Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 (СИ) - Шульман Нелли - Страница 12

– Что значит, нет связи… – слушая голос дежурного, Эйтингон велел себе сдержаться, – у группы есть рация. Днем они сообщили, что обнаружили самолет. Они должны выйти на связь вечером, доложить обстановку… – по словам дежурного, связь с группой быстрого реагирования отсутствовала, рация молчала:

– Вообще очень плохая погода, товарищ генерал, – Эйтингон привык, что к нему обращаются, пользуясь давно утерянным званием, – на дворе сильные бураны, морозы… – Наум Исаакович все-таки взорвался:

– Вы не в Сочи, лейтенант, – заорал он, – а почти за полярным кругом! Или, как обычно, зима пришла в ваши края неожиданно… – перед тем, как грохнуть трубку на рычаг, он велел дармоеду сообщать обо всех, даже неудачных попытках выхода группы в эфир:

– Их в тайге десять человек, а в Команче прилетело всего трое. Правда, каждый из них стоит десяти. Беглые зэка утверждали, что в тех краях им слышались голоса, случались галлюцинации… – Эйтингон, человек практического ума, не верил в эту чушь:

– Ерунда, никаких голосов не существует. Однако его светлость, с дружками, мог перестрелять наших ребят, словно куропаток, на охоте. Ладно, учитывая новости, мне легче будет убедить Шелепина отправить в тайгу Принцессу… – по описанию Золотарева, Эйтингон понял, о ком идет речь. Понял он и то, что капитан работает в искомом интернате:

– Но я не могу спрашивать о других воспитанниках, это вызовет подозрение… – Принцесса оставалась единственной дорогой к близняшкам и Павлу:

– Я должен лично с ней поговорить, а для этого надо привезти ее сюда. Пусть потом сдыхает в тайге, она меня совершенно не волнует… – Эйтингон предполагал, что девочке скормили легенду о героической гибели ее родителей:

– Она пионерка, она любит родину, для нее станет почетом помочь СССР. Сделаем вид, что на Урале идут соревнования по спортивному ориентированию. Кардозо ей дает какие-то таблетки… – Наум Исаакович помнил папку девочки, – надо связаться с ним, пусть напичкает ее чем-то еще. Принцесса отправится в горы, на лыжах, с картой и компасом, но сначала она встретится со мной… – он не думал о возрасте девочки:

– Золотарев сказал, что на вид ей все шестнадцать, и она тягает штангу. Он считает, что девчонка пригодится, заодно мы проверим ее в деле. Я так и объясню Шелепину, он ничего не заподозрит… – потушив сигару, Эйтингон вызвал оперативного дежурного на Лубянке.

Узкая кровать заскрипела, сильнее пахнуло лавандой. Рыжие волосы упали Саше на лицо, ухо обожгло горячее дыхание:

– Я никуда не тороплюсь, охрана считает, что я плаваю в бассейне… – по утрам Саша проплывал километр в отделанной голубой плиткой чаше со стеклянным потолком, с расставленными по углам шезлонгами и фикусами в керамических кадках. Над трамплином повесили лозунг: «Выше знамя советского спорта!».

– Товарищ Золотарев тоже со мной плавает, – неизвестно зачем подумал юноша, – надо попросить ее уйти. Я не должен был так поступать, я совершил ошибку… – первую ошибку он совершил, впустив товарища Саломею в комнату. Цепкие, серые глаза женщины обшарили стол, красивые губы улыбнулись:

– Предпочитаете проводить время за чтением, товарищ Скорпион. Но как же баня… – капитан Золотарев заходил за Сашей, однако юноша отговорился головной болью. За общим ужином он слышал перешептывание молодых офицеров из областного Комитета:

– Они обсуждали официанток и горничных, прикидывали, кто пойдет на банное дежурство, как они выражались. Так нельзя, эти девушки комсомолки… – Саша подумал, что товарищ Мендес, лежащая рядом с ним, в ворохе разбросанной одежды, с полуспущенными чулками, наверное, тоже комсомолка:

– Или даже член партии. Она меня старше лет на пятнадцать… – от высокой груди веяло теплом, она облизала губы:

– Принеси мне боржоми, милый… – красивая рука повела в сторону маленького холодильника, – у меня рот пересох, а он мне еще понадобится… – пальцы женщины уверенно, ловко орудовали внизу:

