Тропой мужества - Стрелков Владислав Валентинович - Страница 1

Владислав Стрелков

Тропой мужества

© Владислав Стрелков, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

От автора

Я родился через 26 лет после Победы. И о той войне знаю только из фильмов и воспоминаний ветеранов. Еще в курсантскую пору в Минске общался с ветеранами, о войне они говорили нехотя. У нас был преподаватель-ветеран. Имел боевые награды, и мы очень его уважали. Но на просьбы рассказать о боевом пути он хмурился и отказывал. И я понял – неприятно ветеранам вспоминать войну. Им вновь приходилось переживать тот ужас и боль. Это подтверждает один факт. Все знают фильм «В бой идут одни “старики”», финальный эпизод у могил, разговор Титаренко и Макарыча. Смирнов его не играл, он жил войной в тот момент, ибо вновь переживал боль. По воспоминаниям участников съемок был всего один дубль, так как Алексей Макарович сказал, что повторить просто не сможет.

Почему я пишу о войне?

Мне надоела та ложь, что представляют нам сейчас. Ложь о повальной ненависти к согражданам сотрудников НКВД. Ложь об одной винтовке на двоих. О приказах добыть оружие в бою. Ложь о повальном вооружении немцев автоматами, ошибочно именуемыми «шмайссер», против наших бойцов с винтовкой Мосина. Ложь о «генерале Морозе», о штрафных ротах и батальонах, о том, что СССР завалил немцев телами своих солдат…

Тема войны сейчас популярна, в основном в жанре попаданцев и альтернативной истории. Очень много авторов, пишущих в этом жанре о войне. И подавляющее большинство авторов стремится донести правду о той вой не. Пусть и в фантастическом жанре.

В моей книге тоже есть доля фантастики. Но совсем немного. Чуть-чуть. Ибо главный посыл – сами люди той поры. Их мечты, устремления, их жизнь. И подвиг. Этого не отнять и невозможно не признать. Эта книга о героях и просто людях, которые сражались на фронтах, сражались в тылу. Все для фронта, все для Победы!

Это все было! Это нельзя забывать.

Свой путь в жизни мы выбираем сами. Какой он будет, нам не известно. Можно идти к мечте, перешагивая через других. Можно идти и помогать. Любить, сочувствовать. И помнить о тех, кто дал нам право жить.

Да, у каждого есть свои мечты. Каждый выбирает свой путь к мечтам. Выбирает свою тропу.

Я хочу пройти тропой мужества. И зову вас за собой.

Пролог

27 июня 1941 года

– Тебе расстаться со мною легко-о-о. Ты будешь завтра уже далеко-о-о. И что осталось от нежных сло-ов? И где же наша-а-а любовь?

– Курт! От твоего пения зубы ломит.

Дильс замолчал, рассматривая русскую винтовку – приклад расщеплен, затвор открыт и забит землей. Впрочем, оценивать повреждения не его дело. Кинув винтовку в общую кучу, он подобрал для осмотра другую, вновь затянув привязавшийся мотив:

– Тебя любил я и тебе доверя-ял. Угодно судьбе, чтоб тебя потеря-ял? Но мой отве-ет – нет, нет и не-е-ет!

– Курт, сукин ты сын! Заткнись, ради всего святого!

– Ладно, Ральф, – отозвался Дильс, – помолчу, раз ты не любишь хорошие песни.

– Я люблю хорошие песни, – возразил Шульц. – Только ты подражаешь Руди Шрике, а выходит скрип старой мельницы.

– Тогда спой что-нибудь сам.

– Аудитория моего пения не оценит, – усмехнулся Ральф, кивнув на мертвые тела. – Так что петь я не буду, и ты лучше помолчи.

Поле было изрыто, испахано, обезображено до неузнаваемости. Еще два дня назад тут простирался ровный луг, а сейчас остались одни воронки. Едко пахло сгоревшей взрывчаткой, порохом и вонью тления. Много истерзанных, разорванных пулями, минами и снарядами тел, а погода стоит жаркая…

Русские держались два дня. Дрались ожесточенно, кидаясь в безнадежные контратаки. Гибли, но не сдавались. Пленных не было. Погибли все. Но и камрады потеряли тут до двух взводов убитыми и ранеными. После боя прошлись по разбитым окопам, добивая еще живых. Затем унесли павших товарищей. А потом наступило время трофейщиков.

Винтовки, пулеметы, боеприпасы…

Все пригодится. Все пойдет в дело, ибо орднунг. Во всем должен быть порядок.

Пока Дильс возился с винтовками, Шульц, складывал в общую кучу солдатские мешки русских. Ральф знал, у русских они вместо ранца и там может быть много чего, что может пойти в дело, а главное пригодится самому. Он остановился около убитого. Русскому снесло полголовы. Лежал он на боку, а за плечами был объемистый мешок. Осторожно избавив тело от мешка, Шульц попытался его развязать, но попытка сразу не удалась – вся горловина вместе с затянутым узлом была пропитана кровью. Тогда он вынул нож и несколько раз полоснул по узлу, после чего вытряхнул содержимое. Удовлетворенно поцокал – кровь до вещей не добралась. Комплект чистого белья, полотенце, пара железных банок, очевидно тушенка, полбуханки черного хлеба, завернутой в газету, фляжка. Шульц быстро скрутил крышку, понюхал, глотнул немного, удовлетворенно осклабился. Эта фляжка уже шестая, но в тех была водка…

Ральф покосился на Дильса. Сообщить о находке или не стоит? Или…

От пришедшей мысли Шульц усмехнулся и, хитро глянув на напарника, воскликнул:

– Курт, я бимбер нашел! Чистый, как слеза младенца! Будешь?

– Спрашиваешь! – тут же отозвался тот. – Глоток-другой никогда не помешает.

– Только не много, а то Большой Ганс заметит.

Курт взял протянутую флягу и сделал хороший глоток, тут же его глаза полезли из орбит, лицо покраснело, он поперхнулся и закашлялся, а Ральф засмеялся, довольный своей шуткой.

– Свинья ты, Ральф, – еле выговорил Дильс. – Это же спирт! Воды дай…

Шульц хотел было закончить шутку, дав напарнику флягу с водкой, но передумал. Достал с водой.

– Держи, и закуси, а то окосеешь и вновь попадешься Большому Гансу.

– Тогда многие попались, но отдувался один я, – буркнул пришедший в себя Курт. Достав из ранца галеты и банку сардин, ловко вскрыл ее ножом и принялся поглощать консервированную рыбу.

– А не надо было пить столько пива.

Дильс поморщился, вспоминая тот случай. Это произошло три дня назад. Лихие гренадеры проскочили небольшое русское село, а их трофейная команда расположилась в самом центре села у дома с закрытыми ставнями и дверью. Парни сразу заинтересовались – что внутри дома? Живо сорвали замки, вошли и обнаружили склад продуктов, среди прочего нашли бочки. С пивом.

Единогласно признали – пиво дрянь, что не помешало вылакать чуть ли не половину. Потом явился Кранке…

– Эта кислятина не пиво. Мой отец варит пиво.

– Парни не жаловались.

– А попало мне.

– Ладно, – поднялся Шульц, – надо работать. Иди, вон там приклад виден.

Жуя очередную галету, Курт направился к огромной воронке, на краю которой торчал приклад русской винтовки.

– Ферфлюхте…

– Что? – обернулся Шульц.

– Тут русский. Живой.

Тело шевелилось под слоем земли. Стон, больше похожий на скрип, был еле слышен.

– Живучий народ эти русские, – сморщился Курт. – Смотри, ему почти оторвало руку и ногу, но живет. Мучается…