Бандолеро, или Свадьба в горах - Рид Томас Майн - Страница 3

Наша победоносная армия, так легко вошедшая в Город Ангелов, вскоре обнаружила, что он заслуживает другого названия. Не прошло и недели, как многие мои товарищи предпочли бы быть расквартированными «где-нибудь в ла Тимбукту». Но, несмотря на антипатию, мы вынуждены были оставаться в Ла Пуэбла несколько месяцев, прежде чем двинуться на столицу.

Мы знали, что Мехико будут защищать из последних сил. Вокруг него соберутся все рыцари страны, готовые отдать жизнь за этот город, как поступали ацтеки, защищая свой древний Теночтитлан. Именно поэтому наш нерешительный главнокомандующий приказал пережидать в Городе Ангелов. Эта остановка стоила жизни нескольким тысячам храбрых солдат. Впоследствии было доказано, что мы могли продолжать свой триумфальный марш и беспрепятственно захватить столицу.

В начале нашего пребывания во вражеском городе мы особых проявлений враждебности не встречали.

Жители старались не покидать своих домов. Большинство женщин предпочитало даже не показываться в, окнах; Что касается мужчин, то вскоре мы познакомились с их склонностями. Когда войска расходились вечером по казармам, размещенным по всему городу, солдат в небесно-голубом мундире мог оказаться на улице единственным честным человеком среди тысячи воров!

Но вскоре мексиканцы расхрабрились и начали думать, что слишком легко сдали город. Следствием такого мнения или иллюзии стало враждебное отношение к нашим солдатам, проявлявшееся в грубых насмешках, драках и нередко в кровопролитии.

И не только толпы простонародья, так называемого леперос, были повинны в этом. Знать тоже принимала участие в безобразиях, направляя свою ненависть против офицеров. Распространился слух, будто бы американос, храбрые на поле битвы, в одиночку боятся врага и уклоняются от стычек.

Я хорошо помню вечер, когда об этом впервые стало известно жертвам клеветы. Нас было двенадцать человек. Мы сидели за корзиной шампанского — лучшего вина не было в погребах Ла Пуэбла. Один из нас упомянул, что, когда проходил по улице, его толкнули; причем не простолюдины, а молодые представители городской знати. Остальные тоже принялись рассказывать об аналогичных случаях грубого и наглого поведения по отношению к ним, о словесных и физических оскорблениях.

Коснулись доктрины Монро, а вместе с нею и «злобы» против янки. Вино и обида бросились нам в головы.

Мы вышли на улицу. Было еще рано, и на улицах было полно народу. Мы жаждали мести. Но в то же время могу сказать, что нас спровоцировали. Теперь десятки горожан, не пожелавших уступать нам дорогу, отлетали к стене, многие оказались в канаве.

На следующий день дорога перед человеком в мундире «дяди Сэма» сразу расчищалась. Однако этот урок имел и плохие последствия. Наши рядовые, взяв пример с офицеров, принялись колотить мексиканцев. А те, в свою очередь, застав наших солдат в одиночку, вымещали на них злобу, и в некоторых случаях дело кончалось убийством.

Игра продолжалась, и вскоре стала крайне жестокой. Днем мы могли идти, куда вздумается; но с наступлением темноты выходить на улицы стало опасно. Если одинокий офицер, или даже двое или трое обедали в какой-нибудь отдаленной части города, им приходилось оставаться на ночь у хозяев, или рисковать жизнью на пути домой!

Вскоре командующий издал строжайший приказ, по которому ни солдат, ни офицер не должны были выходить на улицу в одиночку без разрешения командира отряда или части.

Мы предвидели восстание «ангелов», которых теперь называли не иначе как «дьяволами». Были приняты предупредительные меры. С этого времени нам запрещено было выходить за пределы расположения части, за исключением смотров и учений. Мы оказались в настоящей осаде!

Выходить в город, не опасаясь за свою жизнь, можно было только днем, да и то лишь в непосредственной близости от казарм. Тех, кто все же уходил на окраины, утром обнаруживали убитыми.

Не лучшим образом повернулись дела в Городе Ангелов!