Полководец поневоле (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович - Страница 31

Глава 16

Когда наша лодка причалила к пристани и стоявшие на одном из постов легионеры увидели Хопи, то глава поста тут же сорвал с пояса рог и продудел в него. Сигнал подхватили другие и через десяток минут, потребовавшиеся нам чтобы собрать вещи, на пристани началась суета.

— Держи, — я снял с себя последние два браслета, отдавая их владельцу лодки, — один тебе, за помощь, второй разломай и подели между остальными.

— Мой царь! — тот рухнул на колени, залившись слезами, — как можно брать плату за то, что помогаешь своему повелителю?!

— Это не плата, — улыбнулся я, поднимая его с колен, — подарок.

Он низко поклонился, а все гребцы, сидевшие на коленях, ударили лбами по доскам палубы, прощаясь со мной.

Перебежав по доске, которая соединяла борт лодки с каменной пристанью, я попал сразу к центурионам, которые приветствовали меня склонив головы будучи при полном параде. Золотые бляхи поясов блестели так, что смотреть на них было больно.

— Мой царь, — вперёд бросился Рехмир, с широкой улыбкой и радостный, словно увидел тонну золота, — наконец ты вернулся!

Я при всех обнял его и придерживая за плечо, подошёл к центурионам, которые тоже улыбались.

— Рад вас всех видеть, — объявил я им, — приятно видеть, что все трезвые, посты на своих местах и ничего не случилось в моё отсутствие.

Тут их улыбки стали гаснуть, а Рехмир уж слишком активно стал вырываться из моих объятий.

— Или случилось? — подозрительно поинтересовался я, видя такую реакцию на свои слова.

— Мой царь, — он всё же вывернулся из-под моей руки и упал на колени, — это только моя вина! Центурионы ни в чём не виноваты!

Настроение стало ещё больше падать, но устраивать разборки, когда тысячи жителей города смотрят на нас было глупо, а потому я натянул на лицо улыбку, поднял его, погрозил кулаком и мы отправились в тот дом, какой они для меня выбрали.

Проходя по улицам города, я приветственно вздымал руки вверх, а пьяные жители, у которых веселье лилось рекой вместе с бесплатной выпивкой, встречали меня везде радостными криками и молитвами почитания царя. Рехмир и центурионы довели меня до дома, который был совсем недалеко от пристани и затем как-то уж подозрительно быстро спихнули меня на Рехмира.

Слуги занялись моим туалетом, поскольку я неприятно пах или лучше сказать вонял после путешествия на небольшой лодке, так что первые два часа были посвящены приведению себя в порядок и только после этого, чистый, опрятный и в новой вкусно пахнущей травами одежде я сел за стол. Наложив себе нарезанного мяса с бобами, я сказал.

— Рассказывай.

Он поёрзал на попе, покрутил вилку в руке и всё это время несмел поднять на меня взгляд.

— Рехмир, я всё равно узнаю, — напомнил я ему, — поэтому будет лучше, если я узнаю это от тебя.

— Тут такое дело, мой царь, — жалобно начал он, — я пообещал, что вы женитесь на одной девушке.

Моё лицо само по себе вытянулось от подобных новостей, но прошли те времена, когда я бесился и хватался за оружие по малейшему поводу. После посещения Дуата так вообще, на многие вещи я стал смотреть крайне спокойно, так что вместо того, чтобы его просто прибить на месте, я спокойно поинтересовался.

— Объяснись.

Рехмир, удивлённо смотря на то, что я спокоен, трясущимися руками налил себе вина в кубок и выпил, едва не разбрызгивая напиток на одежду. Я терпеливо ждал.

— Почти сразу после отбытия Его величества, ко мне прибыли купцы и объявили, что прекращают поставки продовольствия и снаряжения для войска. Поскольку вышел указ царя Хатшепсут, о том, что этот и следующий годы будут голодными, а потому всем запрещено продавать зерно, продукты и амуницию наёмникам или воинским подразделениям, кроме царских. Предписывается все излишки продукции и амуниции сдать в царские хранилища.

