Александра (СИ) - Ростов Олег - Страница 65

— Спасибо, Сашенька. — Я отпустила свои ноги, обняла его за шею.

— И тебе спасибо, Ванечка.

Мы сполоснулись с мужем. Нам уже принесли чистые одежды. Оделись и прошли в терем, в свою опочивальню. У меня не успела голова долететь до подушки, как я провалилась в сон. Мне снился последний бой у брода. Оскаленные лица, звон железа, ржание лошадей, крики ярости и боли. Проснулась внезапно. Села на постели. Иван тоже проснулся.

— Саша, что с тобой?

— Кошмар приснился. Бой у брода. И то, как меня там убивают.

Он обнял меня.

— Ложись. Это всего лишь плохой сон. Я сейчас дуну тебе в лицо и плохой сон уйдёт. — Легла, закрыла глаза. Почувствовала, как Ваня дунул на меня. Улыбнулась и уснула. Кошмаров больше не снилось.

Проснулась от того, что Иван меня поглаживал. Открыв глаза, сразу увидела его лицо и улыбку.

— Саш, день уже наступил. Надо вставать. Ждут нас с тобой. Батюшка присылал уже к нам. Без нас ничего не вскрывают.

— Что не вскрывают?

— Сундуки, что мы привезли. Елена, сестра твоя приходила пару раз, хотела тебя видеть. Васька брат мой, постоянно вертится возле нашей опочивальни. Хочет узнать, как, да что там было в Ливонии. Обижается он, что его с собой не взяли.

— На его век ещё хватит и штурмов, и схваток кровавых. Ладно, Ванечка, пора вставать. Солнышко то уже высоко?

— Высоко, Саша.

Сам Иван был одет уже. Он засмеялся, глядя на меня. Я уселась на край постели.

— И что тебе смешно?

— Саш. А ты теперь совсем зазнаешься? Мужа своего видеть не захочешь?

— С чего это ты так подумал.

— Так уже всем известно, как ты крепость сильную взяла, не потеряв ни одного воя. Причём крепость, вооружённую пушками. Многие воины поверить не могут. А твои то ходят гоголями, грудь коромыслом, руки крендельком, ноги колесом.

Представив парней в таком виде, в каком их представил Ваня, я засмеялась. Смех перешёл в хохот. Я даже упала назад на постель. Грудь коромыслом, руки кренделем, ноги колесом. Ой, не могу! Смеялась до слёз.

— Ваня… Что правда, ноги колесом?

— Истинный крест. — Он перекрестился. Сам смеялся. Посмотрев на него, опять упала на спину, хохоча. Смеясь, опёрлась на локти. Иван стал изображать моих диверсантов. Прошёл гордо, переваливаясь на кривых ногах и задрав голову. Господи. У меня началась истерика. Смеялась и не могла остановится.

В горницу постучали. Иван открыл. Это была Елена. Зашла, посмотрела на меня, валяющуюся на постели и хохочущую.

— Я смотрю у вас весело!

— Лен… Ой не могу…

— А чего ржёшь?

— Ваня… Показывал… Как мои ходят… Гордые… Ноги… Колесом… Я не могу….

— Точно. Грудь и ноги колесом. Важные такие. Пока их дядька Евсей не нагнал. Так они ему дерзить попытались, что им только царевна указ. Пришлось дядьке палку взять и погонять их. А Фёдор Мстиславович пригрозил их выпороть на конюшне. Тоже мне герои с дырой.

Смех стал стихать. Я опять села на постель.

— Они и правда герои. Молодцы. А вот то, что возгордились, за это будут наказаны, дополнительным марш-броском, на двадцать кэмэ в полной доспехе и при оружии. Жаль здесь костюмов ОЗК нет. А то они бы у меня в них побежали. Дядьке дерзить нельзя, ибо он старше и выше их стоит по табелю о званиях. Вань, ты иди. Я тут сама с Еленой оденусь и приду.

— Хорошо, Саша.

Он вышел. Елена выглянула из горницы и кого-то позвала. Тут же зашли девушки. Притащили мне лохань и воду в кувшинах. Я сполоснулась. Лохань утащили. Елена дала мне полотенце. Вытерлась насухо. Потом оделась. Рубашка, шаровары, чоба, сапоги. На голову кубанку. Перед этим Елена помогла мне заплести французскую косу. Я решила наплевать на правила, что замужняя должна плести обязательно две косы. Ну их. Кому надо, пусть плетут. А мне не надо и одной достаточно. В этот момент постучались в дверь. Услышала Ваню:

— Саша, ты оделась?

— Оделась. А чего ты спрашиваешь?

— Так надо. Мы заходим. — Дверь открылась, зашёл Иван и Никифор, несший кожаный мешок. — Саш, забери у него суму. А то он носится с ней, как с писанной торбой. Никому не даёт и готов любого убить, кто хочет прикоснуться.

