Быстрее империй (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 16

К исходу третьей недели пути мы увидели вожделенную землю. Я подождал, пока Окунев несколько раз определит широту, и только когда цифры совпали торжественно произнес:

— Нутка.

По правде говоря, Нуткой в нашей с Тропининым реальности назывался местный народ, а также небольшая гавань и британское поселение на её берегу, ставшее позже костью в горле испанцев. Собственно из-за того кризиса, который едва не привела к войне, место и стало известным. Я же решил перенести имя на весь остров. Короткое, запоминающееся, удобное. Для сохранения «исторического» названия у меня попросту не хватило фантазии.

Ванкувер — не какой-нибудь атолл посреди океана. Островом он выглядит только на карте, а в масштабе одни к одному перед нами открылся огромный по протяжённости берег, с горами, поросшими вековыми лесами, с глубокими заливами, устьями речушек. Зверобои решили, что я ошибся и принял за остров матёрую землю. Окунев моим картам уже привык доверять, но бесконечно тянущийся за бортом берег провоцировал и его.

— Вон удобная бухта, зайдём? — то и дело предлагал капитан.

— Здесь полно удобных бухт, — отмахивался я. — Знай, правь на юг.

На самом деле бухт было не так уж и много. Повсюду торчали скалы. Лот не успевал обсохнуть, его бросали каждые четверть часа. Для всякого капитана проводка судна вдоль берега требовала огромного напряжения, а Окунев вдобавок помнил катастрофу начала своей карьеры и предпочитал дуть на воду. Такие же в точности камни погубили его первый корабль вместе с командой. И потому вечером флотилия удалялась от берега и до утра корабли шли осторожно на «малом ходу».

Последнее время я почти не спал. Сидел на палубе или лежал на крыше казёнки, днём всматриваясь в горизонт, а ночью разглядывая звёздное небо. Приближалась кульминация авантюры, и нервное напряжение вызвало к жизни прежние страхи. Недавний разговор с Тропининым, когда он предложил поискать единомышленников по перекройке истории, заставил вернуться к размышлениям, отложенным ранее в виду их крайней неприятности.

Возможно, это была своего рода мания преследования, но, как утверждают продвинутые параноики, — наличие паранойи вовсе не означает, что за тобой не следят. Кто был тот человек, что вынюхивал в Нижнем Новгороде и Арзамасе? Зачем он искал меня? Может ли он как-нибудь помешать делу? И ведь был ещё тот мертвец с очень странным списком имён. Я ощущал себя на периферии какой-то глобальной интриги, которую не мог постичь.

Мне почему-то казалось, что гоблины, захоти они меня достать, давно бы достали. Уловка с отказом от рациона и лишние перемещения могли сработать лишь первое время, а десяти лет вполне хватило бы для поиска. Скорее всего, эта странная шайка с непонятными целями уже потеряла ко мне интерес. Я не нарушал их режима и до сих пор не особенно вмешивался в исторический процесс. Америка пока что оставалась на периферии мировой истории, где лишняя тысяча квадратных километров не стоила ржавого гвоздя.

Другое дело — рыцари плаща и кинжала. Какой бы нации они не принадлежали. От этих я ожидал всего чего угодно.Родные спецслужбы, дорвись они до эфирных путей, вполне могли решиться сыграть собственную историческую партию. Но и у других стран наверняка имелись собственные исторические скелеты в шкафах. Правда и тех, и других ожидал сюрприз — агентура после отправки не выходит на связь, не возвращается, ибо обратного хода нет. Ну и что с того? Резиденты всегда готовы к автономной работе, их наверняка обучали в лучших институтах и вряд ли по школьным учебникам. Даже в отрыве от Лубянки или Лэнгли они способны замутить передел мира. А кроме «родных» и «чужих» спецслужб существовали и всевозможные их аналоги у коммерческих и некоммерческих контор.

Но какое всем им дело до меня?

Тут образовалось широкое поле для фантазии. Автора провокационных публикаций могли разыскивать как специалиста по эфирным путям. В таком случае мне грозила как минимум потеря независимости, работа под контролем и жизнь под колпаком. А как максимум? Ну, понятно. Ликвидация. А какие ещё варианты?

