Следователи Петра Великого - Серов Дмитрий Олегович - Страница 6

Деятельность канцелярии ведения князя Михаила Ивановича оказалась, однако, не вполне успешной. Для начала М. И. Волконский сумел в сжатые сроки и в полном объеме провести расследование дела комиссара Семена Акишева, в ходе которого в основном подтвердились вскрытые фискальской службой эпизоды его преступной деятельности. Достаточно сказать, что для изобличения Семена Матвеевича и его команды следственной канцелярией князя Михаила Ивановича были допрошены 219 (!) местных жителей, «которых били и мучили, и грабежем взятки брали», а также «во свидетелство в улику» проведены 174 (!) очные ставки{80}.

Семену Акишеву, некогда ощущавшему себя «хозяином» Устюжского уезда, грозившему фискалам, что «велит их шпагами колоть до смерти», довелось хлебнуть лиха за попустительство бесчинствам подчиненных и вымогательство взяток. К слову сказать, в данном случае С. М. Акишев нарушил и прямые указания вице-губернатора.

Как открылось в ходе следствия, перед направлением в Устюжский уезд А. А. Курбатов выдал Семену Акишеву в июле 1711 года особую инструкцию, в которой специально предписал «смотреть прилежно» за подчиненными ему подьячими и солдатами, «дабы от них народного и никакого никому разорения и обид не было, чтоб за них было не причтено ево неусмотрению. И сам управляй, бояся бога и царских законов, усматривая во всем истины»{81}.

В ходе расследования М. И. Волконского Семену Матвеевичу «причлось» многое. Находясь под следствием, комиссар предпринял даже попытку суицида. Как отмечено в одной из записей следственного дела, «в третий застенок[16] [С. М. Акишев] привожен и роспрашиван, а не пытан, для того что был болен: преж застенка резался по горлу и по брюху в трех местах»{82}.

Однако затем направленность следствия изменилась. Поскольку Д. А. Соловьев был неформально, но тесно связан с герцогом Ижорским светлейшим князем А. Д. Меншиковым, Михаил Волконский предпочел не проявлять излишнего рвения в расследовании махинаций обер-комиссара. Вместо этого, видимо в угоду Александру Меншикову, М. И. Волконский (вопреки высочайшему указанию от 27 июля) взялся за сбор материалов против излишне ретивого вице-губернатора А. А. Курбатова.

Превращение Алексея Курбатова из инициатора следствия в обвиняемого происходило неспешно, но необратимо. В январе 1714 года царь отстранил вице-губернатора от должности, а в мае того же года дал наконец Михаилу Волконскому санкцию расследовать «дело преступления Курбатова»{83}. Что же до временно отстраненного от должности Дмитрия Соловьева, то он был в том же мае, наоборот, возвращен к исполнению обер-комиссарских обязанностей.

Однако не дремали и противники М. И. Волконского в правительственных сферах. Еще в конце 1713 года руководитель фискальской службы Москвы А. Я. Нестеров направил Петру 1 доношение, в котором обвинил Михаила Ивановича в «худых и указу противных делах», в частности во взятках с поморских жителей. Заодно выразив готовность в дальнейшем представить царю более подробные сведения, уличавшие гвардии майора. Собственноручная резолюция Петра I была краткой: «Приготовляй к зиме»{84}.

Кроме того, 21 сентября 1714 года к воротам Устюжской провинциальной канцелярии было подброшено адресованное новому архангелогородскому вице-губернатору гвардии капитану П. Е. Лодыженскому подметное письмо, в котором Михаил Волконский обвинялся также в том, что «в бытность на Устюге… народу чинил великое раззорение и со многих брал взятки». Это письмо было переправлено вице-губернатором в Сенат 26 октября{85}.

