!

— Нет! Клянусь Богом, клянусь могилой моей матери, это не так!

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Дерек! Дерек Шепард![146]

Я ударил его по лицу его же пистолетом. Я мог бы вам сказать, что не хотел этого делать или до последнего момента не знал, что сделаю это, но это было бы ложью. Я знал, что делаю, и это было приятно. Из его носа хлынула кровь, еще больше потекло из уголка рта.

— Ты думаешь, я никогда не видел «Анатомию Грея», дебил? Как тебя зовут?

— Джастин Таунс[147].

Я ударил его снова. Он попытался увернуться, но это не дало никакого результата. Я не особенно быстро бегаю, но с рефлексами у меня все в порядке. Я почти уверен, что один из ударов сломал ему нос, а не просто разбил его в кровь. Он вскрикнул — но шепотом, почти неслышно.

— Ты, наверное, думаешь, что я и Джастина Таунса не знаю? У меня даже есть один из его альбомов. У тебя еще один шанс, ублюдок, а потом я всажу тебе пулю в башку.

— Полли, — сказал он. Его нос распух — как и вся левая сторона лица, по которой я бил, — и он говорил так, как будто был сильно простужен. — Крис Полли.

— Брось мне свой бумажник.

— У меня нет…

Он увидел, что я отступил назад, и снова заслонился здоровой рукой. У меня был план насчет этой руки, который, вероятно, еще больше понизит мои ставки в ваших глазах, но вам нужно помнить о моем затруднительном положении. Кроме того, я снова подумал о Румпельштильцхене. Может быть, я и не смогу заставить этого типа воткнуться в землю и разорвать себя надвое, но заставлю его смыться. Как Пряничного человечка, ха-ха.

— Ладно, ладно!

Он встал и полез в задний карман своих штанов, которые были не просто грязными — они смердели. У его куртки был надорван рукав, засаленные манжеты свисали бахромой. Где бы этот парень ни жил, это явно был не «Хилтон». Бумажник был потрепанным и тоже грязным. Открыв его, я увидел одинокую десятку и водительские права на имя Кристофера Полли. На фотографии он был молодым, с еще не разбитым, но таким же мерзким лицом. Я закрыл бумажник и сунул его в задний карман к своему.

— Похоже, твоя лицензия истекла в 2008-м. Надо бы тебе ее продлить — конечно, если ты проживешь достаточно долго.

— Я не могу…, — его рот захлопнулся.

— Не можешь ее продлить? Ты сбежал, да? Из тюрьмы? Так вот почему тебе понадобилось столько времени, чтобы ограбить и убить мистера Генриха? Потому что ты был в Стейтвилле[148]?

— Не там.

— А где? — спросил я.

Он промолчал, и я решил, что мне все равно. Как мог бы сказать мистер Боудич, это было несущественно.

— Откуда ты узнал о золоте?

— Видел несколько штук в магазине старого фрица. До того, как попал в тюрьму, — я мог бы еще спросить, как он узнал, откуда взялось золото, и как подставил беднягу Дуайера, но думал, что и так знаю то и другое. — Отпусти меня, я больше никогда тебя не побеспокою.

— Нет, не побеспокоишь. Потому что ты опять сядешь в тюрьму, и уже надолго. Сейчас я вызову полицию, Полли, и тебя посадят за убийство — вот тогда я послушаю твои «ха-ха» на этот счет.

— Я расскажу! Расскажу о золоте! Ты его не получишь!

Вообще-то это не так — согласно завещанию, золото принадлежало мне, но он этого не знал.

— Это правда, — сказал я. — Спасибо, что напомнил. Поэтому придется добавить тебя к насосному оборудованию. К счастью, ты мелкий гад, и я не сорву спину.

Я поднял пистолет. Мог бы сказать вам, что блефовал, но не уверен, что так оно и было. Я ненавидел его еще и за то, что он разгромил дом мистера Боудича, осквернил его. Как я, кажется, уже говорил, его убийство все упрощало.

