Трое из Леса возвращаются. Меч Томаса - Генер Марго - Страница 6

Из комнаты хозяйки таверны Олег вышел, когда солнце уже поднялось и пробивалось сквозь серость туч и моросящий время от времени дождик, который забрызгал порог перед открытой дверью. Появились гости и вовсю жуют за столами, спокойные, серьезные. Оно и понятно – вечером в таверну идут по большей мере те, кто ищет веселья, а с утра – работяги и моряки. Им бы пищи посытнее, да чтоб не мешали, потому как предстоит долгий трудовой день.

Пока Олег скреб ногтями могучую грудь, гремя оберегами, тонкий, полный возмущения голос раздался с лестницы, волхв обернулся и завязал портки.

– Куда вы делись!

На самой нижней ступеньке уперла руки в бока Люсиль. Каким-то чудом уже собранная, в расправленном платье и причесанная, даже шляпку нацепила. В глазах гнев и возмущение.

– Я проснулась, вас нет! – негодовала она. – Что я должна была подумать?

– Что я встал и ушел? – предположил Олег, подходя к стойке, где оставил нетронутый стакан молока.

Глаза Люсиль потемнели от недовольства.

– Вот именно. Я решила, что вы оставили меня одну. До вчерашнего дня я обходилась собственными силами, но опыт показал, что в одиночку мне не справиться, и теперь я рассчитываю на вашу помощь. Как можно подвергать леди таким переживаниям?

– Переживания закаляют дух, – подняв указательный палец, мудро произнес Олег.

Люсиль задохнулась в возмущении и захлопала ресницами.

– Да как вы можете так говорить? У нас столько дел. Вы ведь не забыли о цели нашей общей миссии?

Олег нахмурил лоб, пытаясь припомнить, в какой момент миссия стала их общей, потом сделал несколько глотков молока и сказал:

– Пускай так…

– И что вы делали в комнате хозяйки таверны? – со строгостью поинтересовалась Люсиль.

Олег отхлебнул еще немного молока из стакана, в дальних дверях показалась сама хозяйка, одетая по правилам, в чепце и с румяными щеками. Она стала хлопотать за стойкой, а Олег ответил многозначительно:

– Решал вопросы насущные.

Люсиль не поняла, ее глаза округлились, она стала переводить растерянный взгляд с Олега на хозяйку.

– Какие, например? – поинтересовалась Люсиль настойчиво.

– Важные, – ответил Олег. – Собирай пожитки и спускайся, а то будешь как та кошка.

– Какая кошка?

– Которую сгубило любопытство, – сообщил Олег и протянул ей стакан с остатками молока. – А вот это поставь в комнате в угол под шкаф.

Оставив на лестнице изумленную и растерянную Люсиль со стаканом в руке, Олег вышел на крыльцо, потянулся, тело отозвалось благодарным хрустом. Небо окончательно затянуло тучами, дождик моросит и приятно холодит кожу, но двор развезло, что значит – ночью дождь прошел крепкий и дороги превратились в кашу. Тем лучше им двигаться не по суше, а по воде.

Женщины собираются долго, даже если собирать нечего, поэтому Олег успел обойти постоялый двор, пообщаться с мужиками и выменять у одного из них на шкурку змеи заплечный мешок, прежде чем Люсиль показалась на крыльце. В руках та же сумка, что и вчера, одежда такая же, и можно только гадать, что она делала столько времени.

– Я готова, – сообщила Люсиль важно, подойдя к Олегу, пока он на пне у коновязи складывал в заплечный мешок скромную снедь. – Пастор, вы можете внятно объяснить, что задумали?

– Да я сам себе не могу ничего объяснить, – глубокомысленно проговорил Олег. – Все думаю. Думаю, а никак не додумаюсь…

– О чем вы вообще, пастор? – удивилась Люсиль.

Олег произнес отстраненно:

– Как всегда, все о том же, о том же…

Ресницы Люсиль запорхали, как бабочки, а выражение лица на секунду стало чистым от признаков какой-либо мысли, потом она проговорила:

– Пастор Олег, вы меня запутали. Пожалуйста, выражайтесь яснее. Куда мы сейчас собираемся?

– А, ты об этом, – запоздало спохватился Олег. – На корабль собираемся, куда же еще. Не по воде же шагать. Хотя знавал я одного. По морю – как по суше… Но сейчас уже так не могут…

Люсиль выпучилась оторопело.

– Вы же сейчас не о…

Олег отмахнулся.

– Да какая разница. Все перепутали и перемешали, не распутать. Есть только один способ разрубить этот узел…

Некоторое время Олег возился с мешком, перекладывая вещи поудобнее и слушая обалделое сопение Люсиль и скрип ее мыслей, которые не могут уложиться в голове. А ему с такой ношей и того труднее. Но своя ноша, как говорится, не тянет. Да и взвалено на него не больше, чем может вытерпеть любой другой человек. Так что придется нести.

