Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович - Страница 72

На станции стоят два товарных состава. От локомотивов остались груды железа. Очевидно, попали под авиаудар. Немецкий летчик положил свои бомбы ювелирно – по паровозам, зацепив кроме них весь пучок стрелочных переводов. Взрывы бомб и котлов разметали котельное железо в хлам. Досталось тендерам и первым вагонам. Последующие стояли почти целые, посеченные осколками.

Лукин и Крамаренко в бинокли осмотрели окрестности и переключились на станцию. Свою оптику Жуков потерял, когда дивизия выходила из боя, теперь Сергей сожалел – пригодилась бы. В принципе, до станции чуть менее двухсот метров, но рассмотреть номер вагона просто не реально.

– Так, вот наш вагон, – сказал Лукин.

– Какой?

– Ближний состав, крытый перед цистерной.

Командиры какое-то время разглядывают вагон, потом переключаются на цистерну.

– Она с бензином, – пробормотал Крамаренко и подал бинокль Жукову. – Посмотри.

– С бензином, – подтвердил Сергей, приглядываясь. – Похоже, полная. Вон как парит над крышкой. Цистерну специально прицепили за спецвагоном?

– Не в курсе, – ответил Лукин. – Мне только описание с номером вагона дали.

И капитан госбезопасности задумался. Крамаренко с Жуковым переглянулись, сразу поняв. Невелика задача – в городке точно немцы. Пока у них интерес с южной стороны и в районе мостов, но скоро они доберутся до станции, и выполнить задачу будет проблемно. Между ними и станцией выкошенный луг – незаметно приблизиться не выйдет. Единственный выход – сместиться к той железнодорожной ветке, что ведет к мельнице, и пройти к составам, прикрываясь насыпью.

– Якимов, – обернулся Лукин к своему бойцу, – пулемет тут установи. Лучше места не найти.

Сказал и невольно покосился на Жукова с Крамаренко. Оба кивнули, подтвердив правильность выбора позиции.

– Еще пару направо, метров на сто, фланг прикрыть, – сказал майор.

– И на ветке оставим пару бойцов, когда к составам крюк дадим, – добавил Жуков.

Кравцов и Федоров отправились прикрывать справа, Ким оставался вторым номером с Якимовым. Зарубин и Березин двинулись вслед командирам. Приблизились к насыпи, миновали канаву с водой и поднялись к полотну. Выглянули…

Волковыск – Зельва – Слоним. Дорога жизни. Дорога смерти. Полки, дивизии, корпуса армий двигались по шоссе, растянувшись на десятки километров. Грузовики и танки, санитарные фургоны и телеги, кавалерия и стада, тягачи и толпы беженцев. Сотни тысяч людей стремились уйти от надвигающегося врага. И этот великий исход уперся в небольшую речушку с болотистыми берегами.

Зельва. Маленький древний городок стал свидетелем великой трагедии. Свидетелем беды. Кровавых боев и бесконечного горя.

Маленькая речка Зельвянка для техники и сотен тысяч людей превратилась в большое препятствие, так как автомобильный мост был подорван диверсантами. Целым остался только железнодорожный. Его немцы не бомбили, имея на него виды, хотя авианалетов было не счесть. Пилотам люфтваффе не надо было прицеливаться – стреляй и сбрасывай бомбы, всегда попадешь. Налет-налет-налет. И люди под бомбами шли на другой берег. По мосту. Вброд…

Этот рубеж – символ смерти и мужества. Что ждало людей на восточном берегу Зельвянки?

Немецкое командование решило во что бы то ни стало уничтожить выходящие из котла части Красной Армии. У Зельвянки Федор фон Бок сосредоточил внушительные силы вермахта.

И грянула битва. Первым на прорыв пошел сводный отряд под командованием комбрига Бельченко. Следом атаковал немецкую линию обороны сводный батальон полковника Смолякова. Вместе с батальоном из котла пытались выйти и остатки штаба 10-й армии, в том числе генерал-лейтенант Дмитрий Михайлович Карбышев. Утром 27 июня полковник Молев предпринял последнюю атаку. Вперед пошли остатки стрелковых батальонов, артиллерии, танки, что смогли форсировать Зельвянку, часть кавалерийского полка и даже бронепоезд…

Красноармейцы дрались не на жизнь, а на смерть. Местные жители потом долго хоронили павших. Так много их было…

Мрачный пейзаж с застрявшей в реке техникой. Десяток танков в Зельвянке меж мостами, вокруг мельницы из воды торчат башни с распахнутыми люками – два БТ-7. На этом и том берегу остовы БТшек, сгоревших и без башен. Два полупонтона колыхаются на течении, а третий лежит на том берегу. На плотине брошенная полуторка с каким-то грузом в кузове. Еще одна уткнулась в БТ без башни. Трактор с мертвым мехводом, все еще державшимся за рычаги. Почти рядом с путями сгоревший остов Т-26 с конической башней и телами угольного цвета вокруг.

