Тысячеликая героиня: Женский архетип в мифологии и литературе - Татар Мария - Страница 8

Э. Дюлак. Иллюстрация к сборнику «Тысяча и одна ночь» (1907)

Шахразада переносит в пространство спальни искусство сказительства и использует его, чтобы покорить царя. Она убеждает его, что казни не усмирят его гнев и не утолят его жажду мести. Сегодня женщины тоже прибегают к сказительству, но иначе – они не пытаются увлекать и воспитывать слушателей повествованием о вымышленных событиях, а рассказывают реальные истории из своей жизни, весьма убедительно перечисляя перенесенные ими обиды и издевательства. Как показали новостные заголовки последних лет и движение #MeToo, истории – это мощное оружие для борьбы с разными формами социальной несправедливости и средство для исправления тех видов злоупотреблений, которые стремилась устранить Шахразада. Невозможно отрицать, что нарратив свидетельского показания обладает огромной силой, способной уличить, обвинить и осудить человека на суде общественного мнения, и эта внесудебная инстанция может сработать весьма впечатляющим образом, подвергнув виновного наказанию более суровому, чем предусматривает законодательство государства. Подобные свидетельства – рассказы о пережитом, где раскрывается совершённое зло и нанесенный ущерб, – приобрели в последнее время беспрецедентно большой вес и имеют тот же характер социальной миссии, который некогда побудил Шахразаду рискнуть собственной головой, чтобы спасти жизни других женщин. Героини сказок постоянно использовали эту стратегию в своих изобличительных рассказах, которые встречаются не только в англо-саксонском и европейском фольклоре, но и в устной традиции всего мира. Речь о тех самых «бабкиных сказках», которые были дискредитированы и списаны в утиль как недостойные внимания небылицы.

Когда Джозефа Кэмпбелла спросили, в чем суть героического странствия женщины, можно ли считать его таким же, «как у мужчины», он ненадолго задумался. «Все великие мифологии и большинство мифологических сказаний мира представлены с мужской точки зрения», – признал он. Взявшись писать «Тысячеликого героя», он хотел включить туда и «женщин-героев», но обнаружил, что искать их надо в волшебных сказках: «Женщины рассказывали их детям, и потому, как вы сами понимаете, точка зрения здесь совсем иная»{21}. В сказках мы не только видим мир глазами женщин, но и слышим женские голоса. Их не было слышно в мифах, которые сочиняли и исполняли поэты-сказители, но они отчетливо звучали в историях, которые женщины рассказывали не только детям, но и всем тем, с кем вместе шили, пряли, готовили еду, стирали одежду и занимались прочей работой, которая традиционно считалась женской.

Дж. Баттен. Иллюстрация к сказке «Мистер Фокс» (1890)

Сказки часто указывают на силу, заключенную в словах и историях. Язык может довести до беды, но может и спасти от страшной участи. В британской сказке «Мистер Фокс» девушка по имени леди Мери использует изобличительную силу нарратива и рассказывает историю для того, чтобы раскрыть в ней правду. В эту сказку встроен поучительный пример того, как история может послужить инструментом восстановления социальной справедливости. Мистер Фокс, богатый и красивый мужчина, сватается к леди Мери, и та решает посетить до свадьбы замок жениха и посмотреть, как он живет. Замок мистера Фокса, с его высокими стенами и глубоким рвом, кажется неприступным, но леди Мери, будучи «храброй девушкой», проникает в него и осматривает покои. Над одной дверью написано: «Дерзай, дерзай, но не слишком дерзай, / А не то узнаешь горя непочатый край». Леди Мери, конечно, дерзает, и узнает непочатый край горя, обнаружив в замке Кровавую комнату: «…и что же она увидела – скелеты и залитые кровью мертвые тела прекрасных девушек». Когда в замок возвращается мистер Фокс, который тащит за собой прекрасную девушку, леди Мери прячется за винной бочкой и становится свидетельницей того, как мистер Фокс отрубает девушке кисть руки с бриллиантовым перстнем на пальце. Отлетевшая рука падает леди Мери на колени и становится тем доказательством, которое необходимо ей, чтобы выдвинуть обвинение против своего жениха, в одночасье превратившегося из партнера во врага{22}.

Вот как заканчивается одна из версий этой сказки:

Предъявив доказательство, леди Мери без труда убеждает своих родных и друзей покарать злодея. Безобидная форма рассказа о сне, атмосфера праздника и благосклонные слушатели позволяют ей говорить открыто, не сомневаясь, что ее спасут и избавят от страшной доли. Представив истину в виде сна – то есть чего-то нереального, не воспринимающегося как факт, – леди Мери находит в себе смелость рассказать об ужасах, которые творятся в замке мистера Фокса, а затем предъявляет вещественное доказательство, жуткий маленький трофей, подтверждающий, что ее «сон» на самом деле описывает страшные события, которые случились наяву. Эта сказка воспринимается буквально как стародавнее руководство к действию для жертв сексуального насилия и неосмотрительного замужества. Она одновременно подает пример восстановления социальной справедливости и напоминает о том, что для подтверждения ваших заявлений может потребоваться вещественное доказательство.