"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 141

– А че делать? Кончать! Староват этот скот для приобщения.

За стенкой страшно закричала жена. Селивачев попробовал рвануться ей на помощь, и тут что-то холодное и острое безжалостно вонзилось в спину…

– Венька! – рыкнул Фрол. – Ты че, хочешь эту тварь с одного удара? Совсем сдурел, что ли?

– Да я так, для затравки! Щас мы по всей науке!..

Корчась на политом его кровью полу, Селивачев внезапно подумал, что являвшийся к нему полковник во всем был прав.

Во всяком случае, он будет знать, во имя чего отдает жизнь.

Но и эта мысль исчезла от новой пронзительной боли…

Как это часто бывает, бессонная ночь сменилась сонливым утром. Тревожные полуночные мысли растворились, уступили место сну, отрывочному, беспокойному, чем-то похожему на кошмарную явь.

Ольге снилось, будто она в кого-то стреляет, за кем-то гоняется и никак не может догнать. Потом этот кто-то стал гоняться за ней. Приходилось убегать, прятаться в каком-то большом и пустом доме, а маузер, как назло, исчез, растворился в воздухе, словно его и не было, и нечем было даже защититься от неведомого врага.

Но вот очередная пробежка привела девушку в комнату, почему-то оказавшуюся тетушкиной гостиной. В ней спиной к Ольге стоял крепкий невысокий мужчина с золотыми офицерскими погонами на поношенной солдатской гимнастерке и гусарских чикчирах.

Спасена!

Ольга радостно бросилась к офицеру. Тот обернулся на звук ее шагов, и сердце девушки провалилось куда-то вниз.

Перед нею стоял ее давнишний знакомец, мечта многих смоленских барышень, Либченко. Вот только красивое лицо капитана сейчас почему-то казалось страшным.

Нет, оно не утратило своей демонической привлекательности. Черные холеные усики, правильная линия бровей, гладко зачесанные волосы… Оно притягивало, манило, однако, чуть приглядевшись, девушка заметила выглядывающие изо рта клыки, а глубокие черные глаза почему-то приобрели кровавый оттенок.

Либченко шагнул ей навстречу. Ольга почувствовала, что надо бежать, спасаться, иначе произойдет нечто страшное, невообразимое, но ноги словно приросли к полу, а руки сами стали приподниматься, желая обнять красавца-капитана.

Еще один шаг. Капитан распахнул объятия, и в его красных глазах светилась погибель. Рот приоткрылся, среди ровного ряда зубов действительно оказалось два острых клыка.

«И у меня будут такие», – внезапно подумалось Ольге.

Что?!

Сердце ударило о грудную клетку с такой силой, что Ольга проснулась.

За окном уже светило солнце, слышались короткие команды, звякнули зацепившиеся друг о друга штыки.

Сон, всего лишь сон. Но до чего жуткий, сердце до сих пор никак не может унять свое бешеное биение! Даже в ушах отдается эхо его ударов.

Или не эхо?

Откуда-то издалека донеслись едва слышные раскаты. Не то гром, не то пушечная пальба. Потом, уже где-то в городе, часто захлопали выстрелы, стихли и вскоре возобновились несколько в стороне.

Девичья рука скользнула под подушку, нащупала там рукоять карманного маузера и успокоенно застыла.

Опять относительная тишина. Во всяком случае, на бой с прорвавшейся бандой непохоже. Так, озоруют, пользуясь уходом из города бригады. Бой же, настоящий, жестокий, кипит там, далеко, и, может, как раз сейчас один знакомый офицер ведет в атаку кавалерийский эскадрон…

Ольге так живо представилась эта картина, что куда-то исчезло воспоминание о кошмарном сне. Немедленно припомнилось вчерашнее решение. Она бы непременно выполнила его, однако помешало дежурство, а когда, наконец, сменилась, наступила ночь. Ехать одной в темноте, не зная толком дороги… Нет, хотя Ольга не считала себя трусихой, но это было свыше ее сил.

А вот сегодня никто и ничто не помешает желанному.

Ольга торопливо выбралась из постели и напялила на себя загодя припасенные гимнастерку и галифе. На ногах вместо привычных туфелек оказались хромовые сапожки. Они-то и достались ей потому, что были малы офицерам-мужчинам.

