Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 66

Я не стал мешать и отправился на розыски.

Технологический Институт расположился в стороне от промышленной зоны, на берегу одной из пока ещё диких бухт в глубине большого залива. Добраться до него от Виктории можно было на лодке по фьорду, который постепенно отходил к западу и сближался с заливом, так что перемычка между ними составляла едва четверть версты.

Институт представлял собой несколько одноэтажных корпусов. В главном располагались кабинеты и лаборатории. Здесь же предполагалось вести занятия, когда до учебного процесса дойдут руки. Во флигелях разместились опытные производства. А особое строение, помещенное на островке и окруженное бруствером, отвели под эксперименты с опасными веществами или механизмами под давлением.

Я прошел по длинному коридору, имеющему с одной стороны окна, с другой двери ведущие в кабинеты. Табличек на них не было, я дёргал за каждую ручку, а если дверь открывалась, заглядывал внутрь.

В одной из комнат я увидел на стене схему паровоза. Не какой-нибудь там рисунок, а настоящий макет, причем в натуральную величину. К стене крепились обыкновенные тележные колеса, соединенные дышлом, к которому шли тяги от поршня цилиндра, изображенного как бы в разрезе. В общем даже мне оказалось понятно, где топка, где дымогарные трубы, куда поступает пар.

— Наглядно, — казал я отправился дальше.

Лёшку я обнаружил только за пятой или шестой дверью. Он сидел за столом возле окна и изучал через увеличительное стекло лоскут от джинсов, в которых его выкинуло из нашего времени. Лохмотья он бережно хранил много лет и даже брал с собой в Индию. Рядом лежали образцы тканей, которые изготовили его бенгальцы, чуть дальше горка латунных заклёпок, пуговиц, ещё какой-то фурнитуры.

— Вот хочу наладить производство. Вещь в хозяйстве полезная.

— Хлопок нам не осилить, — возразил я. — Он относится к тем продуктам, что требуют дешёвой рабочей силы, а значит останется уделом Китая, Индии и рабовладельческих плантаций американского Юга. Нам бы сахарный тростник поднять.

— Поднимем, — заверил Тропинин. — Машины почти готовы. — Он порылся в бумагах и протянул мне несколько листков с чертежами. — А хлопок будем возить из Азии. Теперь это не проблема.

— Кстати, на счет Азии, — сказал я, отложив чертежи в сторону. — Мне нужно, чтобы ты написал письмо Храмцову в Индию. Несколько копий на всякий случай. Я постараюсь организовать пересылку людей из Европы на кораблях ост-индийских компаний или независимых.

— Отличная идея.

— Нужно чтобы Храмцов встретил их в Калькутте и устроил до прибытия наших кораблей.

— Хорошо. Напишу.

— Отлично. Отправлю твои записки моим агентам в Англию, Голландию и Францию, чтобы те снабдили ими пассажиров.

— Из Франции вряд ли будут корабли в ближайшее время, — заметил Лёшка. — Что пишут, как там у них? Бастилию не взяли ещё?

— Вроде стоит пока. Людей больше занимают романтические приключения королевы.

— Французы, — бросил товарищ, изобразив немецкий акцент, как в фильме «Такси». — Скорее бы уж устроили свою революцию.

— Чего у тебя вдруг до революции интерес проснулся?

— Надоели эти дюймы, пуды, акры, бушели, баррели, — он кивнул на стопку бумаг с чертежами. — После их декрета я стану первым иностранцем, который перейдёт на метрическую систему.

— Не знаю, я как-то привык.

— Тебе не требуются точные расчёты, а у меня заворот мозгов возникает.

— Для того, чтобы получить еще одно культурное отличие наших колоний, я готов даже опередить французов. Но ты забыл о календаре.

— А что календарь?

— Кроме метрической системы они введут ещё и самый удобный в мире календарь. Жерминаль, термидор… помнишь такие названия?

Я демонически расхохотался.

Надежды возлагались на Францию не просто так. Мы давно мечтали завести виноградники и организовать собственное виноделие. Оно требовалось в частности для замены привозного хереса местным продуктом, а значит избавления меня от очередной обузы. А специалистов в первую очередь следовало искать во Франции.

