"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Алферов Всеволод - Страница 108

— Отсюда начинаются исконные земли гномов, — сказал Свертль. — Драконьи скалы — наша родина.

Черные пики отвесно уходили ввысь, оставляя взору лишь узкую, похожую на трещину полоску неба. Было сумрачно, хотя где-то там, над ущельем, вовсю светило невидимое отсюда яркое солнце. Негодующая река, стиснутая каньоном, лишилась своей неторопливой и самоуверенной величавости Ее глубокие воды стремительно неслись мимо каменистых берегов, закручиваясь в бешеные водовороты. Цепи тяжелых якорей натянулись и с трудом удерживали корабли на месте.

— Разве может так говорить Двуживущий? — спросил Глеб. Он, Коготь и Свертль стояли на носу головного судна и смотрели, как суетится на тесном берегу команда, готовясь к преодолению порога. Над головами матросов возвышался мохнатый торс Тролля — силач был незаменимым помощником.

— Конечно, я не настоящий гном. Но только в том смысле, что я не был рожден в глубине подземелий. А все остальное… Я перенял привычки и обычаи моего племени, я знаю все секреты работ по металлу, никто лучше меня не разбирается в геологии… Я горжусь своей принадлежностью к горному роду. Так можешь ли ты утверждать, что я не полноценный гном?

— Ты прав, — Глеб вспомнил свою жизнь у гоблинов. — Неважно кем и как ты рожден. Я заметил, что Одноживущие часто намного человечней, чем настоящие люди.

Маг несогласно покрутил головой:

— Нельзя быть человечней человека, — сказал он. — Это даже звучит нелепо. Это просто невозможно. Нельзя же быть чернее черного.

— А быть белее белого тоже невозможно? Существует ли абсолютная чистая белизна? — возразил Глеб. — Почему-то можно быть бесчеловечным человеком, хотя это звучит еще более нелепо.

Гном внимательно слушал друзей.

— Это бесполезный, ни к чему не ведущий спор, — сказал он.

Глеб хотел еще что-то добавить, но лишь махнул рукой. Коготь потерял к разговору всякий интерес; он наблюдал, как Тролль, брезгливо морщась, забрел по грудь в воду и потащил на берег пучок толстых канатов, брошенных ему с корабля…

Наконец, все было готово.

На оба берега высадились два смешанных отряда людей и гномов — вся команда корабля. На борту остались лишь лоцман, Глеб, Коготь и Свертль, да еще одноглазый Рукх встал к штурвалу. Небольшими группами моряки и плечистые богатыри маленького народца разобрали канаты, впряглись в широкие кожаные петли, укрепились ногами в земле, ожидая команды.

— Товсь!!! — рявкнул капитан. — Днять якоря!!!

Глеб и Коготь навалились на рукояти закрепленной на носу лебедки. Заскрежетало, заскрипело огромное колесо. Напряглись якорные цепи и тяжело, неохотно потянулись вверх, наматываясь на деревянный барабан. Течение подхватило освобожденный корабль и понесло назад, но лишь мгновение река забавлялась своей безвольной игрушкой. Поднявшись из воды, натянулись мокрые канаты, заскрипели кожаные лямки, захрустел под ногами гравий — впряженные бурлаки наклонились, чуть отступили назад под навалившейся неимоверной тяжестью, и тугими узлами заходили мышцы, кровь прилила к лицам, синими веревками взбухли вены:

— И-и-и, ух! — прокатилось над беснующейся рекой, и корабль двинулся, пошел, медленно, нехотя, но пошел, пошел! Пошел против течения, зарываясь носом в буруны, сердито рыская от берега к берегу…

— И-и-и, эх! — второй шаг, легче, приноровясь…

— И-и-и, ух! — разгоняясь, набирая силу, и тяжесть отпускает: теперь главное не останавливаться, идти, переставлять ноги…

Глеб дождался, когда к левому борту приблизится берег и прыгнул прямо в пенящуюся ледяную воду. Выбравшись на сушу, он впрягся в свободную кожаную лямку, рядом с упоенно ревущим Троллем. Навалившись грудью на широкую петлю, подхватил дружное «Ух!», оттолкнул ногами тяжелую землю и пошел, наслаждаясь подающейся тяжестью, упиваясь своей мощью — мощью единения, необоримой силой сплоченности.

