Закон меча - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 23

Осознание, что я сейчас тупо сдохну, задохнувшись в миазмах, придало мне сил. Я дернулся, сбрасывая с плеч, как мне показалось, толстых червей, несколько раз ударил мечом, расчищая путь – и понял, откуда я так резво пытаюсь выбраться.

Это были кишки аспида. И помимо них еще куча всякой требухи, вывалившейся из живота твари, который я столь удачно распорол. Сейчас тварь, испытавшая все прелести харакири, валялась неподалеку и неистово молотила огромными крыльями, разгоняя красный туман, который, словно потревоженное живое существо, алыми рваными клочьями уползал в лес.

Завораживающее зрелище, кстати: разорванные плотные лохмотья тумана и вправду казались живыми существами, пытающимися скрыться в темной чаще, причем принимающими при этом знакомые очертания. Вон ктулху, косясь на меня провалами глазниц, величественно скрывается за деревьями. А вон два туманных снарка с противогазами на мордах неторопливой трусцой чешут к зарослям шипастого кустарника… Хотя, конечно, это все могло быть плодом моего разыгравшегося воображения. Но, так или иначе, мне как-то по фигу было, что или кто пытается свалить в лес, так как гораздо интереснее было другое.

Из кучи аспидовой требухи пробивалось свечение.

Алое.

Пульсирующее…

Я подошел, сунул руку в осклизлые ошметки. Не до брезгливости, когда покрыт уже вторым слоем крови, смешанным с дерьмом, вывалившимся из распоротых кишок монстра. По ходу, это только в детских книжках и фильмах доблестные рыцари красиво побеждают злых драконов, а после чистенькие, в сверкающих доспехах целуют ручки освобожденным прекрасным принцессам. В жизни драка с драконом дело грязное и ни разу не романтичное – впрочем, как и любая другая драка.

Пошарив рукой в скользкой гадости, я нащупал там что-то твердое и пульсирующее. Схватил, рванул, рубанул мечом пару раз, отсекая артерии, вытащил…

Это было сердце аспида. Какой еще о́рган может пульсировать, выплевывая кровь из обрубков свешивающихся с него артерий? Правильно, только мотор летающего монстра, издыхающего неподалеку. У рептилий вообще с живучестью хорошо, они и без сердца могут довольно долго агонизировать, не умирая.

Добытый трофей был не сильно большим, с два моих кулака. Даже удивительно, что такой небольшой о́рган обслуживал столь габаритную тушу. А еще было интересно, что он сиял изнутри красным светом, будто в нем пульсировало нечто, дающее энергию самому сердцу, способному работать даже без тела.

Больше всего на свете хотелось смыть с себя кровь, слизь и дерьмо аспида – тем более что где-то неподалеку слышалось журчание ручья.

Но любопытство пересилило.

Обернув клинок рукавом, я острием меча взрезал пульсирующую мышечную оболочку – и мне на ладонь выпал камень цвета пламени, по форме напоминающий маленькое сердце. Он светился изнутри и ритмично сокращался, тыкаясь в ладонь слегка заостренным концом, словно хотел пробить кожу и влезть мне в руку.

– Неплохо, хорошая добыча, – проговорил кто-то рядом.

Я оторвал взгляд от необычного артефакта и поднял голову.

Передо мной стоял древний седой высокий старик с удивительно молодыми, проницательными глазами цвета чистого неба. Редко такие глаза увидишь у пожилых людей – с годами радужная оболочка теряет цвет. А тут будто на восемнадцатилетнего юношу натянули дряблую старческую кожу. И волосы седые сверху приклеили – густые, длинные, по пояс.

Одет старик был в некое подобие ослепительно-белого балахона, перехваченного в талии обычной веревкой. Интересно, где тут в лесу прачечная, в которой шмотки не только отстирывают, но еще и отбеливают? В руке у деда был двухметровый посох – прямая неструганая узловатая палка с корявым массивным навершием, которым если умеючи по черепу долбануть, то мало не покажется.

Но сейчас не колоритный старик приковал мое внимание…

Мощные удары крыльев умирающего аспида полностью разогнали кровавый туман, и я увидел то, что находилось в глубине поляны.

Это были порталы.

Такие же я прорубал своей «Бритвой», только эти были прямоугольные, словно большие открытые двери в иные миры и измерения.

