Темное время суток (СИ) - Бадевский Ян - Страница 22

Продукты и алкоголь он сложил в рюкзак.

Дома — пустота и спокойствие. Окна выходят на сосновый лес и небольшое озерцо.

Рамон переложил добычу в холодильник. Достал нетбук и запустил старый советский фильм из личной коллекции. «Зимняя пробежка», кажется. Герои на экране ссорились, выясняли отношения, философствовали с каким-то иностранцем. Звуки оживили мертвое пространство студии. Готовить не хотелось, но Рамон себя пересилил. Сварил рис в пакетике, нарезал ветчины, вскрыл непонятный салат с морепродуктами. Плеснул в стакан немного вискаря. Выпил, ощущая, как тепло бежит по телу. Принялся за еду.

Остаток вечера Рамон провел за просмотром фильма и неспешным потягиванием крепкого алкоголя. Прямо из горла. Точнее — из дозатора. Снаружи поднялся ветер и начал бросать в окна пригоршни дождя.

Проснувшись, Рамон испытал угрызения совести. За один вечер навел такой беспорядок, что стыдно друзей позвать. Впрочем, у него и друзей-то не было. Сплошные знакомые.

Холодный душ немного взбодрил.

Прибравшись и перекусив, Рамон начал одеваться. Хотелось покататься на трамвайчике, побродить по западным окраинам Нортбурга.

Планы нарушил конверт.

Рамон застыл перед почтовым ящиком на втором этаже, отказываясь верить в происходящее. Он сменил адрес. Никого не предупредил о своем решении. Даже те, с кем Никита общался, еще не знали о его новой квартире. Официальной работы у Рамона не было. Прописку отменили еще пять лет назад, признав ее пережитком «совка». Как профсоюз его выследил?

Не важно — как.

Выследил.

И прислал очередное задание. Достав ключ, Рамон открыл ящик. Вытащил конверт, разорвал его и принялся изучать содержимое. Лаконичная инструкция.

Вам необходимо встретиться с куратором. Поезжайте в Екатерининский парк. Там нужно быть не позднее 14.00. Дальнейшие указания получите на месте.

Наручные часы подсказывали, что Никита рискует опоздать. Начало первого, а Екатерининский парк — это же черт знает где!

Рамон вышел из подъезда и задумался. Трамвай придется отменить. Лучший способ быстро приехать на место — метро. Или такси, но где его сейчас искать? К тому же, парк разбит в историческом центре города. Туристы, пробки, узкие улочки.

Что ж, решено.

Станция метро «Авиационный институт» находилась в двух кварталах от дома Никиты. Пришлось огибать строящийся жилой комплекс и развороченный асфальт. Всюду — кучи песка и штабеля тротуарной плитки. Светофоры отключены.

Рамон спустился в мраморную пасть и ощутил на лице дыхание подземных демонов. Человеческий поток вливался в стеклянные проемы и замирал, упершись в кассы. Совсем близко слышался гул разгоняющегося поезда.

Став обладателем заветного жетона, Никита прошел через турникет и спустился на платформу. Над полотном вознеслась подсвеченная табличка «Авиационный институт» с пиктограммой самолетика и циркуля. Модная вещь, эти пиктограммы. В Мехико по ним ориентируются безграмотные индейцы, а в Нортбурге — гости из Средней Азии. Дух времени.

Когда двери вагона закрылись, Рамон погрузился в мрачные размышления. Поезд грохотал в вечной ночи глубинных туннелей, уши закладывало от скорости. Рядом — люди с отрешенными лицами. Студенты, спрятавшиеся от мира за большими наушниками. Интеллигентного вида женщина с книгой Акунина. Азиат с планшетом. У всех есть свои дела. Семьи, в конце концов. Все эти люди намертво вмонтированы в окружающий мир, их удерживают тысячи невидимых социальных связей.

Никита выломлен из этого мира.

Здесь его никто не ждет.

А в парке — куратор, мистический профсоюз и оборотни. Опостылевшая война. Если ты ступил на эту тропу, то возврата уже не будет. Можно скитаться по городу, играть в мирного грузчика или охранника, но это бегство от самого себя. Твое ремесло — смерть. И на этой дороге нет попутчиков.

