Виконт Линейных Войск 6 (СИ) - Котов Алекс - Страница 51

И вновь, даже если выйдет, даже если наша армия сможет раз за разом разбивать орды крестьян, даже если подтянем рельсы и не будем иметь проблем со снабжением… Это будут реки крови. Каждый погибший от наших пуль — тоже является нашей потерей. Этот человек не будет выращивать еду, не будет работать на заводе. Когда мы доберемся до Герцога и сровняем с лица земли его последний замок — мы получим лишь выжженные, обезлюдившие земли. Зачем мне они, если наш север и так не блещет большой плотностью населения?

Даже те земли, что мы уже имеем — можно заселять и заселять. Хватило бы еды.

Еда была проблемой, к счастью, чуть более отдаленной. Были у меня весомые сомнения, что в следующем году мы снова сможем без проблем закупить зерно у юга…

По спине пробегают мурашки, затылок сковывает ледяной холод.

Я бросаюсь вверх по холму, расталкивая солдат. Они недоуменно оглядываются, крутят головой в поисках источника странного чувства. Санитары останавливаются, даже раненные на какое-то время затихают. Тишина.

Интуиция бьет в набат. Вылетаю к позициям артиллерии. Поле боя как на ладони, залитое кровью донельзя. Трава окрашена красным, алые лужи под грудами истерзанных картечью тел… уменьшаются, трава возвращает свой цвет.

Кровь не испаряется, она просто исчезает. На гране слуха слышны воззвания к Единому, едва заметные на фоне барабанов сердца. Взгляд скользит по останкам. Где? Священник не собирался вставать в полный рост, он хотел умереть с пользой.

Бездна. С такого расстояния я могу сказать лишь то, что он где-то внизу.

— Астарот⁉

В ответ — молчание. Звенящая пустота наступает.

— Огонь из всех орудий! По сектору! Картечью!

Ближайшая пушка изрыгает пламя, стальные цепи натягиваются, компенсируя откат орудия и не позволяя откатится слишком далеко. Грохот и последующий звон в ушах дезориентирует. Металлические шары пронзают тела, поднимая в воздух брызги крови. Соседний холм тоже окутывается дымом — даже без команды артиллеристы поддерживают огнем. Орудия ярусом ниже тоже грохочут, даже из окопов начинается беспорядочная стрельба. Густой дым закрывает обзор, не позволяя увидеть, как крупная картечь смешивает останки с землей.

Внутренности еще не перестало трясти от выстрела, а заряжающие уже открывают ящик и достают хлопковый картуз с порохом. Еще не остывшее от боя орудие наспех банят, ровно столько, сколько времени нужно, чтобы двум мужчинам донести заряд до ствола. Поддон. Плотно завязанный мешок с картечью. Пушку подкатывают к бойнице, пока артиллерист спешно прокалывает мешок и высыпает порох из пороховницы на полку. Наводчик даже не пытается прицелиться, сквозь густой дым всё равно ничего не видно.

Бах! Орудие выплевывает картечь примерно в ту же сторону. Холм дрожит.

Я прислушиваюсь к себе. Медленно, предчувствие уходит.

Отпускает. Кажется, мы успели.

— Прекратить огонь! И передайте им тоже, чтобы прекратили огонь. — Улыбаюсь я и машу в сторону соседнего холма, который все еще продолжал стрелять.

Канонада затихла, сменилась ликованием, но… Я улыбался и поздравлял всех, хотя внутренне оставался мрачен. О да, битва окончена, мы успешно отразили не просто наступление, но даже налет дракона — потеряв лишь аэростат, пару десятков бойцов и кучу пороха.

Однако, чуть не огребя по макушке от бога, я отчетливо осознал, что не стоит даже надеяться выиграть количеством. У Герцога оставался козырь в рукаве, что позволяет ему размениваться с большей выгодой для себя. Даже те несчастные, что без всякого видимого толка убьются о нашу оборону — это задел для еще более мощного удара. Удара, от которого я не могу ни защититься сам, ни защитить других.

О, да. Воистину, Герцог не так глуп, как кажется. Он выбрал идеальную тактику, зачем хорошо обучать солдат, если они прекрасно послужат тебе и после смерти? Что особенно дерьмово, от этого не было защиты. Магические удары можно было отразить еще более сильной магией, переправить их в Бездну, ослабить изолитом, либо же погасить с помощью техник церковников. А вот удар Церкви отвести было невозможно.

