Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Закон меча - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 8


8
Изменить размер шрифта:

Я рот было открыл – и задумался. Сказать, как есть? Так у них тут Иванов, по ходу, каждый второй, окликнут – не поймешь, кого позвали, тебя или одного из десятка тезок, что рядом ошиваются. Пришлось назваться так же, как в мире Кремля.

– Снаром кличут.

Алена наморщила лоб, разглядывая кровоточащие борозды у меня на руке.

– Как? Снар? – переспросила девушка. – Из иноземцев, штоль?

Я кивнул.

– Иноземцев тут не жалуют, – покачала головой девушка. – Лучше по-другому назовись.

Здоровой рукой я почесал в затылке, прикидывая, какие имена были популярны в Древней Руси. Ничего в голову не приходило, кроме Иванов. Хорошо, Алена помогла:

– Взгляд у тебя больно суров. Вот и будь Сургом. А откуда будешь?

Я прикинул местную географию, чтоб подальше отсюда и говор неместный можно было объяснить. Так-так… Вроде Суздаль уже должен был быть в печенежьи времена.

– С-под Суздали.

– С Суждали? То есть беглый, иначе чего б тебе в наших краях делать, – кивнула Алена. – Это ничего. Ежели спросят, говори, что беглый рядович Варяга, таких наши князья привечают. Да только гляди, чтоб не осмердили, наши это умеют. Ряд предложат, бересту подпишешь, а там глазом моргнуть не успеешь – уже в смердах ходишь. Грамоте-то ты не учен, сразу видать, и что там в бересте написано – одному Велесу известно.

Не сказать, что я понял, о чем говорила Алена, так как одновременно она штопала мои раны довольно толстой иглой, и было это, мягко говоря, неприятно. И слово «смерд» ухо не ласкало. Вроде так рабов в Древней Руси называли, но это не точно.

Как бы там ни было, никаких берест я подписывать не собирался. Хотя, конечно, хотелось бы понять, что мне делать дальше. В поле ковыряться да репу культивировать, так как картошку в эти места завезут еще столетий через семь? Оно, конечно, хорошо пожить на свежем воздухе и натуральных продуктах, не отравленных химией, но подозреваю, что крестьянский труд мне очень быстро осточертеет. Ладно, как бы там ни было, а обстановку разведать надо, и говорливая девица для этого подходила как нельзя лучше.

Пока она зашивала мои глубокие борозды на руке, я успел выяснить, что сейчас на дворе вересень 6509 года от сотворения мира, что стольный Киев-град находится в ста поприщах отсюда, а может, и более, что застава богатырская прикрывает Киев с севера от кочевников, которые повадились под руководством хитрого Варяга обходить хорошо укрепленные Змиевы валы и нападать на Киев с более уязвимой стороны. И что застава эта у них словно кость в горле, да только никак не выходит у них ее взять, посколь защищают ее опальный богатырь Илья Муромец да Добрыня Никитич с товарищами. Вот только камней-живиц почти не осталось, а без них ни раны залечить, ни силушки богатырской от матери сырой земли не получить. Оттого скорая погибель ждет заставу, которая еще одного штурма точно не выдержит.

– Камней-живиц? – переспросил я. – Это, типа, драгоценные камни такие, что ли?

– Как есть нездешний, – вздохнула Алена. – То камни волшебные, что в Черной Боли добываются. Только в последнее время туда ходу нет. Больно много нечисти там развелось. В этом году все добры молодцы, что туда ходили, не вернулись… А Илье Муромцу недосуг: уйдет – кто ж заставу защищать будет?

– Погоди, погоди, – насторожился я, опасаясь, что ослышался. – Как место называется, куда за камнями волшебными ходят?

– Черная Боль, – слегка удивленно проговорила девица, произнеся эти два слова так же, как в наше время звучат они на украинском языке. А именно – «чорна біль».

– Сильно, – в замешательстве пробормотал я, осознавая и сопоставляя услышанное, ибо что «чорна біль», что «Чорнобиль» на украинском звучат практически одинаково…

А на русском это будет «Чернобыль».

