Ученик лоцмана (СИ) - Батыршин Борис - Страница 45

В девять утра, почти одновременно с мелодичным звоном каминных часов, в дверь постучали, и на пороге возник Валуэр. Сегодня на нём не было ни следа прежнего костюма старого моряка — его место заняло что-то типа вицмундира, состоящего из кителя с серебряными нашивками, форменных же бриджей, заправленных в высокие сапоги, в руках — толстая, чёрного дерева трость с костяным набалдашником в виде шара. Завершала образ знакомая капитанская фуражка — похоже, подумал я, он с ней и вовсе не расстаётся.

Увидав гостя, матушка Спуль поставила на стол ещё один кофейный прибор; мастер Валу благодарно кивнул и сделал глоток из крошечной чашечки. На меня он вроде как не обращал внимания, ограничившись приветственным кивком; я же в свою очередь, решил не торопить события — сам скажет, не кофе же попить он сюда пришёл?

Так оно и вышло. Лоцман покончил со своим кофе (матушка Спуль немедленно явилась с кофейником и подлила в чашечку ароматной жидкости), после чего изволил, наконец, обратить внимание и на меня.

— Надеюсь, вы хорошо спали, Серж? — спросил он. — Я подожду вас; собирайтесь, на улице ждёт экипаж. И побыстрее, пожалуйста, у нас сегодня уйма дел.

Утренний Зурбаган разительно отличался от вечернего и даже дневного. Теперь я, пожалуй, склонен в чём-то согласиться с Грином — через романтический флёр явственно проступала сейчас деловая, торгашеская суета. Лавки и магазины работают, увеселительные заведения и трактиры наоборот, пусты и безжизненны, за исключением нескольких кофеен, посетители которых, скучающие дамы в элегантных шляпках и молодые люди, обликом напоминающие клерков, предпочитают вкушать утренний кофе на выставленных на мостовую столиках под полотняными полосатыми навесами — Париж, да и только! По мостовой то и дело тарахтели телеги и фургоны с ящиками, корзинами и бочонками, бегали туда-сюда мальчишки, доставляющие посетителям покупки на дом, звонко выкрикивали свои призывы их сверстники, торгующие газетами и папиросами. То тут, то там мелькали ярко-красные с блестящими римскими цифрами на тульях каскетки рассыльных — эта публика, как я успел заметить, кучковалась на перекрёстках в ожидании клиентов. Переулки, которыми мы выбирались в центральную, деловую часть города, были чрезвычайно узкими, кое-где наша двуколка (мастер Валу правил сам, обходясь без кучера) цеплялась за стены домов, а встречные прохожие с недовольным ворчанием уступали нам дорогу, вжимаясь в ближайшие подворотни.

Я ожидал, что экипаж направится в сторону порта, но Валуэр вывернул на улицу Полнолуния, проехал её всю и в самом конце повернул в один из узких переулков, ведущих наверх — туда, где на фоне неба рисовалась громоздкая кубическая цитадель Лоцманской Гильдии.

Всю центральную часть здания Гильдии занимал Зал Реестров. Огромное помещение простиралось на всю длину, начинаясь сразу за залом-прихожей, причём — стрельчатые, поддерживающие свод арки смыкались на высоте не менее двадцати метров, — было заполнено рядами дубовых, тёмных от времени стеллажей, каждый из которых в высоту не уступал трёхэтажному дому. Вдоль стеллажей скользили на особых латунных рельсах-направляющих деревянные высоченные трёхпролётные стремянки — чтобы передвинуть их с одного раздела на другой, требовались усилия не менее, чем трёх служителей Зала. В центральной части зала стеллажи были не столь высоки — метров пять от силы — и занимали их бесчисленных глобусы. Когда новый маяк, вернее, ведущий к нему Фарватер, вносится в Реестр, пояснил шёпотом Валуэр, для него создаётся отдельная папка, куда отныне будут храниться отчёты обо всех осуществляемых членами Гильдии перемещениях туда и обратно; глобус же этого мира — если, конечно, такового ещё нет — попадает сюда, на стеллажи. Кроме того, краткая запись заносится в особые Книги — сотни, может тысячи их, тяжеленные, переплетённые в потрескавшуюся от времени кожу, с бронзовыми, позеленевшими от патины уголками, лежали на длинном столе, тянущемся из одного края зала к другому. Большая часть этих «гроссбухов» была давным-давно заполнена от корки до корки, и посещающие Зал Реестров Лоцмана оставляли свои записи только в «крайних» — таковых было около трёх десятков, свой для каждого из разделов Реестра. Мастер Валу (опять-таки шёпотом) сообщил, что в один раздел входит около двух с половиной тысяч миров — а, следовательно, всего их сеть охватывает не менее шести тысяч только действующих Фарватеров, начинающихся здесь, в Маячной гавани Зурбагана.