— Твоё войско, мой царь, попадает под оба этих пункта, — скривился он, — а поскольку сопровождать наше войско прибыли сборщики налогов, которые записывали каждого, кто привозил нам провизию или снаряжение, то купцы быстро поняли, что приказ этот направлен исключительно на Его величество Менхеперру. Поскольку больше нигде не было ни видно, ни слышно, чтобы кого-то наказывали за торговлю с наёмниками. Посовещавшись, купцы принесли мне извинения и лишили войско всех припасов, пока рядом с нами крутились подручные Сененмута, никто из них не хотел рисковать.

— Не могли просто убить соглядатаев? — удивился я, — всякое же бывает. Шёл, поскользнулся, упал и так пять раз.

— От двоих из них центурионы так и избавились, — тихо ответил Рехмир, — но прибыли младшие жрецы Амон-Ра и уже их нельзя было тронуть.

— Тут да, согласен, говно такое только тронь, — согласился я с ним, — и что произошло дальше?

— Я написал дяде, поскольку войско взбунтовалось, если бы мы перестали его кормить. Пока мы были обеспечены своими прошлыми запасами, пришёл ответ, что есть один вариант, но нужен ответ моего царя на это предложение.

— Становится всё интереснее, продолжай, — я давно знал, что Усерамон мутит свою игру и замышляет не только против Хатшепсут, но и против Менхеперры. Ведь не может быть случайностью или совпадением, когда вокруг тела царя собралось уж очень много его родственников, даже его дочь и та спала с Менхеперрой. Поэтому ничего удивительно не было в том, что и эту ситуацию он решил разрешить в свою пользу.

— Мой дядя, очень сильно дружит с другой семьёй, из которой мне выбрали невесту, — тут Рехмир немного смутился, — её глава весьма уважаемый человек не только в Фивах, поскольку воевал ещё вместе с дедушкой Его величества. Он предложил поставки продовольствия и вооружения от своей семьи, поскольку владеет огромными землями, поместьями, ремесленными мастерскими и никак не зависит от внешних поставок, в обмен на …, - Рехмир замялся, снова боясь посмотреть на меня.

— Договаривай уже давай.

— В обмен на женитьбу Его величества Менхеперра, на одной из его дочерей — Сатии, — обречённо закончил он и тут же попытался упасть на пол.

— Мой царь, я честно пытался найти других поставщиков! Умолял всех, кого знал помочь мне. Но кругом встречал только слова извинения и расстроенные лица.

— Сколько оставалось продовольствия, когда ты дал ответ? — поинтересовался я, сам удивляясь тому, как всё же изворотлива судьба. Только недавно я думал, как придерживаться линии судьбы Тутмоса, чтобы сильно не вносить в историю 18-й династии сумбур и тут пожалуйста, мне подсовывают именно ту девушку, о которой я думал.

— Три дня мой царь, — стал рыдать Рехмир, — ровно столько, сколько потребовалось гонцу отвести известие о согласии Его величества. Я надеялся, что мой царь успеет прибыть до этого срока, чтобы дать ответ лично, но к сожалению время вышло.

— Что же Рехмир, — я поднялся и встал напротив коленопреклонённого рыдающего парня, — войско сейчас накормлено? Снаряжено припасами?

Он закивал головой.

— Это самое главное, — я поднял его с пола и обнял, затем на вытянутых руках отодвинул от себя, чтобы увидеть его лицо. Которое было неподражаемым и испытывало кучу эмоций, главным из которых было полное непонимание.

— И в-вс-ё? — заикаясь сказал он, — Его величество даже не сердится на меня?

— Здесь не на что сердиться Рехмир, — я усадил его на место и сел рядом сам, — я оставил тебя за себя, сказав, что главное — это войско. Ты справился с задачей, пусть и не так, как я бы это сделал сам. Твоей вины в этом нет.

Его лицо нужно было видеть, он всё никак не мог поверить, что я спокоен и не злюсь на него.

— И раз ответ ты уже дал, расскажи мне, кто отец, столь дорого доставшейся мне жены.

— Господин Яхмос Пен-Нехебет, он когда-то имел титулы носитель королевской печати, главный казначей и голос царя, — ответил он, вытирая с глаз слёзы, — также он был первым воспитателем царевны Нефруры, до того момента, как господин Сененмут сместил его с этого поста.

— Ага, — хмыкнул я, — видимо кто-то затаил злость на Сененмута и решил отомстить.