Враг неведом - Перумов Ник - Страница 10

Ольтея только поджала губы.

– Я эту хворь лечить не умею. Давай же, давай шевелись! Тут уж не до церемоний… живой бы донести…

– Погоди, ты что… хочешь прямо в клан с ней?! – Буян чуть не подпрыгнул.

– Если мы оставим её в лесу, она может умереть… – Наморщив загорелый лобик, Ольтея всматривалась в личико Лиззи. – Болезнь вырвалась наружу… а до этого пряталась… вот почему я её не сразу и заметила…

Она бормотала всё тише и тише, ладони ламии уже скользили над грудью девочки, словно пытаясь на ощупь отыскать камешек в мелком песке.

– Быстрее! – поторопила Ольтея. – Идём… идём прямо в клан. Другого выхода нет. Или весь наш поход окажется напрасным.

Ламия впервые произнесла слова «наш поход». Это стоило запомнить, сказал себе Буян.

– А если…

– Но ведь ты не позволишь, правда? – Ольтея прижалась плечом к грубой чешуе своего спутника.

У Буяна было своё мнение на эту тему, однако он предпочёл не распространяться. Магия есть магия, победа над Середичами стоила недёшево. А здесь…

Однако он даже не замедлил шага. Если клану нужно – он схватится и с Фатимой, и со всеми прочими Ворожеями. Великий Дух вырвал его из объятий огненной смерти, провёл невредимым через неописуемые опасности, дав понять, что избранный Буяном путь – истинен. А раз так – что может заставить его повернуть?

Сухие увалы мало-помалу опускались, разглаживались, древесные стволы смыкались теснее, гуще становился подрост; над головами затанцевали крошечные молодые феечки, вспыхнула яркая радуга их тончайших, невидимых крыл. Ольтея подняла голову, коротко блеснула быстрая улыбка – и ламия вновь склонилась к бесчувственной девочке.

Вот и первая ограда, вот и первое поле… Буян осторожно раздвинул ветки. Осенний лес коварен, кажется, ты надёжно укрыт – ан нет, листвы почти не осталось и откуда ни возьмись может прилететь меткая стрела. Стрел Буян не боялся – не по ним его броня, – однако за стрелами могли последовать заклятия, что куда хуже.

Поле казалось пустым. Толстяки давно выкопаны… стоп! Как раз-таки и не выкопаны. Вернее, выкопаны, но не до конца. Не мало их так и осталось торчать, догнивая, в земле. Ботва растоптана, смята – словно прошёл прайд кособрюхов. Что-то плохо ты управляешься с делами, Фатима…

На не убранных до конца полях обязательно полагалась охрана. Хотя бы дозорные. Это Буян помнил крепко – однако на сей раз ни на самом поле, ни вокруг никого не оказалось.

– Буян! Пошли, нельзя мешкать!

Тонкой лесной перемычкой меж двух полей пробрались ближе к кольцу скал. Здесь уже чувствовалось пристальное внимание Ворожей клана, разлитое в воздухе, словно холодный колючий туман. Наполовину создание Ведунов, Буян ощущал это насторожённое внимание каждой броневой чешуйкой тела, каждой жилой и поджилкой.

– Сейчас нас наверняка засекут. Давай мне Лиззи и уходи. Я отнесу и приду за тобой.

Сейчас это было наиболее разумно, однако Ольтея неожиданно замотала головой:

– Нет… не оставляй меня… я пойду с тобой… Да и Лиззи не оставишь – сам смотри!

И в самом деле, руки ламии безостановочно двигались над телом Лиззи, и Буян вторым, дарованным Дромоком зрением видел – именно эти движения ещё заставляют биться уже готовое замереть сердечко.

Они шли прямиком по непривычно пустой клановой дороге. Раньше, насколько мог припомнить Буян, народ вечно сновал по ней взад-вперёд: к стадам, на дальние плантации, к порубкам, углежогным местам, или же к рыбным садкам на Ветёле. Осенью, в пору больших охот, по дороге чуть ли не весь световой день волокли туши добытого зверья. Девчонки добирали последние, поздние грибы; малыши таскали связки сизого мха, лишний раз проконопатить щели; осень всегда была порой больших работ перед суровой зимой. Однако сейчас дорога была пуста, совершенно пуста, и даже сторожевые вышки остались без всегдашних своих обитателей.

Этого Буян уже никак не мог уразуметь. В клане что-то стряслось? Голод? Или, может быть, мор, упаси нас, Великий Дух?