– Так, – наконец проговорила Люсиль, видимо, отбросив думы о том, чего не может понять. – Значит, мы плывем на корабле?

– Идем, – поправил Олег. – Хотя никогда не мог понять, почему корабль идет. Ну плывет же. Хотя некоторые считают, что плавает совсем другое. И все же ходил по воде только один. А остальное – плавает…

Люсиль тряхнула головой, по нахмуренному личику видно – не хочет опять погрузиться в задумчивость, и сказала:

– Так чего же мы ждем?

– Ну, сперва ждали тебя.

– А теперь? – не поняла Люсиль.

Олег оглянулся. Из-за угла таверны вывернул долговязый, но крепкий моряк в добротной жилетке и подкатанных штанах. Лицо загорелое, обветренное, голова стянута повязкой, а пожелтевшие зубы скалятся в приветственной улыбке. Он помахал обоим.

– А теперь ждали его, – сообщил Олег. – Пойдем.

На лице Люсиль проступили испуг и недоверие. Даже когда они подошли к моряку, она скупо представилась и, пока шли к причалу, держалась слева от Олега.

– Зовите меня капитан Патрик. Кайла, которая жена таверного, прислала мне посыльного, – болтал моряк по пути. – Просила взять вас на борт. Баба она годная, и таверна у нее хорошая. Так что беру до Англии. Но с условием.

– Каким? – спросил Олег.

– Денег не возьму, Кайла предупредила, что с монетами у вас негусто. Так что будете на корабле помогать. По мелочи, но все же. После шторма у меня полкоманды разбежалось, мелкий нынче люд пошел. Шторма испугались. Так что лишние руки не помешают.

Люсиль возмущенно раскрыла рот, собираясь что-то сказать, Олег успел перебить:

– Как скажешь, добрый человек.

Многозначительный хмык слева сообщил, что Люсиль крайне возмущена необходимостью служить матросом на корабле, где она должна быть пассажиром. И когда они взошли по трапу на борт, шепнула Олегу, пока Патрик отвлекся на оставшихся матросов:

– Я не собираюсь здесь никому прислуживать. Я ведь леди, пастор Олег, сделайте что-нибудь. Я отправилась на поиски Меча не для того, чтобы драить палубу.

– А для чего? – задумчиво поинтересовался Олег.

Лицо Люсиль на секунду стало растерянным, но она быстро нашлась.

– Чтобы найти легендарный волшебный артефакт, – сказала она.

Олег кивнул.

– Хорошее дело, – согласился он. – Для него не жалко и полы помыть, да?

– Я леди, а не поломойка, – решительно заявила Люсиль.

Олег пожал плечами.

– Я думал, леди добросердечны и помогают другим. Ведь нет лучшего призвания на свете, чем служить людям.

Люсиль не нашлась с ответом, но взглядом показала, что и пальцем не пошевелит для очистки палубы. Оно и понятно, красивая женщина всегда знает, что красива, и понимает, как этим пользоваться. Никто не позволит такой прелестнице марать руки о грязную работу. Другой вопрос, что считать грязным. Олег вскользь глянул на ее платье – может, оно и не самое дорогое, но аккуратное и добротное, в нем она точно не возьмется драить палубу. Вот если переодеть…

– Ты бы подумала, – предложил Олег. – Все-таки человек берет нас на судно сдельно. Доброго человека и отблагодарить можно.

Ресницы Люсиль изумленно запорхали, как вспугнутые бабочки, которые до этого беззаботно лакомились цветочным нектаром.

– Но пастор Олег, – проговорила она немного растерянно, – вы ведь мужчина, пусть и пастор. Кому, как не вам, взять на себя ответственность за нашу безопасность в путешествии?

Чайка с рыбиной в клюве пролетела прямо над палубой, Олег проводил ее долгим взглядом. Когда та оказалась над водой, ее догнала вторая, завязалась драка, полетели перья, а воздух заполнили вопли негодующих птиц. В результате вторая все же умудрилась выхватить из клюва рыбу и, чтобы не потерять добычу, тут же ее проглотила. Эта чайка не просто сильнее, но и умнее другой, потому как не стала летать с едой там, где потерять ее можно в два счета, а сразу сожрала. Так и люди. Теперь одной лишь силы недостаточно, нужна еще и прозорливость. А женщины – самые прозорливые существа в мире. Вот и сейчас Люсиль смотрит на него, дует губы, хлопает ресницами, даже спина вроде стала прямее, а грудь приподнялась. Красивая, ей бы в тереме сидеть и сладости есть, а не по кораблям с матросами шататься.