Фритьоф Нансен: Миссия в России - Бондаренко Татьяна - Страница 22

Только 9 октября 1923 г. совхоз Росташи был официально передан Миссии Нансена, с подробной описью всего имущества, включавшей даже поименное перечисление лошадей и коров и их возраст, самый мелкий сельхозинвентарь, инструменты вроде тисков, гаечных ключей, камней для растирки краски, хозяйственные и жилые постройки, пиломатериалы. В описи, например, значилось: «Корова “Бристоль” палевая, правый рог сломан, 10 лет; стоимость 50 рублей»33.

Позже к уже имеющейся технике были дополнительно ввезены два трактора, зерноочистительные машины «Примус-1», два инкубатора и восемь сеялок. Для обслуживания тракторов из Московской тракторной школы в Росташи были направлены шесть специалистов-механиков, имеющих опыт работы в американской компании «Трактор-Дивизион» и владеющих шведским языком, что позволяло им разбираться в документации тракторов, составленной на шведском [1]. К моменту передачи совхоза иностранцы завезли в Росташи 12 тракторов системы «Рено» с плугами, мощностью в 24 лошадиных силы; 10 тракторов системы «Мункель», мощностью 20 лошадиных сил; грузовые автомобили «УСА» — 25 лошадиных сил и ремонтный грузовик «Рено» — 24 лошадиных силы; легковой «Форд» — 12 лошадиных сил и «Ровер», один стационарный мотор марки «Рено» в 8 лошадиных сил. Тракторы «Рено» имели бензиновый двигатель, а «Мункель» могли работать на 30-процентной смеси керосина и нефти или нафте (продукт перегонки нефти, называемый также нефтяным спиртом) [1]. Также в Росташи из заграницы планировалось ввезти английских племенных свиней йоркширской породы, часть которых иностранцы собирались распределить среди местного населения [62, 11 августа 1923 г.]. Привезенные тракторы вскоре стали направляться на работу в местные крестьянские хозяйства, в частности, на обмолот зерна34. Помимо техники иностранцы привезли в русскую глубинку «свет знания». В Роста-шевском хозяйстве имелись школа, библиотека, выписывали газеты, был клуб, куда для постановки спектаклей приглашали режиссера, местным детям устраивали елку с подарками35 (см. также [143]). Ежемесячно на культурные нужды выделялся 1 % прибыли. На базе соседней Бала-шовской опытной станции тракторы регулярно демонстрировали местному населению. При хозяйстве оборудовались мастерская по ремонту тракторов и маслобойный завод. Местные власти отмечали, что по степени обеспечения постройками и инвентарем станция Нансена была одним из лучших хозяйств губернии.

Для обработки полей станции требовалось всего 10 тракторов, остальные планировалось продавать в кредит местным крестьянам [1]. На средства, вырученные от продажи сельхозтехники, планировалось дополнительно закупить племенной скот, различные сельхозорудия, провести электрификацию станции и ближайшего поселка.

Сразу после передачи совхоза Седергрен начал добиваться выделения для станции еще 1,5 тыс. га земли и лесного участка площадью 108 га, находящегося на границе станции. Однако процесс получения дополнительных земель затянулся. В Наркомате земледелия дали понять, что размер земель, выделенных станции, должен соответствовать наличным средствам без расчета на кредитную помощь государства. В апреле 1924 г. Седергрен получил письмо начальника Балашовского уездного земельного управления М. Г. Лагуткина о том, что дополнительные участки могут быть переданы только с 15 сентября и после рассмотрения этого вопроса в уездном исполкоме и губернском земельном управлении. Не дождавшись положительного ответа, в мае 1924 г. Седергрен напрямую обратился в губернское земуправление. В конце июня 1924 г. станции было отведено из запасов госфон-да еще 1196 га, расположенных на трех разных участках вблизи деревень Грачевка и Шаба-ловка на значительном, до 10 км, удалении друг от друга. «Вся площадь отведенных участков, за весьма малым исключением, представляет 6-7-летнюю залежь, поросшую смесью бурьянов и пырья. Для приведения ее в культурный вид требуются солидные затраты», — констатировали местные власти. К тому же рядом с участками не было водоемов.

Основной упор в работе станции делался на возделывание зерновых культур — ржи, пшеницы, овса, проса. Несмотря на засуху 1924 г. и иные трудности, уже в первый год работы урожай превысил урожаи ближайших крестьянских хозяйств (табл. 5).

Таблица 5 — Данные об урожайности станции Нансена и личных крестьянских хозяйств, находящихся в одном с ней районе, 1924 г.36

Из табл. 5 видно, что даже в условиях засухи 1924 г., снизившей урожай, станция Нансена значительно опережала соседние крестьянские хозяйства по урожайности зерновых культур.

