Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе - Фарнсворт Уорд - Страница 24

Настоящая глава посвящена одному из таких алгоритмов, используемому Сократом постоянно. Вы высказываете некую точку зрения. Сократ просит вас изложить принцип, лежащий в ее основе, – предпосылку, которая приводит к выношенному вами выводу. Затем он задает вопросы, которые показывают, что ваш принцип слишком узок: в нем упускается из виду то, что следует охватить. Или, напротив, ваш принцип слишком широк: он вбирает в себя то, чего не должен включать. Вы уточняете, уточняете и уточняете свое высказывание, желая максимально приблизить его к истине. Возможно, вы так до нее и не доберетесь, но в итоге тем не менее окажетесь к ней ближе, чем были в начале. Этот простой процесс – уже большой вклад в совершенствование нашего мышления. Его легко понять, но тем не менее им довольно редко пользуются. Сократ же обращается к нему в каждом диалоге.

Систола и диастола. В методе Сократа постоянно чередуются две мыслительные операции: первая предполагает поиск сходств между вещами, которые кажутся разными, вторая, наоборот, основывается на обнаружении различий между вещами, которые на первый взгляд представляются одинаковыми. Сократ очень часто упрекает собеседников в том, что они, сравнивая что-то, видят либо слишком много, либо слишком мало различий. В первую категорию входят следующие ситуации:

Обратим внимание на моменты, сближающие эти ситуации. В каждом из упомянутых случаев Сократ предлагает проводить поменьше различий. Он просит, чтобы к вещам, которые рассматриваются как разные, относились бы как к подобным. Он хочет, чтобы собеседник увидел их общие черты.

Во вторую категорию входят следующие ситуации:

И здесь тоже обратим внимание на моменты, сближающие перечисленные ситуации. В каждом случае Сократ предлагает провести побольше различий. Он просит, чтобы к вещам, которые рассматриваются как подобные, относились бы как к разным. Он хочет, чтобы собеседник увидел разницу между ними.

Каждую из описанных операций неплохо было бы назвать своим термином. Производя частичное заимствование из древнегреческого, первый тип мышления я назову систолическим, или просто си́столой, а второй – диастолическим, или просто диáстолой. По-гречески «систола» означает «cокращение», а «диастола» – «разделение». В современной биологии и медицине эти термины используют для обозначения двух фаз сердечного цикла, что послужит нам неплохой ассоциацией. Они характеризуют возвратно-поступательный ритм сократического анализа.

Систола с дефинициями. Начнем с систолы. Когда Сократу требуется определение слова, его собеседник обычно начинает с примеров, показывающих, что это слово может означать. Сократ каждый раз отвечает, что ему не нужны отдельные примеры, он хотел бы получить определение, которое охватит их все. В «Лахете» Сократ просит дать определение мужеству. Лахет говорит, что мужество означает стойкость перед лицом врага. Сократ не считает это хорошим примером мужества, да и в любом случае это неверный ответ на его вопрос. Ему нужно кое-что другое.

Перед нами классический пример систолического мышления. Сократ хочет постичь некое качество, то есть узнать, какие черты характеризуют это качество всякий раз, когда оно проявляется. С его точки зрения, нельзя рассматривать всего один случай и, опираясь только на него, определять все понятие. Нужно проанализировать все подходящие случаи и подобрать слова, которые охватят каждый из них. Следует проводить меньше различий, то есть смотреть на вещи через объектив с более широким углом обзора. Многие диалоги начинаются как раз с обмена мнениями, вписывающегося в такие требования[110]. Сократ всегда пытается перейти от того или иного конкретного примера на уровень принципа, который объясняет их все.

Инструменты для стирания различий. Систола встречается в диалогах и в другом виде. Кто-то заявляет, что какие-нибудь две вещи – разные. Сократ отвечает, что на самом деле они суть одно и тоже. Здесь снова подойдет удачная иллюстрация из «Лахета». Никий утверждает, что мужество есть знание того, каких событий в будущем следует опасаться, а каких не следует. Сократ предлагает расширить его утверждение: то, чего надо бояться, равносильно злу, а то, чего бояться не стоит, можно назвать добром. Таким образом, мужество – это знание о будущем добре и зле (такое определение шире изначального). Но постойте: если вы знаете, что есть добро и зло в будущем, то вы должны постигать и их смысл вообще, поскольку он не зависит от того, реализуются ли они в будущем или в прошлом. Таким образом, мужество не означает знание о будущем добре и зле – оно означает знание о добре и зле как таковых (определение снова расширяется). А если это так, то мужество начинает походить на мудрость и добродетель (определение становится еще шире). Обратите внимание, что здесь происходит: Сократ стирает одно различие за другим, и узкие категории сливаются во все более широкие.

Иногда философ приводит систолические аргументы по другой схеме. В «Протагоре» он утверждает, что мудрость и рассудительность – одно и то же. Почему? Потому что у разных вещей не может быть одной и той же противоположности, а у мудрости и рассудительности противоположность одна – это безрассудство. (Аргумент немного искажается в переводе, поскольку используемые в диалоге греческие слова нельзя перевести с абсолютной точностью.) Затем он говорит о двух других понятиях, которые кажутся разными: знании о том, как лучше всего поступить, и слабости перед соблазном поступить иначе. Сократ снова приходит к выводу, что знание и слабость лишь на первый взгляд кажутся разными, а на самом деле речь здесь идет об одном: о знании или его нехватке. Если вы все-таки поддаетесь искушению, то, следовательно, на самом деле вы не понимаете последствий того, что делаете. (Обсуждение этого вопроса см. в главе 14.)