Агенты, осознав, что оказались в вечной ссылке, могли заняться и самостоятельным бизнесом. А могли появиться и независимые субъекты. И какие тараканы гуляют у каждого из них в голове просчитать невозможно. Опять же им мог понадобиться эксперт, которым считали меня. Но кому-то, возможно, могла приглянуться сама Америка. И тогда я превращаюсь в конкурента.

Перспектива безрадостна, какую версию не избирай. Вот бы стравить гоблинов с комитетчиками (или кто там мог встать на мой след), стравить и понаблюдать за их схваткой с вершины горы, как та китайская обезьяна из поговорки.

Немного поразмыслив, я пришёл к выводу, что вряд ли комитетчиков привлекла бы именно Америка. Несмотря на своё золото и пушнину, этот колониальный проект отдаёт романтикой. Гораздо практичнее для империи осесть на нефтеносных полях Ирана и Ирака, или даже самой Саудовской Аравии. Для чего нужно всего лишь слегка помочь экспедиционным корпусам в походах на Испогань. Персия всегда манила наших властителей и авантюристов. От князя Игоря до Сталина и от Разина до Блюмкина. И Пётр Первый не дошёл до Персидского залива каких-то семь сотен вёрст. По меркам Сибири и Тихого океана — это не расстояние.

Есть опять же Константинопольский проект Екатерины, выход в Средиземное море, Архипелаг и Крит. Там тоже было где половить жирных карасиков с минимальными затратами. Там были людские массы, многочисленные и сильные союзники, в отличие от пустынных северных мест.

А ещё оставалась в повестке на первых позициях неистребимая мечта всякого русского патриота помыть сапоги в Индийском океане. Ради Индии, собственно, и воевали некогда Персию, а позже Среднюю Азию.

Индия. Навязчивая идея империй. Источник кулинарных приправ, вызвавший бум экономики. А ведь смеялись, убогие, над кухарками! А они не государством правят, они парадигму мировой цивилизации создали! Не больше, не меньше. Ну и конечно опиум, куда же без него, и драгоценные камни, а также огромный рынок сбыта.

Россия, хоть и не поспела к главному пирогу и снятию сливок, за Среднюю Азию уцепилась при первой возможности. Мёдом ли там намазано, свет ли клином сошёлся? Вот и у Тропинина сразу блеск нездоровый в глазах появляется, когда в пикировках «за империю» речь заходит об Индии.

— Ну и чего ты здесь? — спросил я однажды, не выдержав. — Хочешь, пристрою тебя к знакомым купцам? Отправишься в Астрахань или на Кавказ. Даже деньгами ссужу. Поднимешь казаков, башкир или еще кого. Всё равно им в Пугачевщину пропадать. Перевешают, порубят почем зря. А так ты их на Индию поведешь.

— Там нет никаких шансов, — отмахнулся Лёшка. — Против Британии с казаками? Нет, это просто мечта.

— Тоже нашёл мечту, — пробурчал я. — Господь не зря направил ищущего Индию Колумба в Америку. Это был знак, многими просто непонятый. За Америкой будущее!

— Верно, — Лёшка усмехнулся. — За исключением того ещё не свершившегося факта, что если потеряв Америку, Британия стала владычицей морей, то потеряв Индию превратилась во второстепенную державу.

— Зато сама Америка выбилась в мировые лидеры.

— Вот и не будем ступать на английские грабли, — сказал он. — В том смысле, что терять Америку не будем. У нас граблей и своих целая поляна навалена. ещё набьём шишек!

— Нет, неправильно ты формулируешь, — возразил я. — Не терять! Мы и будем Америкой, Лёшка! Только так!

Я улыбнулся, вспомнив этот давний разговор с Тропининым, и выбросил из головы тяжёлые мысли о гоблинах и комитетчиках. А минуту спустя, лёгок на помине, на палубе появился Лёшка.

Он теперь поднимался поздно, так и не привыкнув к распорядку дня предков. Работая в артели недосыпал, а перебравшись на флагман, позволил себе прежний режим.

— Зубы чешутся, жуть, — пожаловался он. — Как у вампира.

— Мне удалось растянуть тюбик на два года, — сообщил я. — Теперь мне привозят зубной порошок из Питера. Мышиный помёт, если уж честно. Лучше пользоваться обычным толчёным мелом. По крайней мере, знаешь, что суёшь в рот.