Они ступали, низко опустив головы, наваливаясь всей массой на влажные от пота хомуты, ступали мерно, сбивая ступни о камни, стаптывая расползающуюся обувь. Ноги уже сводила судорога, а стремнина все не кончалась. Река, стиснутая скалами, бесилась, пыталась отбросить корабль назад, порвать канаты, сломать упрямые спины, но впряженные моряки шли и шли, привычно ухая и распрямляя дрожащие колени. Дважды отвесные стены каньона вплотную подступали к воде, и тогда пешим морякам приходилось залезать в беснующуюся реку, злобно жалящую холодом. Мокрые и замерзшие они выбирались на берег, и через минуту пот снова заливал им глаза, и кипящая кровь стучала в висках.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А потом, внезапно, лямки перестали врезаться болью в плечи и стискивать грудь, и корабль пошел легко, словно полетел по воздуху. Расступились черные скалы, и горячее солнце осветило людей.

— Озеро! — прокричал капитан Рукх с корабля, превращенного в баржу. — Пришли!

И люди стали распрямляться, стряхивать с себя кожаную упряжь. Вздохнули свободно, а потом бросились назад, в полумрак каньона. Там, среди тесных скал, еще боролась с бурным течением команда второго судна, и им очень кстати пришлась бы любая помощь.

Глеб опустился на прогретый песок.

Перед ним распростерлась залитая солнечным светом зеленая долина. В центре ее искрящимся зеркалом раскинулось большое озеро. С вершин Драконьих Скал можно было заметить, что озеро вытянутыми неровными заливами вгрызлось в сушу, и с высоты птичьего полета его очертания напоминали некую раскинувшуюся среди гор пятиглавую тварь. Потому это пресное внутреннее море и получило свое название — озеро Пяти Голов.

Глеб видел, как на далеких берегах среди крошечных строений двигаются мелкие фигурки, он видел, как необъятную голубую гладь бороздят скорлупки судов и лодок, как по склонам гор тонкими змейками ползут караваны. И слепящее пятно солнца лежало на спокойной воде, и бегущие облака отражались в неподвижном зеркале. Казалось, кусок неба упал в эту долину и растекся по ней жидкостью, продолжая привычное движение своей небесной жизни.

Позади раздались дружные ритмичные выкрики. Глеб оглянулся. Из темной трещины ущелья показалась взмыленная толпа людей и гномов. Вслед за ними из-за скал выполз корабль с голыми мачтами. Словно дикий мустанг на привязи, он метался из стороны в сторону, и рулевой с трудом удерживал его на фарватере бурной реки. Упирающееся судно неохотно прошло еще двести метров и успокоилось — стремнина осталась позади. С грохотом нырнули в воду якоря. Обессилевшие люди повалились на песок.

— Все! — выдохнул вспотевший Тролль, присаживаясь рядом с Глебом.

С палуб кораблей спустили шлюпки.

Первыми на борт возвратились матросы. Они, несмотря на боль в натруженных мышцах, словно шустрые многорукие пауки разбежались по реям, стали разворачивать полотнища парусов.

Когда суда были готовы к дальнейшему путешествию, шлюпки вернулись за блаженствующими на пляже гномами.

Последними берег покидали Глеб и Тролль. Залезая в лодку, великан чуть было не опрокинул ее вместе со всеми гребцами. Забравшись, он опасливо растянулся на дне, боясь пошевелиться, и подозрительно смотрел на бегущую мимо бортов воду, словно ждал от нее какого-нибудь подвоха.

— Ненавижу реки, — сказал он Глебу. — Это какое-то патологическое отвращение. Они напоминают мне змей. Извивающихся, текучих, скользких… Бр-р-р!.. — Гигант передернул плечами, и шлюпка опасно закачалась. — Иногда я даже думаю, что тролли и строят мосты только из-за этого своего отвращения. Они словно перечеркивают тела рек, рассекают мостами, расчленяют…

На палубе их встретили Свертль и Коготь.

— Вот она — родина гномов, — гордо сказал Повелитель маленького народца.

Распустив паруса, корабли вышли в озеро, и у Глеба захватило дух от величественного зрелища. Озеро было огромным. Конечно, Глеб понимал, что это водное пространство лишь капля в сравнении с океаном, по которому они плыли три дня назад, но океан был безграничен, и потому его размеры не ощущались, а здесь… Чтобы понять, прочувствовать величину, необходимо ясно видеть ее границы. Здесь все было гигантским: и далекие горные вершины, и зеленое плато долины, и простор неба над ней. Все внушало необычайный восторг и заставляло упиваться открывающимся раздольем…