Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 1

Владимир Геннадьевич Поселягин

Адмирал

© Владимир Поселягин, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Казалось бы, обычный случай для попаданца, ночные воды реки, удары волн о борта белоснежного катера, удочка, звук квока, натянутая сомом крупная леска и – внезапный удар грома и вспышка молнии в чистом звездном небе, сводящие на нет радость добычи, которую уже удалось подтянуть к борту. Природа бушует или кто-то там, на небе свои божественные игры устраивает? С учетом того, что на небе ни облачка, иначе бы звезд не увидел, второе как-то само приходит на ум, несмотря на закостенелый атеизм.

– Не понял, откуда гром? – удивился мой помощник, а также старший по техобеспечению моего же яхт-клуба.

В прошлом боцман на разных судах, выйдя на пенсию, старик устроился в клуб и взял на себя всю техническую оснастку. Я ни разу не пожалел, что взял Пахомыча на работу, вот только он был чисто гражданским специалистом. На флоте срочником служил, но на транспорте, видимо, слышать такие громы ему не приходилось, в отличие от меня.

– Это не гром, – ответил я, разгибаясь, но крепко удерживая леску, намотав ее на бортовой фланец, чтобы не резала руки от рывков сома. – Ты что, никогда артиллерийскую канонаду не слышал?

– Так это учения идут?

– Тут нет полигонов. Странно все. Может, склад загорелся и боезапас рвется? Так зарево было бы видно. До Москвы километров сорок, никто тут стрелять не будет. Случилось, похоже, что-то.

– О, там зарево, похоже, действительно склады горят.

Я рассмотрел в темноте движение, Пахомыч указывал направление, как вдруг послышался свист, и рядом метрах в ста в воду ухнул снаряд. А в небе две новые вспышки, похоже, еще два снаряда разорвалось. Причем тот, что разорвался о воду, вызвал неслабый гейзер, чего просто не могло быть. На складах снаряды даже в нашем бардаке с вкрученными детонаторами не хранят. Тут послышался схожий свист приближающегося снаряда.

– Наш! – заорал я. – В воду!

Видимо, от рывка сом стал биться сильнее, да и оглушило его первым разрывом, потому тот, резко дернувшись, натянул леску, и мою руку прижало к леерам катера. Я слышал, как с шумом обрушился в воду Пахомыч, тот знал, зря я такое кричать не буду, слышал, как щелкнуло лезвие моего складного ножа, который я всегда ношу на поясе в чехольчике, но перерезать леску, что прижала мою руку к штырю, не смог. Просто не успел. А говорили, своего снаряда не услышишь. Только вот что странно, склады залпами не горят, а грохот доносился именно в виде залпов. Могу ошибиться, но как будто дивизион «Гвоздик» дал полноценной залп. Что же произошло?

Захрипел, боль в груди всколыхнулась, но стала гаснуть, когда я почувствовал теплую ладошку у себя на лбу. Черт, неужели повезло? Выжил? Но с какими потерями? То, что без ранений не обошлось, это ясно, главное, чтобы руки-ноги были целы. Остальное переживем и подремонтируемся.

– Как там Пахомыч, уцелел? – прохрипел я.

Хрипел и сам не узнавал себя. Проведя языком по зубам, удивился еще больше. Частокол был не мой, ну вот не мой и все. Непривычный, хотя все зубы были на месте. Попытка открыть глаза не увенчалась успехом, похоже, на них была повязка. Однако мой вопросительный хрип не пропал даром.

– Мама, Сашка очнулся! – крикнул тот, кто сидел рядом со мной, явно куда-то в сторону. Кричали женским, даже девичьим голоском. Звонкий, с бархатными нотками. Черт, неужели у меня появился музыкальный слух? До этого ничем подобным я не страдал.

Со слухом у меня было все в порядке, скорее даже улучшился, и только по этому одному крику я понял, что находимся мы в небольшой комнате, не эхо, но нечто подобное отразилось от стен потолка и, возможно, пола. Но главное, запах, запах жилого дома, пирогов, керосина, чего-то скисшего, вроде квашеной капусты, и забродившего, явно бражки. Так в больнице пахнуть не могло. Ничего лекарственного унюхать я не смог, даже от повязки. Аналитиком я был отличным, сразу стал раскладывать по полочкам все, что произошло, мне оно так как-то привычнее, анализ получался более широким и, скажем так, подробным.

