Начальник Америки (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 55

— Одна беда — столько чая Виктория потребить просто не в силах, — произнёс Лёшка за ужином, который состоял из отварной курицы и сарацинского пшена, то бишь риса. Из фруктов им предложили мелкие померанцы, в которых Лёшка узнал мандарины, алкоголя не было вовсе.

— Мы могли бы продавать чай на российских берегах, — предложил Яшка, доставая из-за пазухи бутылку виски. — Чукчам, корякам, камчадалам, юкагирам, якутам.

— В обход кяхтинского маршрута? — Тропинин кивнул. — Это мысль.

Хотя обмен мехов на чай в Кяхте считался прибыльным, разница с Кантоном оказалась существенной. В первом случае шкурам калана требовалось преодолевать не только море, но охотский тракт, а затем долгий путь по Сибири. И это только половина дела, даже треть. Потом что до потребителя променянному чаю следовало добираться через всю Евразию. С другой стороны, и китайцам приходилось преодолевать в обе стороны знаменитую пустыню Гоби и монгольские степи. В то время как от Кантона чайные плантации находились недалеко, а американцам, как и европейцам требовалось всего лишь пересечь океан. При том, что морские перевозки, как известно, самые дешёвые из всех.

— Они это… на такой даже не посмотрят, — заметил Слон. — Байховый, а тем паче листовой наши дикие за чай не считают.

Он был прав. К их огорчению кирпичного чая в Кантоне не продавали и вообще имели весьма смутное представление о таковом. Это был чай кочевников, монголов, северных варваров, и хотя династия на троне была маньчжурской на народные вкусы любовь к императору не повлияла.

— Мы можем фабриковать его сами, — подумав, сказал Тропинин, вытирая салфеткой пальцы и рот. — Нужно скупить все дешевые сорта, некондиционные остатки — пыль, стебли, подпорченный лист, перемолоть, добавить кедровой смолы и сунуть под пресс. Вот тебе и будет кирпичный чай.

— Можно к хорошему чаю это… подмешать коры да соломы, — предложил Слон.

— С другой стороны, не будет большой беды, если мы просто возьмём за шкуры серебром, — напомнил Яшка.

— Это так.

Китай был страной самодостаточной. Исключая три-четыре вида товаров здесь всё производилось на месте. Поэтому европейские купцы зачастую расставались с серебром. Отсутствие встречного товара вызывало торговый дефицит, что в своё время и приведёт к опиумным войнам. Но за эти три-четыре товара (меха, сандал, женьшень и кое-что по мелочи) китайцы сами были готовы платить монетой.

Сдвинуть дело с мертвой точки долго не удавалось. Пушнина неизменно вызывала интерес, но хонги не желали иметь дело с непонятными русскими, тем более с не совсем русскими. Поговаривали, будто местные боссы уже отправили гонца к столичным чиновникам, чтобы те рассудили, как поступить с новичками. С людьми, что соглашались на покупку пушнины случались всякие неприятности. На следующий день они вдруг отказывались от сделки или пропадали. А однажды торговца по прозвищу Инкся люди хоппо, а быть может и самого губернатора арестовали прямо на глазах у европейцев. И хотя прошел слух, что причиной стало банкротство его компании, Тропинин на всякий случай вернулся с товарищами на корабль.

Пока не улеглись страсти на берегу, он решил провести разведку среди европейских конкурентов, а для прикрытия прикупить у голландцев специй. Многие голландские корабли приходили сюда из Батавии, с островов Пряностей или других азиатских портов. Они заходили в Кантон, где сбрасывали часть товара и только потом двигались в Европу. Соответственно в их трюмах лежали специи и другие товары Голландской Индии — цветные металлы, прежде всего олово, сандаловое дерево, ткани.

Те голландцы, что понимали Тропинина, говорили с ним охотно, особенно узнав, что он не просто из России, а из Америки и на гигантские обороты колониальным товаром не претендует. Несмотря на разгар торговли на кораблях царила скука, и каждому из капитанов было приятно поучать новичка.

Все добытые сведения Лёшка мотал на ус. Но с закупкой вышла заминка. Сперва он переговорил с капитаном корабля ост-индийской компании «Блок», что торчал здесь с самого лета. Тот рассказал о плавании, о пребывании на рейде, но продавать специи отказался, поскольку уже распродал всё, что мог.