Я посмотрела на своего палатина. Подошла к нему. Взяла его голову в ладошки, нагнула и поцеловала в лоб.

— Спасибо тебе, Никиша мой. Оставь её здесь. Но это не освобождает тебя от того, что ты остаёшься хранителем короны. Если мы будем куда-то переезжать, ты будешь за неё отвечать. Понял?

— Понял, царевна. Я не подведу.

— Спасибо, мой палатин. Теперь иди.

Иван с Никифором вышли. Ленка удивлённо смотрела на меня. Я усмехнулась. Раскрыла мешок. Глядя на подругу, сказала:

— Та-дам! — И вытащила корону. Надела себе на голову. И только она коснулась моей головы, я опять, как в первый раз, когда её надела, услышала топот тысяч копыт кованной конницы катафрактов, лязг боевого железа и поступь легионов.

— Что это? — Ленка смотрела, широко раскрыв глаза.

— Корона Римской империи. Настоящая. Сделанная для императора Константина Великого. Оцени!

— Сань. Она же стоит кучу денег!

— Ты даже не представляешь какую кучу. Но мы её не продадим. Она наша семейная собственность, поняла?

— Поняла. Сань, а можно я её надену?

— Конечно. — Сняла корону с себя. Протянула ей. Ленка взяла её как-то осторожно. Надела на свою голову и закрыла глаза. Классно она смотрелась в этой короне. Настоящая королева! В какой-то момент она открыла глаза и посмотрела на меня. Её взгляд изменился. В нём словно загорелся какой-то дьявольский огонь.

— Что, Лен? — Задала ей вопрос.

— Не знаю. Саш. У меня такая эйфория бешеная. И ещё… Я слышу топот тысяч копыт. Что это?

— Это кованная конница империи. Катафрактарии. Ты почувствовала прошлое. Великое прошлое. Молодец. Снимай корону.

— Нет. — Ленка вцепилась в неё.

— Да! Снимай, дура. Не испытывай судьбу. — Сделала к ней шаг и сорвала корону. — Хорошего понемногу. А то крыша уедет.

Корону засунула назад в мешок. Мешок спрятала под нашим с Иваном супружеским ложем. Надо сейф заказать! Вот только где мастера найти?

Прошли с Еленой в трапезную. Там уже меня ждали. Ленка сидела и пила морс. Я ела. Пришёл Ваня. Сел рядом со мной.

— Ты уже ел? — Спросила его. Он кивнул.

— Саш, мы ждём тебя.

— Где?

— Я тебя проведу. Там хранится наша казна. Мы туда все три сундука утащили, плюс половину казны фон Деница и ларцы.

Я закончила есть. Вытерла руки о полотенце. Встала.

— Пойдём. Ванечка. Лена идёт с нами.

Прошли в комнату на первом этаже терема. Здесь я ещё ни разу не была. Комната была без окон. Горели свечи. Здесь у семьи Вяземских хранилась семейная казна. В комнате находился сам боярин Вяземский Фёдор Мстиславович, дядька Евсей, боярыня Евпраксия Гордеевна, Василий и ещё один человек, главный управляющий хозяйством боярской семьи, ключник. Некий Афанасий.

— Выспалась, дочка? — Спросил Фёдор Мстиславович.

— Спасибо, батюшка. Выспалась и отдохнула.

— Наслышаны мы о том, как взяла ты крепость Ульриха фон Деница. Удивлён, дочка. Не верил я до последнего. Взяла такой укреплённый замок и не потеряла ни одного воя.

— Потеряла. Два десятка. Когда брод переходили.

— То ведомо нам. Твоей вины нет. Но и орденцы понесли большой урон. Много больше, чем мы.

— Для меня это слабое утешение.

— Мы об этом после поговорим. Евсей с Иваном мне кое-что рассказали о том, что было взято у фон Деница. Я хотел бы посмотреть своими глазами. Хоть и вижу сундуки, но…

— Хорошо. Фёдор Мстиславович. Здесь все родные люди. Семья. За исключением Вашего ключника.

— Афанасию мы доверяем. — Вступила в разговор боярыня.

— Хорошо. Просто то, что вы все сейчас увидите, не должно покинуть стены этой комнаты. О чём умолчать, а о чём нет, решим здесь, не выходя. Это очень серьёзно и опасно. Батюшка, матушка, как вы должны понять, здесь не казна ливонца. Я взяла у него только лишь половину. А половину его казны оставила. Не потому, что щедрая, а потому, что мы и так много взяли. По сути, я могла казну Ульриха вообще не брать, но посчитала, что так тоже нельзя. — Боярин, глядя на меня, кивнул. — Здесь казна тевтонского ордена. Даже не совсем тевтонского, я так предполагаю. Скорее всего это казна тамплиеров.