Главред: назад в СССР 2 (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 56

— Вот тут посмотрите, — он указал мне на самую нижнюю полку. — Тут не только книги, но и журналы. Царских времен, правда, нет, но и сталинская эпоха, я думаю, вашему доктору подойдет.

— Спасибо, — поблагодарил я директора, и он, улыбнувшись, пошел к следующему покупателю.

Проворов, «Ампутации конечностей и протезы», тысяча девятьсот сорок первый год. Ого, да это прямо-таки настоящий раритет. В моем будущем так точно. А здесь пока еще книжка менее чем полувековой давности. В нашей семейной библиотеке такие тоже были. Так-так-так… Академик Вельяминов, «Учение о болезнях суставов с клинической точки зрения». Государственное издательство «Ленинград», тысяча девятьсот двадцать четвертый год. Стоп! А это что такое?

На пожелтевшей от времени странице едва проступала печать. Присмотревшись, я удивился еще сильнее: надписи были еще в дореволюционной грамматике, с ерами и десятиричными i. Разобрать бы, что там такое…

«Докторъ Василiй Васильевичъ Успенскiй», — мне, наконец, удалось прочитать полустертые буквы.

Я тут же понял, что именно эту книгу мне нужно купить для Аглаи. Сколько бы она ни стоила. Ведь доктор Успенский — это легенда отечественной хирургии, который еще до Первой мировой войны боролся с холерой и сыпным тифом в Иране, тогдашней Персии, потом работал в парижском институте Пастера с не менее легендарным Мечниковым. Лечил пациентов земских больниц в разных российских губерниях, после революции осел в Твери, где провел сотни, даже тысячи успешных операций на желудке. Причем Успенский разработал собственный метод, вошедший в учебники!

— Нашли то, что нужно? — послышался голос директора.

— Нашел! — улыбнулся я. — И Проворова я тоже возьму!

В Дом печати на улице Вагжанова семь я подъехал за пять минут до условленного времени. Судя по записи Валечки, мне нужно было в ленинскую комнату на четвертом этаже. Спросить Льва Исаковича Грачева, одного из функционеров, занимавшихся идеологическими вопросами в советской печати.

— Здравствуйте! — я приоткрыл дверь и увидел оживленно беседующих мужчин в серых пиджаках.

Их было трое, они мгновенно закончили разговор и повернулись ко мне. Одним из них оказался мой старый знакомый Богдан Серафимович Хватов. Вторым, судя по воспоминаниям реципиента, как раз Грачев. А вот третий меня удивил — это был человек в роговых очках из автобуса. Любитель творчества Марка Твена. Только теперь он не производил впечатление человека из когорты Электрона Валетова и других городских сумасшедших.

— И снова здравствуйте, Евгений Семенович, — улыбнулся он, доставая из кармана аккуратную красную книжечку. — Давайте знакомиться. Поликарпов Евсей Анварович. Комитет государственной безопасности СССР.

[1] ТАМ — Tovarna avtomobilov Maribor, марка автобусов и грузовиков, производившихся в югославском Мариборе (ныне в независимой Словении).

Глава 35

— Очень приятно, Евсей Анварович, — я постарался максимально сохранять спокойствие.

В голове, между тем, вихрем носились мысли. Получается, он не был случайным попутчиком? И разговор вел не просто так? Проверял? Вот ведь блин, а я ему про «Звездные войны» плел и Тарковского, который сейчас в Европе как невозвращенец.

— Да ты присаживайся, Женя, — добродушно сказал Хватов, протягивая мне ладонь для рукопожатия.

— Здравствуйте, товарищ Кашеваров, — Лев Исакович блеснул круглыми, как у Берии, очками.

Все трое уселись за стол, и в моей памяти живо всплыл эпизод, когда меня снимали с должности. И делал это как раз Хватов, который сейчас относится ко мне хорошо. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Да вы поближе садитесь, Евгений Семенович, не стесняйтесь, — увидев, как я разместился на стуле, будто единственный слушатель в аудитории, сказал Поликарпов.

Я молча придвинул стул. В ленинскую комнату вошла секретарша из приемной, внесла широкий поднос с дымящимся кофейником и четырьмя чашками. Рядом на блюдечке лежали конфеты — дорогущий «Кара-Кум» по шесть с половиной рублей за килограмм.

— Спасибо, Анжелочка, — поблагодарил девушку Исаков.

