Пурпурные грозы (СИ) - Мишарина Галина - Страница 50

— Доброй ночи, Дэр.

— И тебе доброй, Мэй.

Я проснулась глубокой ночью, когда огонь уже превратился в угли. Не горело ни одного светлячка, комната тонула во мраке. Сознание прояснилось, только слегка болела голова. Я пощупала рукой, но не обнаружила рядом Дэра, и хотела уже позвать его, однако предпочла сначала приглядеться. И замерла, боясь выдать себя изменившимся дыханием.

Мужчина стоял у окна в странной позе, ладони были обращены в сторону неба. Меж пальцев горели змейки молний, и они были пурпурными. Когда он двинулся в сторону, стелясь над полом, я пожалела, что плохо вижу в темноте. Это был потрясающий, грозный танец опытного воина, притягательный и страшный своей силой. Как он двигался так бесшумно, как мог создавать телом такие замысловатые узоры? Когда-то давно, поехав с отцом в замок Правителя Запада, я видела, как тренируются воины из его окружения. Тогда их бой показался мне, девчонке, красивым и удивительным, хотя они всего-то махали мечами. Личные стражи Правителя выкладывались на полную, они были серьезными соперниками и многое умели.

Но явно не смогли бы даже вдесятером победить Дэра, и дело было не в его магии. Я вспомнила разговор с девушками в карете и поняла, что Магици преуменьшил свои таланты, причем сильно. В каждое движение он вкладывал какую-то неведомую мне энергию, и молнии были лишь её отблесками. Не их силу Дэр использовал в бою, не рокотом грома устрашал. Он знал некое тайное искусство, подвластное только избранным. Он умел так приказывать физическому телу, что то сплеталось с духом и заставляло сердце выбирать им обоим подходящий ритм. В сторону, ниже, а потом поворот. Босые ноги скользили по полу, словно по гладкому льду, обнаженное тело поблескивало, пронзаемое всё новыми молниями.

Самое удивительно было в том, что я не узнавал Дэра. Глядела на него и понимала, что этого человека мне обязательно нужно ощутить. Но смотреть и видеть, как он взлетает над полом, резко и стремительно выбрасывает руки, колышет пространство и творит свой призрачный свет — было недостаточно. Он то замирал в стойках столь невероятных, что я задерживала дыхание, то снова принимался двигаться, поражая воображение гибкостью и скоростью.

А потом разом всё закончилось, и молнии отпустили его руки. Я ощутил на себе пристальный взгляд, испугалась, но через мгновение угадала и улыбку.

— Подглядываешь, милая? — тихо сказал Дэр.

— Не специально, — прошептала я. — Ты поразительный…

Из темноты донесся смешок.

— Отнюдь. Со стороны всегда красивей, но я-то знаю, что допустил множество ошибок.

Кровать мягко прогнулась, и Дэр взял меня за руку.

— Что это такое, Дэр? Особое искусство?

— Да. Наша, атровское. Мы зовем его «Ши-Эт-Ррон» — танец бури. Здесь я не могу полностью отпустить дух — мало места, и мы под крышей. Но дома обязательно продолжу настоящие тренировки.

— Это было бесподобно. Не отвести глаз, Дэр! Ты как будто раздвоился и смешался с пространством.

— Хм. Значит, не всё так плохо, — проворчал он, поглаживая мое запястье. — Почему ты веришь в меня, Мэй? Отец говорил, что ни одна женщина за меня замуж не выйдет. — И, подумав, добавил: — Только самая что ни на есть рисковая особа, сдуревшая от любви.

— Ты уже дал ответ на свой вопрос. Я тебя безумно люблю.

— Я же болван, Мэй, — рассмеялся он. — Категоричный собственник и упрямец.

— Да, — улыбнулась я. — И мне это нравится.

— У меня несколько ипостасей, милая. Как и отец, я бываю разным летом и зимой. Ты простишь меня, если начну вести себя грубо?

— Прощу, — уверенно отозвалась я. — И если будешь ленивым и скучным — тоже. Хотя не могу представить, чтобы мы заскучали друг с другом.

— Это верно. Мне с тобой хорошо, милая. Прежде я считал постоянство сродни обыденности. Думал, что если человек не способен стремительно меняться — существование рядом с ним будет ленивым. Просто у меня перед глазами был пример — средний брат, Бирн. Он настолько уравновешен, что бури обходят его стороной. Но вот появилась ты — надежная, верная в чувствах, постоянная в любви. И в то же время интересная, живая, непосредственная. В тебе есть и день, и ночь, и это прекрасно.