Работников станции набирали из местного населения — из тех, кто не имел собственного подсобного хозяйства. Только штатным семейным рабочим и служащим, живущим на территории станции, разрешалось иметь скот и птиц. Вероятно, это делалось для того, чтобы людей ничто не отвлекало от выполнения непосредственных обязанностей на станции. Для работы с тракторами из крестьян набрали 10 учеников [1]. Прием и увольнение работников станции шло с одобрения местной профсоюзной организации — рабочего комитета. Работа на станции шла в одну смену, с 7 часов утра до 4 часов вечера с часовым перерывом, накануне праздников рабочий день сокращался на два часа. Для подростков рабочий день был короче на час, а перерыв длиннее на два часа. Выходными считались 27 дней в году, включая общероссийские праздники, такие как Новый год, 12 марта — низвержение самодержавия, 18 марта — День Парижской коммуны, 1 мая — День Интернационала, 7 ноября — День Октябрьской революции, местные бытовые и церковные праздники.

Штат сотрудников станции делился на постоянных и сезонных (табл. 6). Ставка рабочего первого разряда при 8-часовом рабочем дне составляла 9 руб., при 9-часовом рабочем дне — дополнительно 25 %, при 10-часовом — дополнительно 50 % оплаты. Средний заработок чернорабочего при 10-часовом рабочем дне составлял 20 руб. 25 коп. Оплата труда производилась также продуктами — хлебом, пшеном, маслом, солью. За день неявки на работу без уважительной причины с работника удерживался дневной заработок в двойном размере. Эта сумма передавалась на культурно-просветительные нужды местному рабочему комитету. Управляющий получал зарплату из Женевы, из главного офиса Миссии Нансена [1].

Таблица 6 — Штат сотрудников станции Нансена в селе Росташи37

Максимальное число рабочих пришлось на 1925 г. — к этому времени утряслись бюрократические проволочки, связанные с обустройством станции и доставкой техники, началась активная сельскохозяйственная деятельность; кроме того, была сделана попытка реализовать показательную миссию предприятия и привлечь к работе максимально возможное количество местного населения. Последующее уменьшение числа работников объясняется нарастающими долгами станции и отсутствием возможности платить заработную плату большому количеству людей.

Экономические проблемы стали проявляться у станции вскоре после начала ее работы. Уже в октябре 1923 г. Седергрен писал в Женеву, что станция находится в критическом материальном положении, которое ухудшится, если она не сможет получить дополнительный капитал или продать часть тракторов «Рено» и «Мункель» [7]. Во второй половине 1923-го — 1924 г. недостаток оборотных средств в хозяйстве принял хронический характер. Бюджет на 1924 г. был сведен с дефицитом более 3,5 тыс. руб. В январе 1924 г. станции дополнительно было выделено из средств Миссии 30 тыс. руб.38. Расходы были обусловлены различными причинами, главной из которых являлась невыгодность использования иностранных тракторов с керосиново-нефтяными двигателями. Первые тракторы системы «Мункель», привезенные иностранцами в Росташи, начали пахать землю еще 5 сентября, до полной официальной передачи совхоза в концессию. Они работали очень плохо из-за низкого качества нефти. Седергрену пришлось «усовершенствовать» конструкцию тракторов, изменив подшипники, чтобы приспособить их к работе на некачественном топливе. Трактористы, приехавшие из Москвы, не оправдали надежд, поэтому Седергрену пришлось лично участвовать в переделке тракторов, в итоге все машины вышли в поле лишь 17 сентября. Первое время в Ар-кадаке невозможно было получить необходимую для тракторов нефть, ее приходилось возить на машине из Саратова и Балашова, что отнимало много времени и средств. Обработка земли ими обходилась дорого, в 10-12 руб./га, в связи с чем руководству станции приходилось обращаться за трудовой помощью к крестьянским артелям. В среднем на один месяц для всех машин, находящихся в хозяйстве, требовалось 64 ц бензина, 64 ц керосина и 8 ц машинного масла. Топлива не хватало, поэтому в качестве тягловой силы для тракторов использовали лошадей, которых закупали дополнительно [1]. Тракторы «Мункель» после переделки двигателей для работы на керосине, пусть и с дополнительными затратами, все же выходили в поле. А вот машины марки «Рено» на бензиновых двигателях были вовсе неэкономичны. Губерния испытывала сложности с бензином, поэтому долгое время они простаивали в гараже. Обслуживание тракторов также оказалось затратным: потребовалось дополнительное оборудование для слесарных и токарных мастерских, чтобы организовать ремонтную базу. Потому Седергрен хотел избавиться от техники как можно быстрее, продав военному комиссариату или переделав на керосиновые двигатели. Учитывая трудность покупки бензина, Наркомат земледелия поставил условие, чтобы тракторы системы «Рено» не продавались в личные крестьянские хозяйства, а в выборе покупателей руководство станции советовалось с Саратовским губернским земельным управлением. Ввиду низкой покупательной способности населения Саратовской губернии местные власти предложили продавать иностранные тракторы в «общефедеративном масштабе». К декабрю 1924 г. было продано только три трактора: два системы «Мункель» (один в артель волостному исполнительному комитету, другой — Родниковскому сельскохозяйственному машинному тракторному хозяйству) и один системы «Рено», как и хотел Седергрен, военному ведомству39.