Рысюхин, ты что, пил? (СИ) - "Котус" - Страница 4

— Погоди, ты про старую Ванду Сурепкину? Которая приходила скандалить, что я к её внучке пристаю и все заборы вокруг их участка «пометил», как кошак какой безмозглый, дура старая⁈ У неё ещё дочка в леспромхозе у графа работает?

— Она самая, да. А дочка её, которая главбух в леспромхозе — как раз та, что учиться ездила.

— Очуметь, прости богиня…

— Да, дамское общество у нас такое. Ты с девушкой на танцах за руку подержался на десять секунд дольше, чем надо — а они уже в своих сплетнях в тот же вечер вас обручили, к утру поженили, а в обед разругались, пока за ваших детей наследство ваше делили. И не красней мне тут, не красней. А по сторонам смотри внимательнее и не попадайся! Главное, из одежды ничего не забудь в гостях, из белья особенно. Кхм… Последнюю фразу я не говорил, а ты не слышал, ладно?

— Ты о чём вообще?

— Вот-вот. Кстати, ещё одна сплетня, насчёт твоей поездки к Брусничкиным, самая живучая — что ты к дочке его ездил на смотрины.

— К какой ещё дочке⁈

— К третьей, к Розе, — батя ехидно усмехнулся на этом уточнении.

— Да её ещё только двенадцать, она дура полная и страшная, как похмелье после «бураковки»! Конопатая, морда круглая, вся розовой какой-то шерстью поросла!

— И где же и когда ты, охальник, её ВСЮ на предмет шерсти осмотреть умудрился⁈ Шучу я, шучу, не вскипай, а то слюной захлебнёшься от возмущения.

— А ты не ржи так, а то, вон уже Воронок оглядывается, не то завидует, не то конкурента высматривает!

Вот так вот коротая время за разговорами и ненавязчивым обучением мы и коротали время до темноты. Заночевали, когда уже стемнело в деревне Кукушкино, не доехав до места вёрст пять-шесть, но дальше двигаться уже возможности никакой не было. Благо, староста спать ещё не ложился, а на ужин нам хватило запасов, прихваченных в «Прикурганье». Первый, такой длинный, полный впечатлений и воспоминаний день поездки закончился.

Глава 3

Утром встали вместе с семьёй местного старосты, на рассвете. Завтракать не стали, я пошёл запрягать коня, а папа остался в доме отыгрывать пьесу «Как рассчитаться за ночлег, не уронив себя и не обидев хозяина». Один настаивает на оплате, другие отказываются принять «хоть копейку» упирая на «законы гостеприимства» и так далее, и тому подобное. При том, что обе стороны заранее примерно знают, каким будет расчёт. Я не спеша запряг Воронка, заново упаковал то, что разворошил батя, когда доставал оплату, погрузил всё, что снимали вечером и вернулся в дом доложить о готовности как раз к концу представления. Деньгами, разумеется, рассчитываться за услугу между равными (староста оказался таким же не титулованным шляхтичем, что было ожидаемо) недопустимо, но цену знали все.

В итоге сошлись на «дружеском угощении» в виде полуштофа «Клюковки» хозяйке и трёх бутылок нашего тёмного пива хозяину. С учётом того, что такая бутылка настойки в розницу шла по цене от двух с половиной до трёх рублей, пиво по шестьдесят копеек, а ночлег в комнате на двоих в сельской гостинице обошёлся бы рубля в два вместе с конюшней — то вроде как и переплатили. Но поскольку надо было «высказать уважение», да и бутылка с нашей гербовой этикеткой наверняка попадут на праздничный стол и на глаза гостям, сделав нам рекламу — то и нормально вышло. Окажись староста простолюдином — он с женой ушёл бы ночевать в другом месте, а батя заплатил бы ему те самые два рубля, и все бы остались довольны. С другой стороны, если бы пришлось напрашиваться на ночлег в дом титулованного шляхтича — то тому же барону пришлось бы «дарить» отдельные угощения ему, жене и «к столу», а уехать без завтрака могло быть сочтено за оскорбление. Это я в рамках «обучения жизни» по папиному наставлению прокручиваю происходящее в разных вариантах. Потом в пути расскажу ему, а он укажет на ошибки, если таковые будут, и добавит те варианты, что я упустил.

