Как бы не так! - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 5

– Визитная карточка у тебя? – спросила я, отыскав Наташку.

– Ты имеешь в виду того типа из милиции?

– Его.

– Что – опять?

– Человек опасается за свою жизнь. Утверждает, что его здесь убьют. Я должна что-то сделать.

– Конечно, – развела руками Наташка.

Солдатова Евгения Петровича, который наведывался к нам, застать не удалось. Трубку поднял мужчина, представившийся Олегом Эдуардовичем. С максимальной убедительностью я поведала ему свою историю, особо указав на то, что страх за свою жизнь не способствует скорейшему выздоровлению больного и меня, как врача, это беспокоит. В отличие от своего коллеги Олег Эдуардович оказался более любознательным.

– Он назвал свое имя?

Я немного растерялась: может, и назвал, только я не догадалась спросить об этом у Аси.

– Сейчас я разыщу сестру и узнаю, – виновато ответила я.

– Я подъеду через час, – заверил он и записал приметы моего пациента.

Приехал он через три часа, когда я уже перестала ждать и начала подбирать слова и выражения для очередного телефонного разговора. Олег Эдуардович, оказавшийся тридцатилетним жгучим брюнетом с карими глазами и ресницами до подбородка, вошел в ординаторскую и, предъявив удостоверение, спросил:

– Можно с ним поговорить?

– Попробуйте, – кивнула я, испытывая легкое удовлетворение от того, что кто-то проявил должный интерес к моему «крестнику».

В палате Олег Эдуардович пробыл полминуты – больной спал, и беспокоить его я не позволила. Он посмотрел на бледное лицо, скользнул взглядом по наколке и кивнул.

– Вы его знаете? – не удержавшись, спросила я уже в коридоре.

– Еще бы, – вроде бы усмехнулся он. – Человек он у нас известный. И, честно вам скажу, избери вы в субботу другую дорогу, многим бы услугу оказали.

– Вы имеете в виду тех, кто его хотел убить? – сурово нахмурилась я.

Олег Эдуардович тяжело вздохнул.

– Человек этот – стойкий противник законов и почти все успел нарушить. В общем, ценным членом общества его никак не назовешь. Сейчас в городе неспокойно, думаю, в результате очередной бандитской разборки он и заполучил пули. И если бы не вы… – В голосе его звучала печаль и горькая обида. На меня это произвело впечатление.

– И что теперь? – как можно ласковее спросила я.

– Ничего, – пожал он плечами. – Лечите. Такие обычно живучие.

– Он боится, что его убьют, – напомнила я.

– В больнице? Это вряд ли… дождутся, когда выйдет, вот тогда, может быть…

Я добавила в голос ласковости:

– Вы меня не поняли. Человек боится за свою жизнь, и у него для этого есть основания. Что вы собираетесь делать?

– Я? – искренне удивился он.

– Разумеется. Насколько мне известно, именно милиция оберегает жизнь сограждан от всяческих посягательств. Или я что-то пропустила и издали новый закон?

– Мне непонятна ваша ирония, – вздохнул Олег Эдуардович.

– А мне непонятна ваша позиция, – ответила я. – Я врач и лечу людей, не спрашивая, кто они и что затеяли сотворить завтра: ограбить ребенка или взорвать весь этот мир к чертям собачьим. Я просто выполняю свой долг. У вас же есть свой. Думаю, вы обязаны его выполнять. Обязаны?

– Обязан, – неохотно согласился он. – И как, по-вашему, я должен его выполнить?

– Охранять этого человека от возможных убийц.

– Да он сам убийца, – все-таки сорвался Олег Эдуардович – нервы у него были так себе.

– Тогда посадите его в тюрьму, – кивнула я. – А если не имеете такой возможности, потому что он умнее и удачливее вас, выполняйте свой долг.

Он лучисто мне улыбнулся.

– Такая красивая женщина и такой характер, – попробовал схитрить Олег Эдуардович.

– Прекратите, – сурово отрезала я. Он убрал улыбку. Тут в коридоре появилась Ася.

– Марина Сергеевна, дядечка ваш… этот… вас зовет.

– Теперь я могу с ним поговорить? – вежливо спросил Олег Эдуардович.

– Можете, – кивнула я. – Только должна вам напомнить, что допрашивать раненых и больных, находящихся под действием наркотических средств, вы не имеете права. Все, что он вам сейчас скажет, в суде недействительно.