В конце концов, за бутылочкой виски Тропинину удалось поладить с капитаном Ван Вурстом с корабля «Воорберг», который пришёл в Кантон одновременно с «Кириллом». Лёшка попросил продать ему перец, гвоздику, мускатный орех, корицу.

— Мне не нужно много, — пояснил он. — По десятку фунтов того и другого, чисто для пробы. Посмотрим, если дело пойдет, в следующий раз можем закупить серьезную партию. Подумайте. Для вас это новый пусть и небольшой рынок. Мы же не повезем это в Европу. У нас свои города и поселения. А вы сами вряд ли когда-нибудь доберетесь до нашей Камчатки. Не говоря уже о том, что вас туда торговать и не пустят. Что до Европы, то сколько она того перца возьмет? Всё равно люди не смогут перчить мясо больше, чем требуется для хорошего вкуса.

— А цены? — спросил капитан.

— Цены местные, — твердо заявил Лёшка. — Но я могу расплатиться монетой. Или шкурами калана, или другими мехами. Ну же, Йохан, решайтесь. Мне намекнули, что вы везёте для себя большой запас товара. Так что не придется даже беспокоить компанию. Вы просто обменяете одно на другое. А меха сбыть с рук будет легче чем специи.

— Не интересуют ли вас ткани? — спросил вместо ответа капитан.

— У меня есть немного бенгальских тканей.

— О это вчерашний день! Раньше компания тоже возила индийские ткани в Макасар, Батавию и Малакку. Из Бенгалии, Сурата, с Коромандельского берега. Но теперь на Яве выделывают ткани не хуже индийских, зато гораздо дешевле, и мы везем их в обратном направлении. Продаем и здесь в Китае, и в Индии и даже в Европе.

— Какого сорта?

— В основном хлопок. От грубых парусиновых тканей, до весьма тонких и раскрашенных особым образом. Мы называем их батик.

— Батик?

— Это набивная ткань. При окраске используют воск для того, что бы часть ткани оставалась не крашенной. Затем его убирают. В Европе для этого используют травление, но оно дает немного другой эффект.

— Я смотрю вы увлекаетесь этим делом, Йохан.

— Любой человек работающий на компанию должен разбираться в товарах.

— На счет парусины вы подали мне идею. Но это как-нибудь в другой раз. Пока ограничимся специями.

Они ударили по рукам.

Благо партии были невелики, так что переправка нескольких свертков с корабля на корабль не вызвала подозрений у шпионов хоппо.

После разговоров с голландскими капитанами, Лёшка, наконец, сформулировал стратегию, ту, что давно вертелась в голове, как набор смутных образов. «Внутриазиатская торговля» — вот как это называлось на самом деле. Голландцы съели на этом собаку, зарабатывая даже на торговле драгоценными металлами между Японией и Китаем, поскольку в одной стране больше ценили серебро, а в другой золото. А были еще испанские владения, куда другим европейцам тоже не было хода. Одна манильская пенька могла избавить Викторию от головной боли с организацией канатного производства.

Разумеется влезть в эту щель не представлялось возможным. На то она и монополия. Но имелся один нюанс. Сами азиаты торговали по всему региону, теми же тканями, сандалом, чаем, металлами, пряностями. Даже закрытая Япония смотрела на азиатских купцов сквозь пальцы. Людей с белым лицом на этот рынок, понятно, не пустят. А что если снарядить пару кораблей с командами из коряков, чукчей, индейцев? В конце концов, у них были уже свои китайцы и бенгальцы.

— Азиаты мы или нет? — риторически вопросил Тропинин.

Ему захотелось побыстрее добраться домой в Викторию. Тетради распухли от заметок, а голова от идей. Ему не терпелось взяться за дело, разослать шхуны по азиатским портам, ещё чуток «подкоптить» атмосферу, ведь он не зря вёз с собой олово и селитру. А кроме того ему не терпелось увидеть сына. Как он там? Начал ли уже говорить? Наверняка начал! И наверняка слово «папа» в его лексиконе пока что не значится.