"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Алферов Всеволод - Страница 68

— Здорово! — выдохнул Уот, зачарованно внемлющий сумбурным воспоминаниям Глеба.

— Мы нашли талисман. И в ту же ночь мой друг убил меня. Предал. Из-за магической безделушки. Тем самым он дал мне цель. Теперь в каждой жизни я ищу его. С каждым новым Рождением я вижу, что он стал еще сильнее, и тем больше растет мое желание убить его.

— Как его зовут?

— В этом мире он известен как Епископ. Я бы все отдал, чтобы узнать его настоящее имя.

— Епископ… Люди, которые забрали Древесный Меч, говорили о нем.

— Что они говорили? — Глеб всем телом повернулся к гоблину. — Вспомни!

— Не знаю. Я прятался далеко от них, но это имя слышал отчетливо, и они несколько раз повторили его… Епископ. Да. Епископ…

Глеб помолчал. Сказал задумчиво:

— Это похоже на него. Он собирает все магические вещи, до которых может дотянуться.

— Ты хочешь убить его, но что это даст тебе? Ведь он вернется опять.

— Он может вернуться, но смерть заберет у него все. Он придет голым, без оружия и без знания; у него останется только память о былом могуществе, воспоминания о прошлой силе. Он придет Новорожденным.

— Как ты?

— Да, каким был я, когда вы подобрали меня на берегу. Голый мокрый птенец… Но я готовился, и теперь никто не назовет меня Новорожденным. Новичком — да, но не младенцем.

— Вы, люди, придаете такое большое значение словам.

— И, кроме того, не всегда мы можем вернуться.

— Почему? — удивился Уот.

— Чтобы войти в Мир, необходимо заплатить, и довольно дорого. Каждое Рождение требует платы. У нас ведь тоже есть деньги. Не золотые монеты, как здесь, другие, но их так же всегда не хватает.

— А у тебя много денег?

— Это моя последняя жизнь, — ответил Глеб. — Мой последний шанс поквитаться с Епископом…

Круг из рубиновых глаз стал сужаться. Уот, что-то почуяв, вскочил на ноги: он озирался, а острые уши его тревожно подергивались.

— Что… — начал было Глеб, но гоблин приложил палец к губам.

Глеб перехватил копье и тоже поднялся. Так они и стояли в отблесках пламени, когда из темноты, растопырив мохнатые суставчатые лапы, прыгнуло ни них первое существо. Уот вскрикнул от омерзения, и тотчас из леса поползли остальные — жирные пауки размером с человеческую голову, круглые, раздутые, со жвалами, истекающими ядом, с горящими точками глаз.

Глеб пронзил копьем одного, второго, третьего — по древку потекла белая жидкость, руки скользили на ней. Он с отвращением отшвырнул копье, выхватил из костра пылающую корягу и стал бить шевелящиеся мохнатые шары, рассыпая по земле быстро гаснущие искры. Пауки лопались, шипели, с хрустом проламывался хитин, но они все ползли, пожирая друг друга и стараясь достать жвалами отбивающихся путников.

Фехтующий Уот напоминал мельницу. Копье в его руках летало, рассекая жирные тела и расшвыривая их в стороны. Словно танцор, гоблин перебирал ногами, стараясь не наступить на омерзительных тварей.

Пауки гибли десятками, но все ползли живой мохнатой лавиной, громоздясь на уже погибших сородичей, образуя баррикады, и непонятно было, где в этой шевелящейся массе живые твари, а где мертвые, и Глеб колотил потухшей массивной корягой по ужасному живому ковру, бил не целясь, подчинившись панике, целиком отдавшись атавистическому страху. «Сублимация! Сублимация!», — метался ритм в голове. И Глеб поднимал и опускал свою дубину, разбрызгивая мутную жидкость, разметывая части мохнатых тел. Бил, потеряв представление о времени, слыша только стук крови в висках. Бил, когда Уот опустил копье, когда живых пауков больше не осталось. Бил, неистовыми ударами перемалывая свой страх и отвращение…

— …Все! Они уползли! Все!.. — внезапно донеслось до него, и он остановился, растерянно озираясь.