Вот, тоже, интересный момент. На метрическую систему мер перешли («к счастью» — как уточнял при каждом упоминании этого мой дед) давным-давно, но вот традиции жеж! Если пиво отпускать полулитрами и литрами привыкли давно и почти сразу, то с более «благородными» или крепкими напитками не всё так просто. До сих пор в ходу штоф винный, он же «осьмеричный», он же «большой», в полтора литра с хвостиком и штоф водочный, он же «десятичный», он же «малый» — этот несколько меньше, чем один и три десятых литра. Ну, и полуштофы, соответственно — ноль семьдесят восемь и ноль шестьдесят три литра примерно. Что характерно, метрическая мера тоже в ходу, и ещё как! Но штофы и полуштофы используют для напитков «ручной работы», с семейных предприятий, а если с фабрик — то для продуктов, выпущенных ограниченной партией или по какому-то поводу. А вот «казёнка» и вина с винзаводов идут в бутылках в половину и три четверти литра. Путаница некоторая есть, но зато по названию тары сразу понятно, о каком классе напитка идёт речь. Точнее, о том, на какой класс он претендует — и с частных винокурен бывает идёт тот ещё «шедевр».

Во второй день перегон был сравнительно небольшой, чуть больше сорока пяти километров. Правда, останавливались по дороге возле каждого места, где торговали спиртным, на вынос ли, в разлив ли — и везде батя оставлял образцы продукции в зависимости от уровня заведения. Тем не менее, в Березино приехали засветло и я, как только определились с ночлегом, побежал смотреть на Березину. Всё же первая большая река, которую увижу своими глазами! Плиса, Рова, Менка (не так, на которой древний Менск стоял, другая), Уша — всё реки не сильно широкие, порой больше на ручьи похожие. Нет, та же Уша, что вьётся по речной долине как ненормальная, в половодье заполняет её всю и выглядит мощно. Или Рова местами разливается болотистыми просторами в версту шириной, но это всё не то, это или временно, или не речка даже. Про Плису, на берегу которой наш новый дом стоит и говорить нечего. К северу от Смолевичей был небольшой торфяник, который местные жители выкопали и выгребли весь, до голого песка, оставив огромную грязную яму. Граф наш терпел-терпел такое безобразие, а потом приказал выровнять берега и сделать озеро. Заполняли его из речки, и заняло это полтора года, осенью начали, в половодье весь излишек води туда скинули, но только следующей весной, в новую большую воду смогли заполнить. А тут — мощь! Наше «новое» озеро эта река, наверное, за день бы заполнила! Не меньше получаса стоял на мосту, глядя на по-весеннему мощный поток воды. Какая здесь, наверное, рыбалка! Вот бы тут учиться! Но в Березино два магуча, и оба не подходят. В одном готовят специалистом по работе с мясом, от забоя и разделки до производства колбас и прочих вкусностей. А второе — в ведении Имперского Министерства финансов, там два факультета, на одном готовят специалистов по таможенному учёту, а на втором — егерей для Пограничной стражи, что к этому же ведомству относится.

Третий день оказался самый тоскливый и унылый в плане дороги — сплошь леса, болота или заболоченные леса, для разнообразия. Парочка небольших деревень на выезде из Березины и не то одна большая, не то две слипшихся маленьких незадолго до Белынич. Батя даже никуда не заезжал с целью коммерции, просто некуда было. Зато на мне отыгрался. И про шляхту нашего района мне целый экзамен устроил — кто с кем в родстве, кто с кем в дружбе, а с кем — в контрах, кому кто должен и тому подобное. Ну, хоть про невест на выдание на этот раз не стал опять намёки делать, и то мясо. Вместо этого про семейное дело разговор зашёл — после того, как папка, глядя на какую-то забегаловку сказал, что здесь он бутылку с гербовой этикеткой оставлять не рискнёт — дескать, опасно. А я имел неосторожность удивиться…

— Я тебе, балбесу, сколько раз рассказывал, когда полученный тобой от богини дар тренировали! Право ставить свой герб на бутылке и ответственность за это! Лицензия и прочее — это ладно, ответственность!

Батя перевёл дух. Ну, нудил он что-то, мне не до того было, я на даре сосредотачивался!