– Марина Сергеевна, – вздохнул он, – вашу бы энергию да в другое русло… – Он пошел в палату, а я стала ждать, что из этого выйдет.

Появился он где-то через полчаса.

– Что он вам сказал? – вежливо поинтересовалась я.

– А ничего, – усмехнулся Олег Эдуардович с некоторым злорадством. – Темно было, никого не видел, ничего не слышал и знать не знает, за что в него могли стрелять. Обычная история: они всегда молчат.

– Послушайте, но ведь он мне сказал… – начала я.

– Да? А мне он ничего не сказал. Всего доброго, Марина Сергеевна. – Он проникновенно улыбнулся на прощание и зашагал к выходу. Поразмышляв, я решила навестить завотделением. С утра он пребывал в благодушном настроении и меня встретил милостиво. Я начала с места в карьер:

– Павел Степанович, просто не знаю, что делать. Больной из первой палаты, Стариков, заявил, что его хотят убить. Я позвонила в милицию, пришел их сотрудник, поговорил с больным и ушел. Вроде бы их все это не касается. А если Стариков прав и его действительно здесь у нас убьют? Нужен нам труп в отделении?

Трупы мы не жаловали в принципе, а попасть в газету в раздел «Криминальная хроника» и вовсе было делом неприятным. Непременно копать начнут, лезть во все щели и задавать вопросы, например, почему сотрудников на данное время оказалось вдвое меньше, чем положено… Эти мысли отчетливо читались на высоком челе моего шефа.

– Они совершенно не желают понять, что у нас здесь больница и мы несем ответственность за людей… Даже теоретическая опасность… – зашлась я от негодования, а потом вожделенно поглядела на бутылку боржоми. Шеф торопливо налил мне целый стакан и уверенно заявил:

– Я сейчас же этим займусь. Не волнуйтесь, Марина Сергеевна, работайте спокойно, а этим деятелям придется несладко.

Слово шефа дорогого стоило: к концу моего дежурства возле двери первой палаты сидел милиционер в штатском, слегка расхлябанный и скучающий. Но это все же лучше, чем ничего.

Так совершенно незаметно спасение жизни незнакомого человека стало для меня личным делом. Хотя у него и имелись имя и фамилия, с легкой Наташкиной руки все в отделении называли его «твой дядька», и я сама, забываясь, говорила «мой», испытывая за него некоторую гордость: он уверенно и быстро шел на поправку. Одно было плохо: «мой дядька» никак не желал поверить, что находится в безопасности.

Я пыталась навести справки о его родных. Олег Эдуардович, к которому я обратилась вновь, несколько раздраженно заявил, что знает только одного близкого родственника моего пациента: зовут его серый волк и обитает он в тамбовских лесах. Я не стала сердиться на человека.

Собственные мои попытки отыскать его родственников к успеху не привели.

– Не слишком ли далеко ты заходишь? – недоумевала Наташка.

– А я никогда не разделяла твоей страсти к полумерам. Берешься за дело, так делай по максимуму.

В четверг Стариков окончательно пришел в сознание, и сразу же наметилось ухудшение. Больной волновался и звал меня.

– Ты съездила? – спросил он, как только я вошла в палату. – Нашла его?

– Послушайте, – начала я, – возле вашей двери дежурит милиционер, здесь вы в безопасности…

– Дурочка, – зло засмеялся он и тут же протянул ко мне руку. – Прости, дочка. Мне надо уходить отсюда.

– Вы не понимаете… вам нельзя. Еще минимум две недели… И даже после этого вы должны находиться под наблюдением врача.

– Они быстро узнают, – заметался он. – Я здесь как заяц в силке… Дочка, отыщи моего парня, только скажи ему, а он найдет выход…

– Хорошо, давайте я позвоню ему. Телефон есть?

– Какой телефон… – Он засмеялся и покачал головой. – Найди его, слышишь, Алена должна знать… – Он так разволновался, что ему пришлось сделать укол. Я пребывала в смятении. Может, действительно стоит съездить в этот Цыганский поселок? Искать там неведомую Алену и спрашивать о каком-то парне, которого «дядька» даже не удосужился назвать по имени? Нет, все это здорово отдавало дрянным детективом, к тому же ехать туда одна я просто боюсь, а желающие составить мне компанию вряд ли отыщутся.