Плач богов (СИ) - Владон Евгения - Страница 109

Пока разогревался чайник с двойной порцией воды, решил поискать в чистых вещах комода в спальне сухую пару домашних брюк и, как оказалось, вовремя. Во входные двери кто-то принялся стучать, настойчиво, с ощутимой ноткой то ли подгоняемого дождём нетерпения, то ли обычного желания достучаться до хозяев дома во что бы то ни стало.

- Да иду уже! Иду! Что у вас там, пожар?

Возможно шутка и удалась бы, знай он наверняка, кого в такую непогоду могло сюда принести. Но он не знал и не стал гадать. Наверняка маменька прислала кого-то с кухни «Ночной магнолии», чтобы передать единственному сыночку горячий обед, не совсем удачно выбрав для этого нужное время и момент.

Но уж чего он в действительности не ожидал, отрывая двери, так это увидеть на пороге своего жилища Эвелин Лейн. Промокшую до нитки, обхватившую себя дрожащими руками за предплечья и со взглядом загнанной лани в огромнейших (едва ли человеческих) глазах, от которого тут же остановилось сердце, а последний ход мыслей так и вовсе приказал долго жить вместе со способностью думать.

- М-можно… в-войти?

Глава тридцать девятая

Не исключено, что она сошла с ума, при чём буквально. По другому её действия и не назовёшь. Подобным поступкам нет оправданий. Не даром женщину во все времена называли главным источником человеческих бед – рассадником смертных грехов. Она и являлась самым страшным грехом на Земле – его благодатной почвой. Его проклятым чревом, из которого рождались самые страшные людские пороки и злодеяния. Она воспроизводила на свет тех монстров, которые убивали невинных людей, давала жизни тем и тому, что оскверняло в этом мире всё светлое и совращало невинное. И какой бы слабой она при этом не была физически, её власть и сила были неоспоримы при любом раскладе.

Не удивительно, почему большинство мужчин так ненавидели эту презираемую многими цивилизованными культурами блудницу, старательно лишая её сестёр каких-либо прав и приравнивая к статусу нечеловеческих существ. Ведь все свои алчные пристрастия она получала ещё при рождении. Её не нужно было учить кокетничать или флиртовать, она умела это делать ещё будучи ребёнком, неосознанно, именно на врождённых инстинктах. Что уже говорить о том факте, что и для себя она представляла большую опасность, не способную смириться с жестокой реальностью, с личным положением в жизни и устоять перед теми соблазнами, которые нашёптывал ей на ушко персональный дьявол-искуситель – свой собственный рассудок.

Разве кто-то заставлял её принимать в тот день столь радикальные решения? Прятаться в кустах, следить за Киллианом Хейуордом с выбранных ею же лучших стратегических точек, а потом и вовсе дойти до дичайшего абсурда – пойти за ним следом в Льюис-Гранд. Как ещё было всё это назвать, если не стопроцентным сумасшествием? Ведь её никто не тянул против воли и не принуждал через силу, она сделала всё это САМА! Это было её личное желание, всецело её выбором, она этого захотела!

И кто знает, может боги и посмеялись над ней тогда. С циничным интересом наблюдали, как она шла за мужчиной всю долгую дорогу вплоть до центра города, петляя между деревьями вдоль пролеска или постыдно прячась за зарослями кустов или теми же стволами. А дальше так вообще решили испытать на прочность, ниспослав на голову девушки целый ливень. Если до того момента она ещё могла дать задний ход, развернуться и пойти обратно в Ларго Сулей, то только не после того, как на неё буквально обрушилось целое небо. Ведь до начала грозы она ещё как-то могла смешаться с толпой и даже приблизиться к Хейуорду на несколько ярдов, сократив расстояние между ними чуть ли не втрое, то после хлынувшего сверху дождя всё резко изменилось. Улицы враз опустели. Искать безопасное место, чтобы переждать ливень, не зная ни города и не имея какого-нибудь проживающего здесь знакомого, равносильно сразу же подписать себе смертный приговор. Знатная девушка одна одинёшенька без компаньонки и лакея в центре Льюис-Гранда? И при этом нет ни одного вразумительного объяснения, как и почему она здесь очутилась?