Монархия издавала последние вздохи, однако, расскажи кому-нибудь, чем закончится дело — не поверят. Брожение в городах почти не касалось селян. Крестьяне сползали в нищету слишком медленно, чтобы осознать процесс. Я всё же мог бы, наверное, завербовать семью или две. Но Лёшка оказался прав — Франция была с Англией в состоянии воны, а её корабли больше не отправлялись в Бенгалию или Кантон.

В Испанию мне пути не было, как и в Португалию, а в Нидерландах виноград не выращивали. Я уже собирался предпринять путешествие в Италию, но до того решил поискать виноделов в самой Англии. К сожалению, это ремесло тут оказалось не на высоте. Простые британцы вино не употребляли, предпочитали портер, аристократы же покупали испанское или французское. Кое-где из баловства виноград, конечно, выращивали, всё-таки англичане считались первыми садовниками во всем мире. Но выращивали его больше ради ягод или декоративной лозы. А вот виноделы исчезли. Раньше, по слухам, вино производили в монастырях, но монастыри давным-давно разогнали, а все их плантации пришли в упадок. Оставалась крохотная надежда, что кто-то из новых хозяев монастырских поместий продолжил дело. Поэтому я всё же разместил на удачу несколько объявлений.

И вскоре был вознаграждён за упорство.

Три парня, закутанные в грязные плащи со сдвинутыми на лоб шляпами, появились в «Белой Лошади» на Феттер-Лейн и тихо спросили мистера Аткинсона.

Это были не англичане. Не природные англичане во всяком случае. И даже не французские эмигранты, первая волна которых даже ещё не обозначилась. Это были гессенцы, нанятые британцами для войны против американских колоний, и похоже решившие изменить судьбу. После крупного поражения от колонистов часть наемников заделалась американцами, часть осталась верна британцам, а некоторые, вроде нашей троицы, искали иные пути. Три парня выглядели относительно молоды, но не слишком. Им было лет по двадцать пять. Знаменитые усы были единственным, что выдавало в них немцев, если не считать акцента. Являлись ли они дезертирами или обосновались в Лондоне после истечения контракта, Пег благоразумно не выяснял. Главное, что все трое знали толк как в виноградарстве, так и в виноделии. Сын лодочника задал несколько вопросов (по толстому опроснику, который я составил на все случаи) и получил удовлетворительные ответы.

Я встретился с гессенцами через несколько дней во время очередного обхода расставленных на специалистов силков. Поговорил. Они утверждали, что до вербовки работали на ферме, где производили так называемый хок, или рейнское вино, если по простому. Парни так наелись войны, что готовы были уехать хоть к чёрту на куличики, если конечно условия их устроят. Мы могли предложить им всю ту же Америку, но только с черного хода.

— Вы получите подъёмные и столько земли, сколько сможете обработать, — пообещал я. — Причём получите не в аренду, но в собственность. Никаких сеньоров, никаких королевских судей, никаких налогов и прочего. Проезд за мой счёт. Инвентарь, инструменты и всё остальное, что нужно, мы изготовим или закажем здесь в Англии. Прессы, фильтры, бочки, саженцы, черенки, или что у вас там идёт на развод? Впрочем черенки я наверное доставлю отдельно.

Черенки винограда стали только одной из целей моих путешествий. Я охотился за посадочным материалом, точно сумасшедший натуралист (каковым я чаще всего и представлялся), забирая всё, что удавалось достать в оранжереях, дендрариях, ботанических садах или аптекарских огородах Европы.

У нас появилось три центра сельского хозяйства. Главной житницей конечно была Калифорния. Если Варзугин считался у нас за губернатора, заведовал крепостями, портами, отрядом рейнджеров и местной флотилией, то развитием сельского хозяйства, а значит и всей экономикой занимался Матвей Дерюгин. Его опытная станция, расположенная в Сосалито, со временем должна была стать по нашей задумке сельскохозяйственным институтом. А пока Дерюгин имел лишь пару помощников и вместе сними экспериментировал с адаптацией растений и животных к местным условиям, апробировал современные методы ведения хозяйства, изучал почвы, климат, натаскивал понемногу переселенцев. В общем заменял собой пока ещё несуществующий институт.