Быстрее империй (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 9

— И ведь верно сказал. Будет, достигнет, — продолжил я и перешел к главному. — А вот скажи мне, Тропинин Алексей, знаком ли ты с учением сэра Дарвина? Можешь ли разъяснить, например, от кого, согласно учению этому, произошёл человек?

— От обезьяны, — ответил парень и быстро добавил. — Но это сущая ересь.

— Попов здесь нет, если не считать Расстригу, — буркнул я и, сделав морду кирпичом, прошипел. — Так, стало быть, и имя первого космонавта планеты назвать сможешь?

Молчание длилось минуты три. Я наблюдал, как глаза Тропинина сперва округлились, а затем превратились в щёлки. Щёки покраснели, на лице появился испуг. Это меня здорово успокоило. По крайней мере, парень явно прибыл не по мою душу и вряд ли представляет какую-нибудь спецслужбу. Сейчас он скорее опасался, как бы не прищучили его самого.

— Дарвин! — выкрикнул Тропинин, поскрипев извилинами. — Я прокололся на Дарвине!

— Это была лишь проверка. Ты прокололся гораздо раньше, назвав голландскую гавань датской. Типична ошибка тех, кто плохо знает английский. Проблема, однако, в том, что здесь его вообще никто не знает, ни хорошо, ни плохо. И уж тем более никто не знает о том, что гавань будут называть на английском.

— Датч-харбор.

— Вот именно. Впрочем, на сленге тихоокеанских моряков словом «датч», на сколько я знаю, будут называть всякого северного европейца, в том числе и датчанина. Лет эдак через сто. Откуда ты вообще знаешь такой пустяк, как название гавани?

— По каналу «Дискавери» смотрел сериал про краболовов, — ответил Тропинин. — Они как раз на Уналашку базировались.

— Про каких ещё краболовов? — озадачился я. — Впрочем, ладно, как-нибудь потом расскажешь. Канал Дискавери", ишь ты! Есть многое на свете друг Горацио… но это всё лирика. Никто твоих странностей и не заметил бы, здесь все, знаешь ли, не без них, кабы ты не обронил монетку в ручье.

— А я и не ронял, — как-то виновато улыбнулся парень.

На миг мне стало плохо. Неужели путешественников во времени набилось на остров как в автобус в час пик? Выходит все с начала начинать? А что же тогда делается на материке?

— Я её бросил на счастье, — добавил он после паузы.

— Уф! — я мысленно вытер испарину. За такие паузы к стенке ставят. — Зачем? Собирался вернуться сюда? Нет, Кадьяк — остров знатный. Но медведи и местные племена здесь не самые дружелюбные.

— Не сюда, конечно, домой. Сам не знаю, зачем бросил. Вроде и примета к другому случаю относится, но вдруг показалось, что вот брошу, и всё закончится. Или проснусь после кошмара, или ещё как-нибудь домой вернусь. А может, просто весточку отправил. В будущее.

— Домой ты не вернёшься, это я тебе могу гарантировать, строго заметил я.

Тропинин кивнул с такой обречённостью, словно за его спиной уже выросли люди в форме, а на запястьях сомкнулись наручники. Я вернул ему паузу, затем усмехнулся.

— Я не из полиции времени. Впрочем, и не из службы спасения. Не думаю, что последняя вообще существует. Однако монетку ты бросил не зря. Помогла она тебе. Всё же нашёл я тебя и не одному теперь тебе куковать в этой дикости.

Я задумался и кстати вспомнил о попутных обстоятельствах дела.

— И в Арзамасе ты в прошлом году не появлялся?

— Я там вообще не появлялся, — пожал плечами Тропинин.

Ответ был ожидаем. Да и имя с возрастом не совпадают. Какой из парнишки коллежский советник? Стало быть, я охотился за двумя зайцами, или вернее один из этих зайцев всё ещё охотился за мной. А сколько их вообще? Открытие, что и сказать, неприятное.