Поезд мчался по Левобережной линии, проглатывая станции и всасываясь в пищеводы туннелей. Шесть оазисов света. Механический голос, дежурные объявления. Пересадочный узел на «Спортивной». Рамону пришлось перейти на второй уровень и сесть в поезд, двигающийся по красной ветке. Линия называлась Михайловской-Старовиленской и связывала Заречье с центром Нортбурга.

Вновь потянулись станции. Рамон впал в оцепенение, характерное для многих пассажиров метро. Некоторое время он изучал рекламу на противоположной стене вагона, потом погрузился в воспоминания. Перед глазами стоял глухой дворик. Громадный зверь бежал по стене сталинки, петляя среди балконов. События недельной давности казались горячечным бредом, но они произошли. Серебряные пули, приходящие из чужих миров конверты. Вот она — новая реальность.

Рамон вышел из поезда на Балтийской и влился в поток спешащих куда-то людей. Утренняя суматоха завершилась вместе с часом пик. Сейчас под землей было даже комфортно. Кто рано встает, тому Бог пинка дает. Никита ухмыльнулся, вспомнив любимую фразочку своего комбата. Афоризмы — все, что осталось от бравого вояки. Останки комбата покоились где-то под Ярославлем. В цинковом гробу.

Старые кварталы пропахли весной.

Местами снег еще не сошел. На тротуарах громоздились бесформенные снежные холмы, почерневшие от грязи и автомобильных выхлопов. Так было во дворах и глухих переулках, но туристические маршруты приводились в идеальный порядок.

Рамон выбрал кратчайший путь. Он пересек площадь Единства и углубился в лабиринт тихих улочек, ставших прибежищем для сувенирных лавок и букинистических магазинчиков. К Литейному бульвару стекались контркультурные личности — здесь открылась галерея современного искусства. Над входом в галерею красовалась лаконичная вывеска: «Ё». Обогнув скульптуру чистильщика ботинок и спустившись вниз по Крестовскому Тракту, Рамон увидел кованые ворота.

Вход в парк.

Почки на деревьях еще не начали распускаться. Дорожки были безлюдными.

Куратор ждал Рамона на лавочке возле искусственного озера. Лед растаял, но никто не спешил кататься на лодках и катамаранах. Конечно, Рамон не знал, что возле него сидит куратор. Будущий охотник сел на кованую лавку рядом с седовласым мужиком в фетровой шляпе и поношенном пальто. До назначенной встречи оставалось несколько минут. Никита думал, что сейчас оживет телефон, но этого не произошло.

— Добрый день, — мужик слегка приподнял шляпу.

Рамон сухо кивнул.

— Мне нравится пунктуальность, — продолжил разговор навязчивый собеседник. — Думаю, мы сработаемся.

И Рамон понял, кто перед ним.

Евлампий Кадилов спустился в подвал и включил аварийный генератор. В доме загорелся свет. После этого Никита смог оценить картину ущерба. Следы когтей на стенах, развороченный пол. Труп молодого парня, вернувшегося после смерти в человеческий облик.

Кадилов показался из дыры в полу. Прибор ночного видения сдвинут на макушку. Обычный старик, если не знать подробностей его жизни. Не знать, что перед тобой ангел. Пусть и не самого высокого ранга. Не знать, что этот старик — один из самых крутых охотников профсоюза.

Как и другие охотники, Кадилов предпочитал использовать в бою дробовик. Вторым излюбленным оружием старика был стилет. Заговоренный, разумеется. Сейчас стилет был спрятан в поясных ножнах. Дробовик покоился на плече сурового пенсионера.

Ствол у Кадилова был знатный. Крупный калибр, SPAS-12 — из тех, что имеют два режима стрельбы. Самозарядный и помповый. Такие игрушки оснащены трубчатыми, на восемь патронов, магазинами и подвижным цевьем.

— Где разжился? — Рамон кивнул на дробовик.

Пенсионер ухмыльнулся.

— Профсоюз, мой юный друг, владеет сетью оружейных магазинов. В разных слоях. Господь вразумил меня заглянуть в святую лавку.

Рамон вздохнул.

Опять эта манера общения. Что ж, нужно заново привыкать к своей группе. Кадилов — хороший мужик. Пусть и с прибабахом.

Азарод вышел из комнаты, служившей Рамону складом для всякого хлама. Седой рыцарь со здоровенной шипастой секирой. Несмотря на степную жару, Азарод не снимал кольчужных перчаток. Впрочем, ему всегда было холодно. Магия, которой пользовался некромант, превращала своего хозяина в ходячий ледник.