Не таясь, открыто, они шли давным-давно знакомыми поворотами. В груди больно трепыхалось сердце. Стало не хватать воздуха. Ещё бы, ведь он, Буян, не сомневался, что в этой жизни уже никогда здесь не очутится.

Ошибался.

Последний поворот. Здесь ведунскую тварь уже полагалось расстреливать из самострелов и поливать жидким колдовским огнём – если до этого не прикончили молниями.

– Что-то стряслось, – не таясь, в полный голос сказала Ольтея, благоразумно укрываясь за широкой спиной человекозверя.

Вход в скальное кольцо преграждала настоящая земляная стена с неширокими воротами и бревенчатыми башенками; она появилась недавно, свежеотёсанные брёвна ещё не успели как следует потемнеть. На башенке торчала фигурка дозорного; однако при виде Буяна караульщик лишь истошно заверещал нечто вроде «спасите-помогите!» и сиганул вниз. Насторожённый самострел выплюнул здоровенную, в целую руку длиной, стрелу куда-то в белый свет, не целясь.

– Нам нужна Ворожея Фатима! – рявкнул во всю мощь лёгких Буян. Сейчас он уже не думал о том, опознают его голос или нет. Не до того. – Нам нужна Фатима! Здесь Лиззи! Она больна!

Никакого ответа. По лицу бесчувственной девочки медленно расползалась смертельная бледность, дыхание стало почти неслышимым.

Буян шаг за шагом приближался к плотно закрытым воротам. Что случилось с кланом? Или это преславная Фатима тут до такого накомандовалась?

По всем правилам сейчас на стене уже должно было стоять самое меньшее три десятка парней и девчонок, наиболее искушённых в стрельбе и боевой магии. Буян ждал такой встречи, готовился отразить колдовскую атаку, а вместо этого…

– Надо показать им девчонку. – Буян поднял Лиззи над головой и снова воззвал: – Эй! Эге-гей! Дозорные! Есть кто из старших? Дим, Джиг, Лев? Фатима, Ирка-травница, Дженнифер, Сигрид, Файлинь? Да покажитесь же вы, ну хоть кто-нибудь!

Молчание. Острый слух Буяна позволял разобрать какое-то шебуршение за стеной, там кто-то как будто бы шептался – и всё. Крепость клана не собиралась ни нападать, ни защищаться.

«Они что, ждут, когда я полезу через стену?» – подумал Буян.

На башне никто не появлялся. Никто не пытался атаковать, сплести боевое заклятие или хотя бы метнуть копьё в дерзкое чудовище.

Буян и Ольтея, растерявшись, стояли перед молчащей стеной.

А у них на руках умирала Лиззи.

Когда наставник ушёл из клана, Фатима разошлась вовсю. Все обычные дела оказались заброшены. В селении остались лишь роженицы, да те, у кого малышам не исполнилось и месяца. Все прочие были двинуты на Большую Охоту. Слова Учителя о том, что магия иссякнет, что гнев Великого Духа закроет источники силы и его чадам придётся забыть о волшебстве до тех пор, пока Джейана-отступница не будет схвачена, – не прошли бесследно. Однако же Твердиславичи вновь разделились почти поровну – недолюбливавшие властную Джейану девчонки отнеслись к идее поимки с куда большим энтузиазмом, нежели парни, меньше сталкивавшиеся с властной подругой Твердислава. Кроме того, поскольку на необходимости облавы особо настаивала Фатима – бывшая первая Джейанина подружка, – то не обошлось без презрительных гримас и шёпотом бросаемого «предательница!» за спиной Ворожеи. Кроме того, раз за идею стояла Фатима, – то парни уже поэтому должны были упираться всеми силами.

Но с обладателем Ключ-Камня не больно-то поспоришь. Разве что навалиться всей гурьбой в тёмном углу и отобрать…

Дим, Джиг и Лев не отбросили свою идею, однако Фатиму словно кто-то предостерёг. Даже на купание она теперь ходила со всем Старшим Десятком. При Учителе друзья не рискнули привести замысел в исполнение – о чём теперь горько жалели. Им уже не раз приходилось ловить на себе очень-очень подозрительные взгляды той же Фатимы вкупе с Гилви, что уверенно выдвигалась в ее первые помощницы. Слова Учителя о необходимости поимки мятежной Ворожеи Гилви восприняла с настоящим восторгом, перещеголяв саму Фатиму.