Я сразу узнал ближайший мир по хаотичному расположению линий и непонятных геометрических фигур за трехметровой «дверью». Вселенная «мусорщиков», откуда существа, стоящие на несколько ступеней выше людей по техническому развитию, вываливали в наш мир отходы своего производства – которые люди моего времени называли артефактами и аномалиями.

Да и другие миры были знакомы…

Вон «дверь» в Центральный мир Розы Миров – вид со скалы на город ведьм Вичтан ни с чем не спутаешь.

Рядом с этим порталом еще один, в котором за стеной ливня виднеется полуразрушенная башня Кремля, а на стене со сбитыми зубцами бегают люди – не иначе, нео вот-вот пойдут на очередной штурм красных стен.

В глубине следующего портала видны башни делового центра «Москва-Сити», а на переднем плане маячит рекламный плакат с надписью: «Нейрофон – это твое будущее».

В глубине еще одного портала была видна одинокая цветущая сакура на фоне деревянных остроконечных крыш, напоминающих шляпы странствующих японских монахов. Думаю, при желании можно было бы прямо отсюда шагнуть в секретную школу ниндзя, где когда-то обучался мой хороший друг Виктор Савельев.

Был и еще один портал, где на переднем плане застыл большой шар из желтого металла, со всех сторон окруженный стенами старого котлована, заросшими мхом и покрытыми свешивающимися вниз черными витыми жгутами. Шар сиял, словно от него отражалась тысяча солнц. Шагни – и вот она перед тобой, доверху наполненная энергией легендарная аномалия, исполняющая любые желания…

Но взгляд мой, мазнув по порталам, остановился на одном, стоящем в центре поляны. Ибо там, за краями дыры, прорезанной в пространстве, величественно застыл Саркофаг, накрывший собой аварийный Четвертый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции, с взметнувшейся кверху суставчатой трубой Третьего, похожей на гигантский палец, проткнувший свинцовое небо Зоны.

Однако было и еще кое-что на поляне, достойное внимания, – сверкающий кристалл высотой около четырех метров, излучающий сияние цвета чистого весеннего неба. На кристалле были начертаны какие-то непонятные письмена, частично стертые временем или же просто разрушившиеся из-за того, что со сверкающей поверхности время от времени сами собой откалывались и падали на траву небольшие кусочки, похожие на необработанные драгоценные камни. Видал я похожий кристалл, и не раз, только без надписей. Которые то ли стерлись от времени, то ли стер их кто…

– Хорошая добыча, – повторил старик. – Сердце Горюна многое может, ежели знать, что с ним делать. Сила в нем великая. Свет тысячи солнц, ярость тысячи молний…

– Согласен, неплохой хабар, – сказал я. – И я даже знаю, куда его определить.

С этими словами я поднес «сердце Горюна» к своему мечу – и усмехнулся, увидев обалдевшее лицо старца, когда огненный артефакт в мгновение ока всосался в круглое навершие рукояти.

– Многое я видывал на свете, но такое вижу впервые, – выдохнул наконец дед.

– Я тоже только недавно привык, – сказал я. – Ты кто такой, старик?

– Волхв я, служитель Перуна и старых богов, от которых отказались люди, – произнес дед. – После того, как идолов сбросили в Днепр, старые боги покинули русичей, а вместе с ними и мы, волхвы, в леса ушли.

– Сочувствую, – сказал я. – Чем обязан?

– Чегось? – слегка опешил волхв. Понятно, до оборотов, которые у меня порой проскакивают, еще столетий десять примерно. Хотя думаю, что если и многим моим современникам завернуть «чем обязан?», посмотрят как на дебила. А совсем недавно было признаком хорошего тона, м-да…

– Ну, зачем я тебе, что от меня надо?

– Весть принес, – слегка набычился старец – похоже, обиделся. – Я, не смотри, что в лесу сижу, все вокруг вижу. Задание Ягишны ты выполнил, нежить болотную уничтожил. Лешего обманул, тоже не помиловал. Птиц вещих сумел обхитрить да обратно в Ирий отправить, чего никому доселе не удавалось. И Горюна вот убил, добыв его сердце заговоренное. В общем, прошел ты свое испытание, перехожий, пора тебе домой возвращаться, пока еще в Черной Боли живность осталась, которую ты извести не успел.