Князя Михаила Ивановича компрометировал, как мог, и лишившийся из-за него должности А. А. Курбатов. Обладавший литературными наклонностями, Алексей Александрович описывал моральный облик гвардии майора в апокалиптически мрачных тонах: «Он, Волконской, царского повеления… преступник, его величества вымышленной оболгатель[17], указам его государевым непослушник, многих государственных интересов повредителям лукавой прикрыватель, и сам повредитель и хищник, многих напрасный разоритель и кровопийца и мститель, злодейственный, вор и коварный составщик[18] и лакомый мздоимец, и давно обыклый ябедник и ученик богопротивного волшебства, для которого держал он у себя бабу волшебницу»{86}. Учитывая, впрочем, что М. И. Волконский выявил все же ряд эпизодов получения Алексеем Курбатовым взяток и превышения им должностных полномочий, приведенные строки вряд ли имеет смысл воспринимать буквально.

Как бы то ни было, изрядно затянувшаяся архангелогородская миссия Михаила Волконского чем дальше, тем больше вызывала недовольство главы государства. Неоднократно получавший от царя указания поскорее завершить расследование, Михаил Волконский был, в конце концов, отозван в столицу достаточно резким письмом Петра I от 17 марта 1715 года{87}. Вскоре именным указом от 27 января 1716 года Михаил Иванович сам был отдан под следствие следственной канцелярии гвардии капитана Г. И. Кошелева и дьяка Ф. Д. Воронова{88}.

Одновременно следственная канцелярия Герасима Кошелева и Федора Воронова возобновила в полном объеме расследование дела Д. А. Соловьева. Генерал-фельдмаршал А. Д. Меншиков, чья репутация в глазах царя изрядно пошатнулась в связи с разоблачением в 1715 году «подрядной аферы» (о ней еще будет рассказано), теперь уже не мог с прежним успехом прикрывать своего фактотума. Это было началом злоключений князя Михаила Волконского.

Впрочем, поначалу Александр Данилович все же пытался как-то посодействовать гвардии майору М. И. Волконскому. Как явствует из «Юрнала» повседневных занятий светлейшего князя (который его личная канцелярия вела по образцу «юрналов» царя), 26 октября 1716 года он посетил дом своего «маршалка»[19] Федора Соловьева. Повод был законный: именины родного брата Федора Алексеевича, коим являлся обер-комиссар Дмитрий Соловьев.

В роскошные каменные палаты Ф. А. Соловьева на Васильевском острове{89} в числе иных гостей прибыли глава следственной канцелярии Герасим Кошелев и… «маеор от гвардии князь Волконской»{90}. Так гвардии капитан Герасим Иванович очутился за одним столом сразу с двумя своими подследственными. Нечего и говорить, что за приглашением в дом Федора Соловьева стоял А. Д. Меншиков, имевший тогда — в период длительной зарубежной поездки царя — de facto неограниченную власть в столице. В такой вот обстановке порой велись расследования 300 лет назад.

Состав инкриминированных М. И. Волконскому деяний на сегодня окончательно не прояснен. Поиски материалов как следственного, так и судебного производств по делу Михаила Волконского, предпринятые в фондах трех федеральных архивов, оказались к настоящему времени безрезультатными. Последние выявленные сведения о судебном деле князя Михаила Ивановича находятся в реестре дел, хранившихся в личной канцелярии Петра I, которые бывший кабинет-секретарь А. В. Макаров направил в сентябре 1727 года в Верховный тайный совет.

Одним из пунктов реестра значится: «1717 [год]…Крейзрехт[20] над майором гвардии Михаилом Волконским, держанный в делах Алексея Курбатова с Соловьевым и прочих в неисправлении по данным пунктам»{91}. Помимо приведенных сведений реестра, об обвинениях, выдвинутых против Михаила Волконского, возможно судить лишь еще по нескольким кратким упоминаниям, разбросанным по архивным документам. В частности, в документе 1726 года, подготовленном в сенатской канцелярии, упоминалось, что М. И. Волконский был осужден «за неправой суд[21] и преступление указов»{92}.