Он не закричал — думаю, не хватило воздуха, — но тихо застонал. Промежность его брюк потемнела. Я опустил пистолет… немного.

— Предположим, я скажу, что позволю тебе жить, мистер Полли. И не только жить, но и пойти своим путем, как поется в песне. Тебя это заинтересует?

— Да! Да! Отпусти меня, и я больше никогда тебя не побеспокою!

«Говорит как настоящий Румпельштильцхен», — подумал я.

— Как ты сюда попал? Ты шел пешком? Или доехал на автобусе до Дирборн-авеню? — учитывая последнюю десятку в его бумажнике, я сомневался, что он приехал на «Убере». Он мог обчистить заднюю комнату мистера Генриха — вещи, подброшенные Дуайеру, делали это весьма возможным, — но если и так, то он не превратил ничего из своей добычи в наличные. Может быть, просто не знал, как это делается. Он мог быть хитрым, но это не всегда то же самое, что умный.

— Я шел через лес, — он ткнул здоровой рукой в сторону зеленой полосы за владениями мистера Боудича — всего, что осталось от Сторожевого леса, который покрывал эту часть города столетие назад.

Я понял, почему у него грязные штаны и порванная куртка. Миссис Ричленд не сказала, что вельветовые штаны маленького человечка были грязными, а она бы заметила это — у нее был острый глаз, — но она видела его несколько дней назад. Я думал, что он не просто шел через лес, а жил в нем. Где-то недалеко от забора, ограждающего задний двор мистера Боудича, вероятно, лежал кусок брезента, служивший ему укрытием, а под ним хранились его немногочисленные пожитки. Добычу из магазина мистера Генриха он, скорее всего, зарыл там же, как это делали пираты из сказок. Только пираты прятали свои дублоны и эскудо в сундуках, а сокровище Полли, скорее всего, лежало в сумке с надписью «АМЕРИКАНСКАЯ СЛУЖБА ПОДПИСКИ».

Если я был прав, его лагерь находился достаточно близко от дома, чтобы он мог следить за неким Чарльзом Ридом. Он мог узнать про меня от мистера Генриха. Мог увидеть во время моей поездки в Стэнтонвилл. И после того, как обыск в доме не дал ему ничего, кроме неоткрытого сейфа, он стал ждать меня, надеясь, что я приду за золотом. Потому что он первым делом сделал бы именно это.

— Вставай, пойдем вниз. Следи за золотыми шариками, если не хочешь еще раз навернуться.

— Можно мне взять немного? Несколько штук? Я на мели, чувак.

— И что ты с ними сделаешь? Заплатишь за обед в «Макдоналдсе»?

— Я знаю одного парня в Чикаго. Он не даст столько, сколько они стоят, но…

— Можешь взять три штуки.

— А пять? — он робко улыбнулся, как будто не планировал убить меня, как только сейф будет открыт.

— Четыре.

Он наклонился, быстро поднял их здоровой рукой и начал запихивать в карман брюк.

— Это пять. Брось один.

Он бросил на меня сердитый прищуренный взгляд — взгляд Румпельштильцхена — и отбросил один шарик. Тот укатился в угол.

— Ты злой мальчик.

— Это сказал святой Христофор из Леса, и мне стало стыдно.

Он приподнял губу, обнажив пожелтевшие зубы.

— Пошел ты.

Я поднял его пистолет, который, как мне показалось, был автоматическим 22-го калибра.

— Никогда не говори «пошел ты» тому, у кого есть пушка. Это неразумно, ха-ха. А теперь иди вниз.

Он вышел из комнаты, баюкая на груди сломанное запястье и сжимая здоровой рукой золотые шарики. Я последовал за ним. Мы прошли через гостиную на кухню, и он остановился в дверях.

— Иди дальше. На задний двор.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, широко раскрыв глаза и дергая губами.