Следователи Петра Великого - Серов Дмитрий Олегович - Страница 74

Утром 8 сентября Й. Шерншанц и Р. В. Брюс поставили свои подписи на списках соглашения на немецком и русском языках{1023}, и после полудня в крепость вступил первый российский батальон. Как было сформулировано по поводу сдачи Кексгольма в уже упоминавшейся официозной «Гистории Свейской войны», «и тако сия праотечественная крепость взята без великаго урону людей»{1024}. Помимо крепостных пушек и мортир трофеями русских войск стали 150 пудов пороха, большие запасы военного снаряжения и два боевых знамени «с королевскими имянами золотыми под коронами»{1025}.

Во исполнение «аккордных пунктов» солдаты и офицеры гарнизона были погружены на два российских судна, снабжены провиантом на восемь суток и отправлены под конвоем по Ладожскому озеру в направлении еще остававшегося под шведским владением города Кроноборг{1026}(СгопоЬФ^)[180]. Вместе с гарнизоном Кексгольм покинул и комендант Й. Шерншанц, ставший в следующем году командиром Саволакского ленного полка{1027}. Линии судеб Йохана Шерншанца и В. И. Геннина еще косвенно соприкоснутся. Но произойдет это уже 18 лет спустя.

Что же касается обстоятельств участия майора Видима Геннина в осаде Кексгольма, то они остались непроясненными, как и при взятии Выборга. Вместе с тем возможно предположить, что под стенами бывшей Корелы он выступил на более ответственных ролях (возможно, в качестве начальника артиллерии осадной группировки). Показателем этого явился тот факт, что именно его Р. В. Брюс направил к Петру I с почетной миссией — доложить о капитуляции Кексгольма{1028}.

Известно также, что В. И. Геннин изготовил план-схему крепости и осадных сооружений{1029}, который лично передал царю. Согласно упоминавшейся автобиографической записке, в награду Видим Иванович получил золотую медаль с алмазами{1030}, а в новозавоеванном Кексгольмском уезде ему была пожалована деревня Азида, состоявшая из шестидесяти крестьянских дворов. (По другим документам, имение в Кексгольмском уезде — «Азалову мызу» в 66 дворов — В. И. Геннин получил в 1714 году{1031}.) Как уже отмечалось, вроде бы в том же 1710 году Видим Йванович был произведен в подполковники артиллерии{1032}.

Впрочем, независимо от неточностей в сведениях вполне очевидно, что 1710 год явился переломным в его карьере. Вместе с тем этот год стал, вероятнее всего, последним, в котором Видим Иванович принял непосредственное участие в боевых действиях. При всем том, что на сегодня не удалось выявить никаких сведений о занятиях Видима Геннина в 1711 году, можно с уверенностью утверждать, что он не принял участия в драматическом Прутском походе, что ему не довелось испытать ни тягот изнурительных маршей под палящим южным солнцем, ни мучительного ожидания последнего боя в окружении близ урочища Рябая Могила.

А вот в 1712 году Видим Иванович совершенно точно находился в уже знакомом ему Санкт-Петербурге. Здесь ему довелось приступить к выполнению высочайшего поручения по достройке и оснащению Литейного двора на Московской стороне новой столицы. Кроме того, в декабре этого года В. И. Геннин подготовил обширную «табель», в которой привел сведения о наличии запасов пороха для артиллерии в тринадцати старых и новозавоеванных крепостях северо-запада{1033} (неясно, правда, каким образом он собрал эти данные, — затребовал доношения комендантов или же совершил инспекционную поездку). Согласно «табели» наиболее обеспеченными пороховым запасом оказались Нарва, Шлиссельбург и Кексгольм, в которых пороха тогда приходилось соответственно по 277, 190 и 189 зарядов на орудие{1034}.

Литейный двор (давший начало Санкт-Петербургскому арсеналу и вообще Литейной части города) начал строиться осенью 1711 года. Первоначально работы велись силами гарнизонных солдат под руководством бессменного обер-коменданта Р. В. Брюса{1035}. Вскоре, однако, стало очевидно, что строительство требует, с одной стороны, привлечения более значительных людских ресурсов, а с другой — руководства более сведущего в военно-инженерном деле и литейном производстве человека. В итоге в марте 1712 года состоялся именной указ (инициированный, вероятнее всего, Романом Брюсом), в котором предписывалось передать строительство будущего Арсенала в ведение Санкт-Петербургской губернской канцелярии, а руководителем стройки назначить подполковника артиллерии В. И. Геннина (рекомендованного на эту должность, судя по всему, все тем же обер-комендантом Романом Брюсом).

В доношении от 9 декабря 1712 года Вилим Геннин информировал Р. В. Брюса, что из-за некомплекта работных людей и дефицита строительных материалов (особенно термостойкого белого кирпича) удалось запустить лишь одну небольшую домну («литейную печь»){1036}. Как бы то ни было, не прошло и полутора лет, как строительство было завершено. В апреле 1714 года Литейный двор был передан на баланс артиллерийского ведомства{1037}, под начало ставшего уже к тому времени генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюса. Несколько позднее поблизости от Литейного двора был также выстроен Пушечный двор, ставший складом артиллерийского вооружения.

Достроенный трудами Видима Ивановича Литейный двор располагался на берегу Невы, замыкая собой тогдашнюю Литейную просеку (в 1716 году около него была дополнительно сооружена особая пристань){1038}. Неоднократно перестраивавшийся, двор был снесен в 1851 году{1039}, благодаря чему Литейный проспект получил выход к Неве. Сегодня на этом месте находится въезд на Литейный мост[181].

Не исключено, что строитель Литейного двора Видим Геннин рассматривался «господами вышними командирами» в качестве его будущего начальника. Однако это назначение (если оно в самом деле планировалось) так и не состоялось. Более того, судя по всему, В. И. Геннин уже не руководил стройкой на этапе ее завершения.

Дело в том, что в сентябре 1713 года подполковник В. И. Геннин получил иное, более высокое назначение. Правда, вне новой столицы. По высочайшей воле 37-летний Видим Иванович стал комендантом города Олонца[182] и начальником олонецких металлургических заводов и верфи{1040}. Поскольку эти предприятия и сам Олонецкий уезд в июне 1712 года перешли в подведомственность Адмиралтейского приказа, В. И. Геннин вышел из подчинения Я. В. Брюса, оказавшись вновь под началом генерал-адмирала графа Ф. М. Апраксина.

Многолетним предшественником Видима Геннина в Олонце являлся стольник А. С. Чоглоков. История смещения его с должности, правда, вряд ли могла воодушевить Видима Ивановича. Будучи вызван в ноябре 1711 года для отчета в Санкт-Петербург, Алексей Чоглоков предстал там перед Петром I. Встреча эта, как описывал Алексей Семенович в челобитной 1727 года, обернулась тем, что государь «о заводских делах на меня… гнев свой возымел и изволил… пред собственным своим лицом наказанием истязать по словесному своему… изволению, без писменного произведения»{1041}. Иными словами, за некие упущения в «заводских делах» стольник и комендант по устному распоряжению главы государства подвергся в его присутствии телесному наказанию, скорее всего кнутом{1042}.