Начнем с тела. Оно не мое, сто процентов. Зовут, похоже, Александром, тут попадание, не придется привыкать, это хорошо. Пока я размышлял, вернее начал это делать, на крик отреагировали, да и другие звуки проявились, на которые я ранее как-то не обратил внимания. Вьюжило, похоже, снаружи, слышалось завывание ветра в печной трубе. Кто-то открыл в соседнем помещении дверь, и до меня донеслась морозная свежесть воздуха, но с примесями… Непонятными примесями народного хозяйства. Что-то вроде взопревшей соломы, помета кур, ну и остального, что может быть в сельском хозяйстве. Уже интересно, не знаю, в кого я попал, но то, что снаружи зима, это понятно отчетливо. Причем неизвестный, по-стариковски кряхтя, веником стал отряхивать валенки. Про появившийся идеальный слух я уже говорил? Так вот, оббивал он именно валенки, да и как веником по ним проходил, тоже расслышал и без труда распознал. Помимо этих звуков, было несколько взрослых голосов, но также множество детских. Мне показалось, что их было больше десятка, но я чуть позже разобрался, что гам исходит от пяти детей до десяти лет от роду… Хотя нет, шестерых. Подала голос еще одна девочка. Лет двенадцати вроде. Вот от ее голоса как будто что-то колыхнулось в груди, родное и теплое. Непонятно. А все что не понятно, настораживает.

Так и не дали мне проанализировать мое состояние. С одной из сторон почему-то собрались все, кто находился в этом неизвестном здании, как я подозреваю, обычной деревенской избе. Детишки шушукались, где-то чуть далече агукал ребенок, но не младенец, за год точно был, слишком звуки издавал осмысленные, хотя и непонятные.

Тут вдруг послышался девичий шепоток, все, кто собрались рядом с моим ложем, молчали, видимо, переглядывались с сиделкой:

– А Сашка проснулся?

Голосок слышался откуда-то ниже моего ложа. Да и оно само было несколько непривычным. Мало того что в шею кололся явно мех, видимо что-то подстелили под меня, так еще этот мех подогревался снизу. Я был в легком поту. Хм, если бы я не знал, что живу в двадцать первом веке, подумал бы, что лежу на печке, на меховой шкуре. Однако и тело другое, перенос? Вполне возможно, значит, и печка тоже возможна. Пока остановимся на этом и нужно что-то решать с неизвестными аборигенами. Определиться на местности, что делать. Одно понятно, наилучший выход это потеря памяти. Я не самый большой любитель книг, но про попаданцев читать приходилось, так что тему знал. Тем более что-то давило в левую сторону головы и там чувствовалось заметное онемение со всполохами легкой боли, как при травме. В жизни у меня всякое случалось. Плечо ныло, еще в нескольких местах тянуло.

– Проснулся, – пробормотал я. – Что с моими глазами? Руки-ноги чувствую, а с глазами что?

– Ожил! – радостный многоголосый гул дал мне возможность и без зрения определить, кто стоит рядом.

Точно старушка лет семидесяти, старичок, что все аськал, ась да ась. Потом женщина, лет тридцати пяти по голосу, сыночком меня называла, видимо, это тело ранее принадлежало ее сыну. Потом голосок девушки, моей сиделки, примерно лет двадцати, но тут я могу ошибиться. Дальше снова девчонка, лет двенадцати, следом две девчушки лет восьми, возможно погодки. Еще были мальчишка и две девчушки, возраст не определю, но точно еще маленькие, а если вспомнить еще ребенка в соседнем помещении, получалось со мной восемь детей. Неплохо. Если родные, то мать-героиня тут живет, без разговоров.

Все это пронеслось молнией в мыслях, анализ занял секунды две максимум, так что буря объяснений, по-другому это было не назвать, меня не смела. Почувствовав касание на лице, я увидел, как повязку приподнимают на лоб. Свет, о счастье, свет керосиновой лампы, значит, мой нос не обманул, была лампа, но главное зрение было, это не могло не радовать. Пока мне поднимали повязку, я успел из этой смеси разговоров вычленить главное. Я был ранен, причем подстрелен бандитами, когда прикрывал нашего раненого участкового, Дмитрия Пантелеевича Пахомова. Видимо, когда я задавал вопрос про Пахомыча, его восприняли по отношению к участковому. С тремя ранениями он лежал в своей хате нашей деревеньки, с ним был привезенный из райцентра врач.