Так, теперь папаха. Ее главный плюс – можно спрятать уложенные в прическу волосы. Пожалуй, все.

Маузер непривычно оттягивал карман. Или оттягивал непривычный карман. Все-таки женская одежда успешно обходилась без этой детали. Но не носить же оружие в ридикюле! Смешно!

Главное – это, не привлекая лишнего внимания, добраться до конюшни, а там…

Не привлекая… Да…

Ольга только вышла в коридор, как почти налетела на возвращающегося с утреннего обхода Барталова.

В глазах доктора промелькнуло удивление, мгновенно сменилось узнаванием, а еще какое-то время спустя все сменилось пониманием.

– Доброе утро, милейшая Ольга Васильевна! Собираетесь совершить, так сказать, утренний моцион в сторону гремящего боя? – Павел Петрович едва ли не сиял от сознания собственной прозорливости. – Между прочим, в городе сегодня неспокойно.

– Я, Павел Петрович, взрослый человек. И, кстати, мое дежурство наступает только вечером. До этого времени я полностью свободна, – с вызовом посмотрела на Барталова девушка.

– Кто спорит? Просто ваш дядя настоятельно просил меня приглядывать за его строптивой племянницей. Дабы она больше не ввязывалась, так сказать, в откровенные авантюры. И о том же меня вчера перед выступлением очень просил один молодой, но геройский офицер.

Молодыми доктор считал всех, кому еще не исполнилось тридцати.

При упоминании об офицере сердце Ольги екнуло, а щеки невольно зарделись смущением.

– Пропустите, Павел Петрович, – гораздо тише попросила девушка.

– Не могу. – Добродушный доктор умел при надобности быть непреклонным. – И потом, вот начнут сейчас привозить раненых… Вы что, думаете, дежурства будут выполняться по графику?

Его полная фигура, казалось, заполняла весь коридор, так, что не обойти, не протиснуться мимо.

– Мне очень надо, Павел Петрович…

Доктор вздохнул.

– Знаете, Оленька, шрамы, может быть, украшают мужчину, но, поверьте бывшему ловеласу, отнюдь не смотрятся на женщине. Стоит ли, так сказать, портить свою красоту?

– При чем здесь шрамы?

– Так на войне стреляют. И иногда, представьте себе, попадают в цель. Даже наши противники, – пояснил доктор.

Мысль о собственном ранении ни разу не приходила в хорошенькую девичью голову. Сейчас же, после слов Барталова, Ольга невольно представила на своем теле ужасные шрамы и непроизвольно содрогнулась. Возможное уродство показалось особенно страшным, способным погубить мечты.

Какие именно мечты, не думалось. Человек ведь не всегда признается себе в затаенных желаниях.

Где-то в городе вновь вспыхнула стрельба, яростная, явно ведущаяся с двух сторон.

– Нет, сегодня в городе что-то явно не то. – В глазах доктора мелькнуло беспокойство. Не за себя, за тех, кто находился на его попечении.

Словно подтверждая опасения Барталова, стрельба раздалась с другой стороны. Там даже использовали пулемет.

– Сдается мне, что никаких приключений вам искать не придется. Они, так сказать, сами заявятся к нам. Пойдемте лучше, Оленька, найдем кого-нибудь из начальства. Может быть, им известно о том, что творится вокруг.

Искать не пришлось. В отдалении по ту сторону ворот виднелась небольшая группа солдат, что-то яростно доказывающая часовым. На шум спора туда торопливо направлялись с двух сторон полковник Лиденер, оставшийся за старшего, и капитан Усольцев, по решению Аргамакова назначенный ему в помощь.

Стреляли уже повсюду, и потому часть слов заглушалась винтовочными выстрелами.

Барталов подошел к воротам по-хозяйски, как человек, имеющий на это неоспоримое право.

– Говорю вам, ваше высокоблагородие, они бунт устроили. Энтот – как его? – переворот. Вот. Говорят, значица, всех охфицеров под корень. Мол, надоть избавить город от контры, пока наши громят банду, а бригада им вроде как бы помогает. А то, мол, возвернутся и попытаются все повернуть на прежний лад. Муруленку уже, мол, грохнули, так и за остальных возьмутся. Потому надоть поспешать, а там уже можно и возвертальщиков встретить.