Костер наполовину погас, но короткая летняя ночь уже близилась к концу. В сером утреннем свете Глеб увидел сотни мохнатых шаров, размозженных и раздавленных, лопнувших и истекающих густой белесой жидкостью. Некоторые пауки еще шевелили перебитыми лапами и пытались уползти от наступающего рассвета, забраться наверх, в коконы на кронах деревьев. Глеб посмотрел на свои руки, и его стошнило. Он почувствовал головокружение, и ноги его подкосились. Уот опустился на землю рядом с товарищем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Какая мерзость, — невыразительно сказал гоблин. — Зачем вы их создали?

И Глеб захохотал. Он смеялся долго, хлопая рукой по бедру и задирая голову к темному небу, а гоблин, недоумевая, смотрел на него и ждал, пока пройдет этот странный приступ.

Внезапно они поняли, что находятся здесь не одни. Уот вскочил на ноги, выставив перед собой копье, а Глеб перестал смеяться и потянулся к обугленной дубине.

Из полосы холодного утреннего тумана к ним шагнула тень.

Гоблин опустил копье и улыбнулся. У Глеба отвисла челюсть. Перед ними возникла обнаженная, чарующе прекрасная девушка.

— Дриада, — прошептал гоблин, и только после его слов Глеб заметил, что густые волосы девушки цветом походят на раннюю весеннюю траву.

— Здравствуй, молодой друг, — обратилась дриада к гоблину. — Приветствую и тебя, незнакомец. — Голос ее был мягким, певучим, и Глебу захотелось закрыть глаза, чтобы ничто не мешало вслушиваться в эти ласковые интонации и наслаждаться бархатистым тембром. — Что привело вас в мертвый лес?

— Добра и тебе, дочь леса, — напевно сказал гоблин, и Глеб удивленно покосился на своего товарища. Он и не подозревал, что Уот может так говорить. — Дорога привела нас, не спрашивая наших желаний.

— Вы идете на голые земли, туда, где гуляют ветры, и раздетую землю сушит солнце?

— Да, дочь леса. Я должен вывести этого человека из тени деревьев.

— Это недалеко. Идите туда, — показала рукой дриада, — и когда следы света станут короткими, вы выйдете на голые земли.

— Спасибо, дочь леса, — поблагодарил Уот.

— Прощайте, — сказала дриада, склонив голову, и пошла прямо по черным скрюченным телам пауков, грациозно покачивая обнаженными бедрами и ласково касаясь руками черных уродливых стволов. Там, где ее нога ступала на землю, появлялись широкие листья подорожника, а стволы, которые она тронула, мгновенно выпускали зеленые побеги и сбрасывали куски омертвевшей шершавой коры вместе с обрывками мерзкой паутины.

Девушка уходила, и, глядя на нее, Глеб тихо сказал:

— Она как человек.

И Уот так же тихо ответил:

— Да. Только намного прекрасней.

Человек и гоблин долго смотрели вслед дриаде, до тех пор, пока она не исчезла за темными столбами стволов, оставив на память о себе зеленую живую тропинку на черной мертвой земле.

— Что такое следы света? — спросил Глеб.

— Тень. Она сказала, что к полудню мы выйдем из леса.

Черный лес кончился.

Путники ступали по мягкой траве, и над их головами шелестели листьями светлые березы.

Когда солнце миновало зенит, они вышли из леса.

Уот остановился и восхищенно протянул:

— О-о!

Перед ними раскинулся безбрежный зеленый океан разнотравья, волнующийся под порывами теплого ветра. Желтое слепящее пятно солнца, белые валы облаков и высокое прозрачно-голубое небо дополняли величественную картину равнинных земель, и Глеб, проживший долгие недели под давящим пологом леса, ощутил дикий восторг, опьянение открытым пространством, неуемное желание что-нибудь сотворить. И он закричал:

— Йо-хо! — и побежал в высокую, до пояса, траву, вращая над головой копье и высоко задирая колени. Гоблин устремился за ним и, уже вместе дурачась, они повалились на землю и стали шутливо бороться, вдыхая прелый аромат горячего чернозема, зарываясь лицами в прохладу свежей зелени и порами кожи осязая свободу вольного ветра…

— Знаешь, когда я выхожу на равнины, я начинаю жалеть, что мы ушли в лес, — Уот перекатился на спину и стал смотреть на неторопливые трансформации облаков.

Глеб промолчал. Он был занят. Закрыв глаза, он слушал шелест травы, щебетание птиц, монотонный треск цикад и кузнечиков — объемные, выпуклые звуки бескрайнего живого луга. Гоблина ничуть не смутило молчание собеседника.