– Понадобится, – она хихикнула, – и очень скоро, прямо сейчас… – в отличие от мужа, Циона не обзавелась партийным билетом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Профессор пусть бегает на собрания, – лениво подумала она, – мне советский фарс ни к чему. Я здесь надолго не задержусь…

Едва увидев Скорпиона, как его представили на собрании, Циона поняла, с кем имеет дело:

– Джон упоминал, что покойный Мэтью ходил в Мурманск с арктическим конвоем, в сорок первом году. Вот какое наследство он оставил в Советском Союзе… – Ционе стало ясно, что юноша имеет отношение к Горскому:

– То есть к Александру Горовицу. Мэтью на него был похож, – Циона видела фото в семейном альбоме, – а мальчик похож еще больше… – по Свердловску нельзя было пройти, не наткнувшись на афиши нового фильма о герое революции, или на плакаты с вдохновенным лицом сподвижника Ленина. Такой плакат висел и в обставленной тяжеловесной мебелью, парадной столовой дачи.

Циону, в общем, не интересовало происхождение парня:

– Кем бы ни была его мать, он советский аристократ, что называется, – ей стало смешно, – можно сказать, наследный герцог. Сын Паука, родственник Горского. Он мне нужен, нельзя выпускать его из вида… – Циона и не собиралась.

Она заметила, что товарищ Котов, как здесь называли Эйтингона, выделяет Сашу из других офицеров:

– Впрочем, он еще не офицер. Он ребенок во всем, если не считать размеров, – хмыкнула Циона, – но его ждет блестящая карьера. За обедом шел разговор о его переезде в Москву… – на уральской зоне Циона жила в благоустроенном коттедже, с камином и финской баней. В БУР она перебиралась только для визитов Валленберга. Женщина коротала время за учебником русского языка и пластинками с записями преподавателей Московского университета. Она хорошо понимала разговоры офицеров на даче:

– После окончания операции Саша вернется в военное училище. Потом он поедет в академию, в столице. Шелепин отправляет меня туда, преподавать языки… – Циона задумалась, – мы еще встретимся с товарищем Скорпионом… – она хотела заручиться поддержкой Саши для поисков сына и бегства за рубеж.

Звякнула бутылка. Юноша беспрекословно принес ей холодного боржоми:

– Даже лимон добавил, – приподнялась Циона, – воспитанный мальчик… – он попытался потянуться за одеждой, Циона перехватила его руку:

– Погоди, я сказала, что торопиться некуда… – уложить его в постель стало делом несложным. Взяв очередную книжку о Горском, полистав страницы, Циона поманила парня:

– Я читаю по-русски… – выговорила она, – но есть сложные слова. Помогите мне, товарищ Скорпион… – юноша что-то промямлил, Циона схватила его пальцы:

– Эту строчку, пожалуйста… – она гладила его ладонь, – что здесь говорит товарищ Ленин… – фамилию вождя Циона разбирала отлично:

– Дальше все пошло само собой… – она выхватила у юноши скомканные брюки, – я объяснила, что стесняться незачем. Мы товарищи по работе, коллеги. Он и не стеснялся, но его надо еще учить… – Саша почувствовал прикосновение ее губ. Усадив его на постель, женщина наклонилась над ним:

– Это в последний раз… – он закрыл глаза, – больше ничего такого не случится. Если мы встретимся в Москве, я объясню ей, что все было ошибкой. Она намного старше меня… – товарищ Саломея не носила обручального кольца. Саша не знал, замужем ли она:

– Я даже не знаю ее настоящей фамилии, – понял юноша, – но видно, что она давно знакома с товарищем Котовым. Она сделала очень толковый доклад о работе с шпионом запада, Валленбергом, – представляя женщину, товарищ Котов кратко упомянул, что она второй десяток лет в разведке. Товарищ Саломея говорила по-английски без акцента:

– Она курирует Валленберга с военных времен, – решил Саша, – она, скорее всего, из западных коммунистов, как преподаватель языка, в Куйбышеве… – вспомнив о волжском городе, он подумал о Маше:

– С другой стороны, хорошо, что все так случилось, – успокоил себя юноша, – Маша комсомолка, советская девушка. Ей неоткуда узнать эти вещи. Нам обоим было бы неловко, но теперь я все понял. Я объясню ей, что надо делать после брака… – снизу раздался томный женский голос: