Быстрее империй (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 70

— И всё же чего-то не хватает, — произнёс я, грызя держатель графита.

Лёшка поворошил уголья, поправил прутики с мясом и подошёл ко мне. Заглянул через плечо, быстро сравнивая рисунок с пейзажем.

— Может быть, храм добавить? — предложил он, и возвращаясь к шашлыкам, пропел что-то вроде «Кольщик наколи мне купола».

— А ведь верно, — согласился я. — На заднем плане золочёные купола смотрелись бы, пожалуй, неплохо.

Парой штрихов я перенёс задумку на лист. Купола выглянули из-за однообразных фасадов. Город сразу преобразился, появилась перспектива, объём.

— Эх, красота-то какая! Лепота!

Тропинин фыркнул.

— Тебе что, церковь всего лишь украшение? — спросил он от костра. — Вроде стеклянных бус на шее индейской женщины?

— Видишь ли, тут та же история, что и с империей. Мне нравятся декорации, но я не в восторге от содержания.

Добавив к панораме ещё один форт на мысе, я украсил набережную фонарями и пальмами. Потом, вспомнив давний разговор, соскоблил ножом пальмы и нарисовал сакуры.

— Вот теперь совсем хорошо.

Я снял лист с мольберта и повернул к Тропинину.

Лёшка спорить не стал. Вздохнув, откупорил бутылку с вином, разлил по кружкам, а когда я присел рядом, протянул мне прутик с жареным мясом.

— Вообще-то шампур должен быть металлическим, чтобы проводить тепло, — сказал он. — В этом весь смысл.

— Надо будет в следующий раз взять пару трофейных шпаг, — предложил я. — Только кровь с ржавчиной отскоблить.

Лёшка даже не улыбнулся. Последние дни он ходил хмурым, пребывал в какой-то растерянности. Сперва размышлял молча о чём-то, делал какие-то заметки, что-то прикидывал, а спустив на воду первую из серийных шхун, приостановил работы на верфи.

Я подумал, что теперь с глазу на глаз он, наконец, выложит, что его беспокоит, тем более что здесь вдали от лишних ушей можно не сдерживать себя в терминологии и в отсылках к событиям ещё не происшедшим. Я не ошибся.

— Плохо движется дело, — пожаловался Лёшка. — Народ тёмный. Опытных корабелов дюжина, не больше, остальные только топором махать научились, но о строительстве понятие имеют слабое. Ждут подсказки, совета. Мастера разрываются, а поделать мало что могут. Туда метнёшься, здесь работа встанет, сюда вернёшься, там неладно окажется. Постоянно приходится поправлять, переделывать. Фактически одни мастера и работают. А у них старым способом по кораблю в год будет выходить, не больше.

— Но ведь мы смогли построить три шхуны за каких-то неполных пять месяцев!

— Тогда азарт был, да и весь город считай помогал. Многие вопросы по наитию решали. А теперь по образцу работать надо — рутина. Плюс Кузьма со своими людьми ушёл с верфей.

Кузьма ушел правильно и с моего одобрения. Он взял на себя всю плотницкую и столярную работу в городском строительстве. А то с Лёшкиными грандиозными планами, мы бы остались без окон и дверей.

— Что же тут сделаешь? — пожал я плечами. — Наши парни привыкли бить зверя.

— Я тут подумал, — не очень уверенно начал Лёшка. — Унификация дала свой выигрыш, и опыт кое-какой я приобрёл. Но, как считаешь, а не замутить ли нам поточное производство?

Я чуть вином не поперхнулся. Поточное производство, оно же потогонное. Я воспринимал его не иначе, как средство высасывать кровь из пролетариата. Сразу вспомнился фильм Чарли Чаплина, где его маленького персонажа затягивает в шестерёнки конвейера. Машина задаёт ритм и правит людьми. Выхолащивает человеческие отношения. Но даже не солидарность с пролетариатом вызывала внутренний протест. Нет его, пролетариата. И машин тоже нет. Вот в чём дело. Лёшкино предложение выглядело настолько утопическим, что я не сразу нашёл, что возразить. Похоже, первые успехи вскружили товарищу голову, и он утратил разумную меру.

— Сейчас не то время, — пожал я плечами. — Даже в двадцатом веке конвейерным способом строили разве что моторные лодки. Ну, или транспорты типа «Либерти», так то во время войны.

— Самоё то время! — горячо возразил Лёшка. — Не думай, что конвейер изобрёл Форд. На Арсенале средневековой Венеции поточным методом как раз и строили корабли. «Квантум сатис», то бишь, в любых нужных количествах.

— Откуда ты знаешь? Погоди Не отвечай! Дай-ка я догадаюсь! Увидел на канале «Дискавери»?

— Ну и незачем ёрничать, — пожал плечами Лёшка.

Пока челюсти пережёвывали сочное мясо, мозги по привычке принялись просчитывать идею, какой бы глупой она ни выглядела.

— Ну, допустим, твоя Венеция обладала избытком финансов, рабочей силы и кадрами. Она ведь в период расцвета корабли строила, а не во время чумы, так сказать? А что мы?

— Расцвет себя не заставит ждать, — провозгласил Тропинин.

— Ты собираешься организовать конвейер без механизмов? У нас ведь пока даже доски вручную трут и нет оснований считать, что дело продвинется в ближайшую сотню лет.

— Я так понимаю, что производительность повышается не столько механизацией, сколько правильной организацией труда. Не машины порождают конвейер, а конвейер машины. Ведь разложение на элементарные операции — первый шаг к механизации. Очень трудно придумать механизм, который бы за тебя строил от и до, но стоит разложить процесс на элементы и дело пойдёт.

— Ну, до механизации нам всё же далеко, а где ты собираешься брать людей?

— Так ведь в том-то и штука! — воскликнул Тропинин. — Конвейер позволяет использовать неквалифицированный труд. В этом одно из его основных преимуществ. Сколько времени нужно, чтобы выучить корабельного мастера? И десяти лет не хватит. Вон как мы мыкаемся с этими мужиками, хоть они и плотники через одного. А чтобы присобачить конкретный тимберс к конкретному шпангоуту много умения не требуется. Раза два показал человеку, он и перенял.

Значит, мы сможем привлечь кучу неквалифицированных работников. Мастеров тут взять неоткуда, а дикарей в нашем распоряжении сколько угодно. Ты выкупаешь пленников и не знаешь, куда их пристроить. Отправляешь на промысел, хотя сам желаешь его сократить, пристраиваешь к пашне, хотя обрабатывать землю у туземцев душа не лежит. Индейцам нужно потратить годы, чтобы освоить сельское хозяйство, многие поколения, чтобы воспринять городскую культуру. А поставь дикаря к конвейеру, и дело пойдёт само. Даже не заметишь, как в горожанина превратится.

Да, Лёшка явно подготовился к разговору. А у меня аргументы всплывали бессистемно, зарождаясь не логикой, но эмоциями.

— Насколько я понимаю, эта штука имеет смысл при массовом производстве, — осторожно заметил я. — Когда с конвейера изделия сходят именно что потоком. Мы же не станем выпускать по десятку шхун в день? И даже по десятку в месяц не станем.

— Почему нет? — ухмыльнулся Лёшка и отсалютовал кружкой с вином. — Знай себе доставляй шампанское, чтобы бить о носы.

— Потому что шхуны это не велосипеды, а наш кусок Америки не Амстердам, — я начал терять терпение. — Сотню кораблей мы бы со временем освоили, ещё сотню пристроили бы на стороне. Но лет эдак за десять. Учитывая, что кораблик обычно как раз лет десять и служит, получается, что выпускать по шхуне в месяц будет самое то. А при таких объёмах, дробление операций потеряет всякий смысл. Разделение труда приведёт лишь к тому, что люди будут простаивать. Приладит он этот твой тимберс к этому твоему шпангоуту, и будет курить себе целый месяц, пока к нему следующий корабль по конвейеру не приползёт.

— Ты утрируешь, — возразил Тропинин. — Во-первых, можно дробить операции не так мелко, всё равно какой-то выигрыш будет. Во-вторых, даже производя по шхуне в месяц, мы получим большое количество однообразных деталей, а значит и операций.

Но главное — ты не прав, ограничивая производство. Мы же решили, что шхуны — это основа безопасности, это основа транспорта и это локомотив экономики. Так не нужно ограничиваться полумерами. Мы поставили на шхуны, а значит нужно ломиться вперёд, напролом.

— В нашей ситуации строить корабли, означает сжигать корабли, — заметил я. — Если угрохать на это все средства, то назад пути не будет.