Я прошёлся по комнате. Появление соплеменника… или как там можно назвать человека из одного со мною времени? Современником? Звучит как-то нелепо. Так вот, появление парня из родной эпохи смутило меня ничуть не меньше чем его. Когда опасения прошли, возникла даже надежда, что гоблины приврали, утверждая, будто сумели ликвидировать кризис, вызванный моей диверсией в Интернет. Возможно, Тропинин из тех, кто уловил суть метода и пробил пространство, а затем каким-то образом додумался и до путешествий во времени, или же гоблины выперли его тем же способом, что и меня. Но столь наивная магия, как брошенная в ручей монетка, означала, что Тропинин не обладал какими-то осознанными методами путешествия во времени. Следовательно и попал он в прошлое отнюдь не посредством моих шалостей в сети. Что ж, самолюбие малость пострадало. Однако как же он пробил время? Загадка. Но почему бы не спросить его самого?

Я вновь уселся за стол, разлил по кружкам водку, выдвинул на середину миску с копчёной рыбёшкой.

— Ну, рассказывай, как же ты сюда попал? За каким бесом полез в тёмное наше прошлое?

— Не лез я никуда, — буркнул Тропинин.

Я улыбнулся и кивнул, поощряя к откровенности.

— Чёрт его знает! — прорвало паренька. — Случайно попал. На корабле.

— На корабле? — я поднял кружку и кивком предложил ему поступить также. — За знакомство.

Мы чокнулись, выпили, закусили.

— Сам я из Иркутска, — начал рассказывать он. — Вернее родился в Ангарске, но родители переехали в Иркутск. Школу закончил, в армию собрался, а в Петропавловск отправился на лето с товарищами из клуба исторической реконструкции. Строили там реплику дальневосточного коча.

Тут я немного поморщился. Историка-любителя мне для полного счастья тут только и не хватало. Как начнёт лезть с советами…

— Построить построили, — продолжал между тем Тропинин. — Но разрешения на выход в море нам никто не давал, даже испытания не разрешили. У нас и капитанской лицензии ни у кого не оказалось. Как-то не подумали заранее об этом. Договорились, в конце концов, с одним местным, он на яхте когда-то помощником подвизался, а потом на сейнере мотористом… Но вот с корабликом совсем беда получилась. Чтобы зарегистрировать его как судно от нас потребовали кучу всякой ерунды на него установить. Ребята привезли откуда-то движок дизельный. Огни поставили, помпу, огнетушитель, спасательные жилеты достали. Какая-то яхта получалась со всеми наворотами. А регистрации всё нет и нет. Так наш корабль на берегу и простоял почти весь сезон. Одни караулили, другие по инстанциям бегали, по журналистам, пытались пробить дозволение на эксперимент, хотя бы на пробный выход в бухте только.

— Да, Хейердалу пришлось бы туго с нашими бюрократами, — заметил я. — Попробуй, поставь движок на бальсовый плот или тростниковую лодку.

— Так, ему и пришлось туго, — улыбнулся Тропинин. — Читал я его книги. Ну вот, как раз, когда моё дежурство выпало, поднялся шторм. Бухта хорошо защищена от ветра, но бывают порывы, которые пробиваются. Таким шквалом кораблик и сорвало со швартовых, и понесло. Сам я справиться с ним не смог. А его ведь даже не испытали. Хорошо ялик на палубе уцелел. Перепугался я и решил добраться на нём до берега. Пока спускал, а это та еще задачка, пока перебирался в него, огни вовсе исчезли. А когда вернулся к берегу, Петропавловска уже на месте не оказалось. Вернее оказался, но нынешний… не город и не деревня даже, так, несколько домиков, да и те в стороне.

Он вздохнул.

— Вообще-то я всегда мечтал попасть куда-нибудь, где можно себя проверить, посмотреть, на что годен.

— Вот и хлебнул романтики, — буркнул я.

— Ну, не сказать, что я представлял себе приключения именно так. Кругом грязь, болезни, голод, а главное никому нет до тебя дела. Ну, то есть, словно пустое место. Сунулся к одному, к другому, как на идиота смотрят. Только что по шее не дают.

— И тогда ты решил перекроить историю? — ухмыльнулся я. — Героически выйти с «Шилкой» навстречу орде?

— Да уж… с «Шилкой» — его глаза мечтательно закатились, но быстро погасли. — Ничего я не решил. Документа у меня никакого нет, соваться к властям опасно. Да и где они эти власти? А тут корабль из Охотска в гавань пришёл, на зимовку встал. Я и пристал к ребятам, чтобы от голода не околеть. Они даже спрашивать не стали, кто такой и откуда?