Тела… тела… тела…

Везде. На берегу, меж путями, на мосту, в воде. Распластанные. Целые и частями. И кровь…

Почти на путях в нескольких метрах от внушительной воронки лежит бесформенный кровавый шмат. На миг подкатила тошнота. Краем глаза Жуков заметил, как Лукин стал бледно-зеленым, но свое внимание Сергей переключил на фигуры в форме мышиного цвета, которые цепями двигались со стороны шоссе. Немцы деловито обходили брошенную технику, останавливались около тел и стреляли в трупы. Зло так стреляли.

В душе будто вулкан взорвался. Лава ярости чуть наружу не выплеснулась. Что-то ледяное и такое же яростное вдруг воспротивилось извержению. Руки дрожали от напряжения. Борьба сознаний длилась, казалось, целую вечность. На самом деле какой-то миг. И ярость капитана одолевала. Тогда в голове запульсировал отчаянный крик: «Мать твою, капитан, через коромысло, лох, йоп-та, ты чего творишь?» Наваждение чуть схлынуло. «Голову включи, дед, мля! – продолжал отповедь правнук. – Смотри вон, бойцы сейчас тоже огонь откроют!» Отхлынуло, и включился рассудок. Действительно, Зарубин и Березин уже вскинули автоматы, вот-вот стрелять начнут. Но ждут приказа, и если приказ не отдать, то откроют огонь сами. По перекошенным лицам видно.

– Не стрелять, мать вашу! – зашипел Жуков, кося одним глазом на немцев. – Отставить! Отставить, я сказал!

Бойцы нехотя подчинились. Позади началась какая-то возня, и капитан развернулся к новой напасти. Оказалось, Крамаренко, приглушенно матерясь, пытается удержать Лукина. Автомат капитана в стороне, а он пытается достать пистолет из кобуры. Лицо Лукина перекошено, глаза бешено сверкают. Майор удерживает руку с трудом, но отобрать пистолет ему несподручно.

Сергей скользнул к ним и вывернул ТТ из кисти. Затем уже вдвоем прижали капитана к насыпи.

– Ты что творишь, мать твою! – зашипел Жуков. – Задание провалить решил?

В голове хмыкнул правнук: «Сам-то минуту назад…», но был мгновенно послан.

«А майор-то красава!»

Смысл этой мысли дошел не сразу – выходит, только Крамаренко смог свои эмоции сдержать? Даже стыдно стало.

Лукин попыток вырваться больше не предпринимал.

– Суки! Твари! Нелюди! – тяжело дыша, выдавил капитан.

И из его глаз потекли слезы. Жуков с Крамаренко переглянулись. Видеть зверства врага – это не просто видеть смерть. Тут порой и стальные нервы не помогут. Для Лукина, похоже, тот встречный бой был вообще первым, а тут…

Ужасами войны за неделю боев Жуков пропитался по самое не могу. Крови и разорванных тел повидал… Оторванную ногу оберст-лейтенанта без эмоций рассматривал, лишь сожалея о гибели врага как «языка». Но все же…

Майор вон тоже хватанул, до нервного срыва, чуть пулю себе в лоб не пустил. Черт его знает, где находится предел нервного напряжения. В какой момент ярость выплеснется и затмит разум? Ведь хотелось добраться до врага, вцепиться зубами и рвать, рвать, рвать…

Еще когда по лесу шел, правнук много чего рассказал, что сначала не верилось, а теперь…

– Ничего, – процедил Крамаренко, – все воздастся. Ничего не забудем.

– Ты-то сам как? – спросил Жуков.

– Как-как… – пожал плечами майор. – Выгорел. Но острое желание зубами их грызть имеется…

– Я тоже в порядке… – спокойно сказал Лукин. – Отпустите.

Капитан сел. Бледен, руки и ноги дрожат.

«От Лукина сейчас толку не будет. И его “амеба” не в струю…» Эту мысль правнука Сергей понял сразу. Хотя вновь странно выразился. Жуков взглянул на майора, тот понимающе кивнул. А чего тут понимать, ясно, что придется действовать самим.