Я вздрогнула — он укусил меня за указательный палец.

— Я счастлива быть собой для тебя, Дэр. И всегда мечтала обрести истинную любовь. Понимаешь, не всякие пары счастливы в супружестве, и, глядя на других, я боялась повторить их ошибки.

— Какие, например? — спросил он, продолжая один за другим прикусывать мои пальцы. Это было новое, острое и пронзительное ощущение.

— Потерять вкус жизни. Перестать замечать друг друга. Променять чувства на эмоции. И то, и другое важно, но чувства — глубже и ярче.

— Вкус, — повторил Дэр. — Ты права, милая. Отчасти поэтому я не бросаю тренировки.

— Ты всегда это делаешь после полуночи?

— Таков мой ритм, и в темноте я лучше ориентируюсь.

— Ты и у нас дома это делал, и в гостинице?

— Да.

— Дэр, а мой конь? — вспомнила я, и сердце обожгло стыдом и раскаянием. Ну зачем я потащила преданное животное за собой?..

— Шторм и Пострел нас спасли. Я не предчувствую камнепады, милая, но кони могут. К тому же этот не совсем обычный — его подстроили злыдни. — Мужчина положил мою руку себе на щеку, и я прижала ладонь. — Прости, моя хорошая. Страж убил твоего друга. Это ещё одна причина, по которой отец считал меня не созданным для любви. Я приношу не только радости, но и страдания. Бури всегда будут окружены смертью, пусть даже это всего лишь поломанные ветви деревьев.

Он нахмурился и отпустил мою руку, повернулся спиной. Напугавшись такой смены настроения, я прижалась к обширной спине грудью, обхватила мужчину руками, уткнулась в густые волосы и глубоко вдохнула.

— Понимаю.

— Я не сомневаюсь в своем выборе, сомневаюсь в решении, — сказал он, и меня подняло на глубоком вдохе. — Я решил сплести наши судьбы. Выбрал тебя, потому что сердце так подсказало. Но теперь, видя, что причиняю боль, схожу с ума от каждой твоей крошечной царапины…

Он поднялся, и пришлось мне разжать объятья.

— Я с ума схожу, Мэй!.. — Обернулся, охватил взглядом меня, сидящую на краю. — Не могу без тебя, а когда я с тобой — хочу всего и сразу, забывая, что я есть.

— Кто ты есть, Дэр, — прошептала я. — Ты — человек, которого я люблю. Мой мужчина. Моя судьба. Какой бы она ни была. Я ни разу не пожалела, что выбрала тебя! Боль, страдания — ничто по сравнению с той пустой жизнью, что я бы вела, если бы мы не встретились. Кирс Зорский, представь только! Через месяц я бы впала в тоску, через год превратилась в ничто. А брачная ночь!.. О, предки! Нельзя так говорить, но он похож на изношенный сапог! Однажды мы разговаривали, и он сказал, что девушка сродни самоцвету, нуждается в хорошей огранке. Глупый комплимент, вызвавший у меня только раздражение! Человек — не драгоценный камень. Он свободен, волен в своих решениях, и не зависит от какого-то хладнокровного ювелира. И я не хотела стать дорогой игрушкой в его руках, хотя и чувствовала проявляемый им интерес… Мне было противно быть рядом с ним, Дэр. Его интересовали только карты, политика и лошади. И я бы стала очередной кобы…

Дэр заткнул мне рот поцелуем — в темноте это было столь неожиданно, что я вздрогнула. Мы снова оказались в середине небольшой кровати, и приходилось лежать близко-близко, чтобы не свалиться на пол. Его колено скользнуло меж моих бедер, одна рука легла на поясницу и заставила выгнуться. Он склонился ниже и коснулся моей груди ртом. Как и всегда, чувство было обширным и вкусным.

— М… — тихо отозвалась я.

— Зря я про стоны сказал, — прошептал Дэр. — Ты ведь теперь стесняться будешь. Поверь, милая, сейчас ты можешь отпустить голос на волю. Я не сделаю ничего такого, что заставит тебя кричать.

— Боюсь, я не… — и забыла, что хотела сказать, когда Дэр принялся жадно, почти больно целовать мое тело.

— Чего ты боишься? — спросил он, замедлившись.