Проще было сразу же спуститься на набережную и оттуда сигануть в воду вниз головой.

Почему она продолжила своё преследование? Едва ли Эвелин сумеет хоть когда-нибудь дать на это чёткий ответ. Скорее, поддалась подсознательным импульсам. Потянулась вслед за человеком, которого знала и за которым всё это время шла, как тот ослик за наживкой из морковки. Правда всё равно придерживалась безопасной дистанции, да и не могла она бежать за ним по дождю с такой же скоростью, что и он. Где-то с середины улицы, на которой, видимо, Хейуорд проживал, увидела, в какой из дворов двухэтажных домиков тот заскочил. Как-то даже сумела запомнить то место и не спутать с воротами соседних таунхаусов, когда достигла нужной цели. К тому времени уже успела промокнуть до нитки и порядком перебздеть. И трясло её определённо не от холода. Как-никак, но ливень был тёплым. Да она его почти и не ощущала, если бы не нужно было передвигаться и придерживать мокрые юбки насквозь промокшего платья. Ходить в таком облачении было крайне неудобно. Ткань липла к ногам и мешала привычному шагу. И то ей было уже всё равно.

Она продолжала с завидным упрямством совершать глупость за глупостью. Добрела кое-как до нужного дворика и к своему удивлению обнаружила незапертые в воротах двери. Сложнее было определиться с нужным жилищем окружающих её зданий без подъездов, где на каждые апартаменты имелось своё личное крыльцо с отдельным входом. Правда, и в этом случае искать долго не пришлось. На весь двор только к одному крыльцу в четыре ступеньки примыкала деревянная пристройка в виде собачьей будки.

Широкое верандное окно в «шашечку» было занавешено изнутри самой обычной английской шторой из белой ткани, лишь слегка приподнятой над подоконником для небольшой полосы проникающего в дом света. Так что увидеть, специально для этого не вглядываясь, кто там мог находиться в это время было почти невозможным. И обильные струи ливня, заливавшие стекло, и отсутствие внутреннего освещения создавали дополнительное препятствие. Оставался лишь один вариант предполагаемого развития событий – подняться по ступеням крыльца и попытаться достучаться до хозяина данной части дома. Уж чего-чего, а на последнее – ей смелости хватило предостаточно и с лихвой.

Страха больше не было. Кажется, самое жуткое, что она могла пережить этим днём уже было давно ею пережито и оставлено за спиной. Ну, может ещё сердце продолжало бешено колотиться и мешать ровному дыханию, но кто бы в таком случае мог её за это осудить? Эмоции никуда не девались и волнение тоже. Она даже не задумывалась над тем, как её примут, впустят ли в дом. Да и что вообще может случится после того, как Киллиан Хейуорд откроет перед ней дверь?

И он её-таки открыл, хоть и не совсем скоро. Если бы не подал голос, приближаясь откуда-то из глубины комнат, можно было бы решить, что он не расслышал стука или зашёл в гости к кому-нибудь из соседей. Шум дождя поглотил смысл его слов, превратив знакомый баритон мужчины в неразборчивый звуковой гул. Но даже этого Эвелин хватило, чтобы испытать что-то близкое к несказанному облегчению. Она не ошиблась дверью! И за ней оказался именно тот человек, которого она и хотела увидеть. И он явно был изумлён тому, что предстало его глазам.

- М-можно… в-войти?

Конечно, её трясло. От нервного озноба, от недавних переживаний, от освободивших её немощную душу страхов… А ещё от собственного решения. Безрассудного, немыслимого и безумно аморального!

- Да! Конечно!.. – очнётся он почти сразу же. Возможно после того, как до него дойдёт, что он не бредит и не спит. Да и нелицеприятный видок Эвелин Лейн едва ли мог натолкнуть на иные предположения. Мокрая, несчастная, далеко не в ярких лучах божественного света, ещё и без наличия ангельских крыльев за спиной. Более приземлённого к окружающей реальности образа и не придумаешь. Без слёз, как говорится, не глянешь.

- Как ты сюда попала?.. – хотя, скорее, его подмывало спросить «откуда она здесь вообще взялась?».