Среди нас (СИ) - Вальтер Макс - Страница 24

— Просто подумал, что знаю, о чём пойдёт речь. А как оказалось…

— Да, понимаю вас, — вздохнул Степан Алексеевич и вернулся к моей кровати. — Рядом с вами было обнаружено три тела. Хотя их и телами-то назвать язык не поворачивается. Людей растерзали в мелкую труху. Котельников вторую неделю их словно пазл собирает.

— Котельников — это ваш…

— Судмедэксперт, верно. Их будто дикие звери порвали, хотя даже они на такое не способны.

— Ясно, спасибо.

— Да уж пожалуйста, — усмехнулся врач. — Странно, что вас не тронули. С другой стороны, там и без вас странного хоть отбавляй.

Глава 9

Терпение и труд

Я не впервые нахожусь на больничной койке, но на этот раз у меня свербело во всех возможных местах. Возможно потому, что я не чувствовал себя больным, хотя всё ещё оставался беспомощным. Миновала ещё одна неделя. И, несмотря на то, что моторика сильно улучшилась (я даже ел самостоятельно), об окончательном выздоровлении пока речь даже не шла.

Кто хоть раз лежал в больнице, прекрасно понимает, насколько это скучно. Даже с живыми соседями иногда не знаешь, чем себя занять, а я был окружён полутрупами. В общем, любое, даже самое незначительное событие казалось мне праздником. Неважно, вызов ли бригады реанимации к соседу, или жирная муха на потолке. За последней я внимательно наблюдал уже больше часа. А прошлой ночью нас покинул сосед с койки у противоположной стены. И этот момент вновь заставил меня задуматься о непонятном.

Когда посреди ночи я услышал его болезненные стоны, не сразу сообразил, что происходит. Затем в палату ворвались люди в белых халатах. Они что-то кричали, делали ему уколы и даже прикатили дефибриллятор. И как раз в момент его использования я в очередной раз увидел… нечто. Да, в силу своей профессии я верю в бессмертную душу, хоть и не считаю себя религиозным. Но увидеть её воочию…

Каждый раз, когда реаниматолог пропускал электрический разряд через тело умершего соседа, у изголовья кровати прорисовывался едва заметный человеческий силуэт. Он больше напоминал дымку, нежели что-то светящееся энергией, как это показывают в кино. И нет, на нём не было лица или одежды, казалось, что он и форму сохраняет лишь по привычке. Что с ним стало после того, как врачи зафиксировали время смерти и прекратили все манипуляции с телом, я не знаю.

Некоторое время я смотрел на оставшегося в палате мертвеца, скрытого под простынёй. Я всматривался в полумрак, прислушивался в надежде снова заглянуть за грань. Но увы, на этом мои способности себя исчерпали. Вскоре в палату вошли санитары, которые даже не удосужились надеть халаты. Они переложили тело на каталку и с мерным, повторяющимся скрипом одного из колёсиков выкатили её в коридор. Этот писк ещё долго слышался, гуляя эхом по длинным больничным коридорам. А я лежал и думал: насколько же это для них банально и буднично.

Сейчас воспоминания о вчерашнем уже не казались мне столь яркими. Напротив, они больше напоминали бредовый сон. И лишь пустая кровать у противоположной стены говорила о реальности произошедшего. А затем на тумбочку спикировала муха и завладела моим вниманием. Голова была пустой. Я просто наблюдал за тем, как насекомое суетится и зачем-то постоянно чистит задние лапки.

Спать я больше не мог. Поговорить не с кем. Буквально ещё пара таких дней, и я натурально спрыгну с ума. На вечернем обходе обязательно попрошу Степана Алексеевича, чтобы перевёл меня в другую палату, к живым людям. Очевидно же, что мне здесь больше не место. Я уже не лежу как овощ. Руки и ноги постепенно обретают чувствительность, становятся всё более послушными. Доктор мне даже эспандер принёс, чтобы я разрабатывал моторику. Сейчас его как раз исследует муха.

Да, в первое время я рьяно сжимал его в ладонях, но вскоре и это монотонное занятие наскучило. И теперь резиновый бублик лежит без дела, а меня обуяла лень и безразличие.