Город, неподалеку от которого 26 апреля 1986 года на Четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС произойдет взрыв, последствия которого будут поистине ужасными. Сейчас, в моем времени, на этом месте находится огороженная кордоном Зона отчуждения – территория, куда людям проход строго воспрещен, так как там, за рядами колючей проволоки, их ждет смерть… или богатство, так как за артефакты, которые можно найти в Зоне, по другую сторону кордона торговцы платят баснословные деньги. Эти артефакты могут подарить нескончаемый запас энергии, абсолютное здоровье, удачу в любых делах – да мало ли на что еще способны предметы из другой вселенной, которые словно на свалку выбрасывают «мусорщики» – существа из другого мира, для которых эти волшебные «самоцветы» не что иное, как отходы производства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так, может, то таинственное место, которое жители Древней Руси прозвали Черной Болью, через тысячу лет станет той самой Зоной отчуждения, которую я успел изучить как свои пять пальцев?

А разговорчивая Алена продолжала болтать, благо работы у нее больше не было, а свежие уши в этих местах, похоже, попадаются нечасто.

– Дружинники-то наши, здоровенные, как медведи, это тоже оттуда. Илья Иванович, богатырь наш несравненный по прозванию Муромец, помнится, принес как-то груду живиц, а еще камни-самоцветы. Люди говорили, что он аж до самого Алатырь-камня дошел, что желания исполняет, и попросил у него дружину непобедимую. И дал ему Алатырь-камень тридцать три самоцвета волшебных. Ежели к груди тот самоцвет приложить, то он в тело уйдет, прямо в сердце проникнет и силу даст воину непомерную. Вернулся Илья из Черной Боли, раздал каменья драгоценные верным друзьям своим и получил дружину непобедимую. Стало на Руси тридцать три сильномогучих богатыря, а Илья среди них самый сильный, так как не Алатырь-камень дал ему самоцвет особенный, а люди перехожие, что между мирами гуляют, как по деревенской улице, напоили его водою со всех рек да озер Руси-матушки, а еще росою, со всех известных миров собранной.

Алена говорила нараспев, уставившись в одну точку. Голос у нее был сильный, красивый. Даже раненые, вроде как заснувшие, поскольку глубокий вечер уже на дворе, приподнялись – и слушали, боясь проронить звук. Ну да, что еще делать в те времена, когда не было ни планшетов, ни телефонов, ни телевизоров, ни интернета? Только воображение качать, слушая былины, похожие на красивые песни без рифмы.

А Алена продолжала:

– Роса та, что Илья Муромец испил, помимо силы богатырской дала ему способность вражий меч да стрелу отводить, ночью видеть врагов, словно днем, скакать на коне своем Бурушке-косматушке так, что за единый поскок конь тот одним копытом бьет в Киеве, другим в Чернигове, третьим в Царьграде, а четвертым – на краю света…

«Хороший артефакт преподнесли перехожие Илье Муромцу, – подумал я, мысленно усмехнувшись. – Три в одном: защитное поле, тепловизор и телепорт. Позавидовать можно».

– А еще Святогор-богатырь Илье нашему, умирая, свой меч подарил. Рубит тот меч все – и головы вражьи, и доспехи любые, и камень-гранит, и двери в Ирий, куда навечно уходят мертвые.

«Ишь ты, прям как моя “Бритва”! – подумал я. – Пришла подарком умирающего воина, рубит все что угодно, в том числе и границы между мирами. Только у меня нож, а у Ильи – меч, который я сегодня видел в деле. По ходу, из одинаковых артефактов наше оружие ковали».

Сказать, что я разволновался, – это ничего не сказать! Сам не заметил, как кулаки сжались так, что по руке снова побежала теплая струйка – не иначе, швы разошлись. Алена это заметила, прервалась, бросилась ко мне с белой тряпкой, стала вытирать кровь, приговаривая:

– Эх, нет у меня больше камней-живиц, все раздала, да и силы в них осталось чуть. Кто б сходил в Черную Боль, к Алатырь-камню, набрал новых, а то раненых лечить нечем. Тебе б такой камень к ранам приложить – завтра был бы как новенький.

Вместо ответа я протянул девушке мешочек, который дал мне Добрыня. Она взяла, развязала – и ахнула, достав оттуда четыре жирных «светляка», горящих ярко, словно маленькие светодиодные фонарики.

– Живицы, – разулыбалась Алена. – Свежие, полные. Откуда такое?

– Хороший человек дал, – усмехнулся я, отмечая про себя, что улыбка девушки мне очень даже нравится, даже про боль от раны забыл.