Бездна. Да мы потратили в три раза больше пороха, чтобы убить одного священника, чем потратили на убийство нескольких тысяч человек. Такой расход мне не по нутру. Возможно, придется увеличивать производство азотной кислоты. Нужно… Нужно…

Дьявол.

— Курт! Сожгите тела. Нет, стоп. Подготовьте погребальные костры, но зажгите не сейчас, а когда стемнеет. Бездна!

Я нервно начинаю мерить шагами дот. Близится ночь. До заката еще часов пять-шесть. Мы сильны, пока видим врага, но ослепи нас, и наша огневая мощь серьезно просядет. Нужны патрули, дозоры и самое главное — средство освещения получше факелов и костров. У Герцога еще более чем достаточно войск для продолжения атак.

Но страшно даже не то, что он может приблизиться во тьме и, наконец, ввязаться в рукопашную, где у него преимущество. Это всё ерунда.

Самое страшное — эти мерзкие фанатики, чьи ритуалы больше напоминают магию крови. Как это работает? Может ли он просто прирезать всех в своем лагере и сравнять наши укрепления с землей? Насколько близко им нужно находиться с кровью? Что, если мы не успеем вовремя уничтожить призывающего гнев божий? Насколько сильным будет ущерб?

Так много вопросов, так мало ответов.

А что если, он попытается ударить ночью? Что, если ему действительно не надо находиться бок о бок с атакующими? Один, неприметный человек в тылу, что просто ждет, пока первые ряды смешают с землей, а потом использует их кровь, чтобы смести уже нас.

Нужны огнеметы, получается? Иных способов делать кровь негодной прямо во время боя я не видел. Нужна нефть. А значит, нужны бур и насосы. Но при этом нужно и освещение и нужно прямо сегодня.

— Вызовите Фалькона. Пусть слетает в Орлиный Утес и привезет алюминий и медь. Как можно больше и как можно быстрее.

Стемнело. Догорали костры. От останков противника чадил дым. Даже жаль этих бедолаг, им просто не повезло. Пузырь без труда мог представить себя на их месте.

Кому как не им, что жили в баронстве Баттори, понимать крестьян Герцога. В баронстве действительно жилось так себе. Кровожадная сука не позволяла им покидать родные деревни, а раз в неделю собирала кровь у молодых девушек. Справедливости ради, её не особо заботили подати, она смотрела сквозь пальцы на утаивание оброка и никогда не отбирала последнее…

Пока не слетела с катушек.

Сначала она забирала девушек. В прислугу, как говорили им.

Когда все поняли, что девушки не возвращаются и начали роптать — Баронесса показала свое истинное лицо. Она принялась отбирать детей.

Даже сейчас вспоминать это было неприятно, но его удивило то, что жизнь сослуживцев оказалась лучше, чем он думал. Да, некоторые лорды вытрясали с крестьян до последнего колоска, из-за чего многие пошли в наемники. Но запрет покидать деревню не был нормой для всех.

Для всех, кроме беженцев с Первого Герцогства.

Если алчные лорды вытрясывали с крестьян последний колосок, то Первый Герцог выжимал людей до капли. Если в других местах со своего урожая крестьяне платили оброк, то в Первом Герцогстве у крестьян не было никакого «своего» урожая. Весь урожай принадлежал Герцогу, он лишь позволял выращивать его крестьянам и выделял им пайки с собранного. Там, где мастеров пытались привлечь снижением налогов и порой даже дарили место для постройки дома — Первый Герцог заставлял работать за еду и казнил при попытке бегства. И без того крупное Герцогство благодаря этому становилось еще больше и сильнее. Даже всеобъемлющая коррупция, казалось, лишь раздувало его. Герцогство прогнило до основания, но при этом, парадоксальным образом было монолитно.

Ведь если в другом герцогстве кузнец разорялся и оставался без работы и средств к существованию — в Первом Герцогстве он работал всегда. До самой смерти.

Если в другом герцогстве крестьяне, у которых забрали всю еду в виде оброка, умирали от голода — в Первом они всегда получали пайки и продолжали работать. Голодные. Изнеможденые. Но живые.