Дважды заходил отец Владимир. Я старался удерживать его как можно дольше. Сыпал всевозможными вопросами, лишь бы урвать ещё немного общения. Я даже на Валерича не злился. Напротив, каждый раз радовался его приходу и был готов выслушивать все нравоучения.

А вот Алиса так и не появилась.

О ней я спрашивал у всех, но никто не мог ответить ничего внятного. Я даже попросил отца Владимира сходить к ней домой, что он и сделал. Однако новости принёс неутешительные. Никто не знал где девушка и что с ней. И я уже начинал верить в теорию следователя, будто она испугалась и убежала, а теперь где-то прячется. Вот только сильно обострившееся в последнее время чутьё не переставая сигналило об обратном.

Радовало одно: я шёл на поправку. Степан Алексеевич обещал: если темпы выздоровления останутся прежними, то через две-три недели меня совсем выпишут. Осталось только как-то пережить эти бесконечные, скучные дни. Хоть бы книжку какую дали, страницы переворачивать я уже способен. Но это я, конечно, сам туплю, давно уже стоило попросить.

— Ну вот, Сергей Николаевич, ещё немного — и будете бегать, как тот зайчик по дорожкам, — улыбнулся Степан Алексеевич.

— Ага, прям почти спринтер, — ухмыльнулся я, продвигая ходунки ещё на сантиметр.

Ноги удавалось переставлять с большим трудом. Ступни не всегда слушались, и приходилось прилагать огромные усилия, чтобы поставить их прямо. Левая ещё более или менее, а вот правая иногда безжизненно волочилась. Но теперь я хотя бы мог до туалета самостоятельно передвигаться. Руки ожили гораздо быстрее, но и об их былой форме пока приходилось лишь мечтать.

В общую палату меня так и не перевели, хотя и из ПИТа забрали. Теперь я находился в натуральной одиночке, а за дверью безустанно, по сменам, следили полицейские. Из разряда свидетелей я резко переквалифицировался в главные подозреваемые. Мало того, эти ослы обвинили меня ещё и в пропаже Алисы. Вот такая вот суровая реальность. Ровно по этой причине я и не люблю органы власти. Слишком часто они переворачивают дело так, как им удобнее. Нет, я не хочу сказать, что тюрьмы переполнены невиновными, но вот навесить лишнего, чтобы параллельно закрыть пару висяков, они вполне способны. Я же вообще идеальный вариант.

Сторож из спортивной школы быстро меня опознал и подтвердил, что именно я вышел вместе с Алисой в тот злосчастный вечер. Какие-то соседи подтвердили драку у её дома с моим участием. Не забыли упомянуть, как девушка кричала в трубку, что её хотят убить. Впрочем, запись её звонка в полицию была также успешно подшита к делу. Никого подозрительного поблизости так и не обнаружили, да я и не уверен, что они сильно старались искать. Ведь гораздо проще работать по конкретному подозреваемому, тем более что улики сами ложатся как надо. А уж подогнать имеющиеся факты проще простого.

Не нужно быть гением, чтобы понять: я сяду сразу, как только меня выпишут из больницы. Поэтому я изо дня в день старался изображать плачевное состояние. От реальности оно мало чем отличалось, тем не менее разница есть.

— Степан Алексеич, — обернулся я. — Вы обещали новую книгу занести.

— Ты вначале её заслужи. Давай-давай, до конца коридора и обратно.

— Ох, жизнь моя — жестянка, — тяжело вздохнул я и снова переставил ходунки.

Полицейский внимательно следил за моими потугами, но с места даже не поднялся. Ну и правильно, чего напрягаться, если я до туалета каких-то пять метров почти двадцать минут скоблю. Ему ведь невдомёк, что в реальности я уже могу управиться и за пять. Да, может быть, я всё ещё не великий воин, но и не улитка. Сбежать в таком состоянии у меня пока вряд ли получится, однако пара недель усердных тренировок — и хрен он меня догонит.

Скуки ради я периодически составлял различные планы побега. Хотя особого выбора у меня нет: либо в окно, либо мимо полицейского. В последнем случае без драки не обойтись, но и с четвёртого этажа прыгать — не фонтан. Разве чтобы снова в палате полежать да знакомые ходунки ещё раз освоить.