Интересно, это странная мода такая или совпадение? У Краюхина секретарша Альбина, здесь Анжела. Как будто специально по именам отбирают.

— Что ж, вы наверняка догадались, зачем мы вас вызвали, — проводив цокающую каблуками девушку задумчивым взглядом, Лев Исакович повернулся ко мне. — Наливайте кофе, не стесняйтесь. Вы вроде как любите кофе…

— Леонид Ильич тоже начинает свое утро с чашечки… — чуть было не ляпнул «капуччино». — Кофе с молоком.

— Это верно, — кивнул Поликарпов. — А у вас дома с этим как, Евгений Семенович? Удается доставать?

Вот что значит профессионал — даже за чашечкой кофе умудряется проверять якобы безобидной беседой. Знает же прекрасно, что настоящий зерновой кофе в Андроповске можно найти только в спецраспределителях. А в обычных магазинах продается разве что желудевый из Польши и отечественный ассортимент вроде «Балтики», где ни грамма натурального, или «Арктики». Еще «Инку» я видел — из обжаренной свеклы. Из цикория заменитель тоже купить легко. Но есть еще «Новость», где натурального кофе аж десять процентов, и напиток «Летний» из Латвийской ССР — там аж все двадцать.

— Бывает, — я чуть было не процитировал «Белое солнце пустыни». — Впрочем, у нас в редакции с этим проблем нет, снабженцы хорошо работают. Да и в гастрономе «Новость» время от времени появляется. Мы ведь, журналисты, новости любим.

Грачев, снова блеснув очками а-ля Лаврентий Палыч, вежливо рассмеялся. Хватов сидел довольный, сияя, как начищенный самовар, конторский Евсей Анварович благодушно потягивал обжигающую терпкую жижу.

— А с кино у вас как в Андроповске? — спросил он, хитро прищурившись. — «Звездные войны» крутят?

— А у вас в Калинине? — я отбил его пас. — Сначала ведь в областном центре, потом уже в район. У нас ведь, в провинции, вообще отечественный продукт ценят. И в библиотеках больше Казанцева с Беляевым, чем Пола Андерсона.

— Жалеете? — уточнил Поликарпов.

— Просто факт констатирую, — вежливо ответил я.

— А я вот сдуру своего внука на «Кинг-Конга» повел, — неожиданно сказал Хватов. — Думал, приключения про гигантскую обезьяну, мальчику интересно будет. А она там давай людей топтать и напополам их, как спички, хрупать. Парнишка потом спать не мог. Вот зачем, думаю, к нам такие фильмы завозят?

— Так они же для взрослых, Богдан Серафимович, фильмы эти, — заметил я. — Вы же посмотрели — не испугались. А ребенку, понятно, страшно. Я своего сына, к примеру, на советских «Пиратов двадцатого века» не повел бы. Сцены там довольно жестокие есть.

— А у вас есть сын? — вскинул брови Поликарпов.

— Будет, — уверенно заявил я. — Возможно, и не один. Как в «Служебном романе»: мальчик и мальчик.

— А через девять месяцев в семье Кашеваровых было уже три мальчика, — улыбнулся Грачев, чуть изменив фразу из известного фильма.

— Вот ты, Женя, в кино хорошо разбираешься, а мне как быть? — Хватов вернулся к своей проблеме.

— Перед просмотром лучше про фильм почитать немного, — я пожал плечами. — У нас, например, Никита Добрынин за новости голубого экрана отвечает. Вот только площади «Андроповских известий» не всегда хватает. Идеально было бы в вечерке это печатать. По пятницам, например.

— Неплохой заход, — улыбнулся Грачев. — Тем более что мы на эту тему и хотели поговорить… Да вот увлеклись что-то кофейными беседами.

И ведь тоже хитрый жук — никто ничем не увлекался, а специально меня прощупывали. И про спецраспределители с дефицитом не просто так спрашивали, и про зарубежный кинематограф.

— А вот как вы видите новую газету? — Лев Исакович перешел к конкретике. — И чем она должна отличаться от имеющегося еженедельника? Только афишей кинотеатров?

Так, вот и пошли настоящие вопросы по делу. Естественно, всем интересно, что я задумал. А главное, не пойдет ли это сильно вразрез с политикой партии. Как тогда, с чернобыльцем. Буря, конечно же, с тех пор поутихла, но второй раз мне творческие эксперименты точно не простят. Так что лучше согласовать сразу.