Следуя непреложным для всех членов Гильдии правилам, Валуэр внёс в соответствующую книгу и сведения о нашем недавнем перемещении. Воспользовавшись случаем, я осторожно поинтересовался, внесены ли в Реестр тем маяки, которыми мы с ним пользовались во время наших перемещений — маячный буй в Кандалакшском заливе, другой, на водохранилище вблизи Долгопрудного, странное сооружение из солнечных зеркал в мире Трёх лун, и, конечно, маяк на Бесовом Носу. Оказалось, что новые записи созданы пока только для двух первых; два других впервые задействовал ты, Серж, сказал Валуэр — а значит, и вносить в реестр их предстоит тебе. Вот этим, кстати, и займёмся — и сие действие станет своего рода твоим первым официальным действием в члены Гильдии Лоцманов.

Что ж, надо, так надо — и следующие полчаса мы потратили на то, чтобы сначала передвинуть стремянку к нужному стеллажу, потом извлечь с полки на высоте примерно четырёх метров один из множества томов, относящихся к Фарватерам, ведущим к Земле. А вот с миром Трёх Лун вышла неожиданная заминка — сколько Валуэр не шарил по высоченным стеллажам, сколько не рылся в запылённых каталожных ящиках — он не смог найти ни единой записи, имеющей отношение к этому миру. В итоге он сдался, заявив, что вообще-то, всё это очень странно и даже подозрительно — раз этого мира нет в Реестре — то откуда та сумасшедшая девчонка, Дзирта, раздобыла его координаты, чтобы выставить по ним астролябию? В любом случае, разбирательство придётся оставить на потом — внесение в Реестр не нового маяка, а целого мира требует совсем другой процедуры, сопряжённой с куда большими формальностями.

Пользуясь случаем, я осведомился, что именно даёт мне статус первооткрывателя нового Фарватера? Да, в общем-то, почти ничего, ответил мастер Валу. Разве что, согласно правилам Гильдии, ты можешь объявить этот маршрут закрытым — и тогда любой из Лоцманов, намеренный им воспользоваться, должен будет получить твоё разрешение. Но так редко кто поступает — зачем?

А вот это было уже интересно, подумал я — не помешает иметь свой, персональный Фарватер на Землю — и тот, что ведёт к маяку на Бесовом Носу подходит для этого лучше всего. Но это я обдумаю вечером, под гостеприимным кровом матушки Спуль; пока же мастер Валу сам внёс в Реестр необходимые записи(плохо, плохо быть безграмотным, надо скорее учить язык!) воспользовавшись для этого одной из расставленных по всему Залу конторкой. Чернила и перо были тут свои, особые — другими делать записи здесь, оказывается, запрещено. Моё же участие свелось к тому, что я поставил подпись и приложил под ней свой вымазанный чернилами палец — отпечаток, подтверждающий личность, такой придётся, как он объяснил, оставлять всякий раз, пока я не стану полноправным членом Гильдии. Валуэр прибавил к записям куски тёмно-жёлтой бумаги, на которых были нанесены карты, отмечающие новые Маяки — после чего, мы, вернув том на место, направились к лестнице, ведущей наверх, на охватывающие зал по периметру галерей. Там, на четвёртом уровне, сообщил мой спутник, находится контора, где меня предстоит внести в список претендентов на вступление в Гильдию — под его, Валуэра, поручительство, разумеется. Мне пришлось немного подождать — на второй снизу галерее Валуэр оставил меня, объяснив своё отсутствие какими-то срочными делами. Впрочем, скучать мне не пришлось — зрелище Зала Реестров сверху производило неизгладимое впечатление, и я даже не заметил, сколько времени он отсутствовал.

Гильдейский чиновник в форменном тёмно-синем мундире с серебряными нашивками внёс моё имя в другой гроссбух, задал с десяток вопросов и снова заставил меня расписаться. После чего, несколько суетливо пожал мне руку и проводил до двери, напоследок напомнив, что мне, как официальному теперь уже ученику Лоцмана следует обзавестись гильдейской формой — и носить её всякий раз, когда я буду выполнять обязанности, связанные с моим новым статусом. Надо ли напоминать, что все разговоры велись при любезном посредничестве мастера Валу, иначе я бы попросту не понял ни слова. Плохо, плохо быть безграмотным, надо скорее учить язык…