Отдельный 31-й пехотный (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 37

— Что я все про Разумовских — говорит она, подбрасывая мою ладонь своей ладошкой и ловя ее: — Андрей Назаров женился. На такой светленькой девушке, блондинке из Швеции. Констанция ее звать, свадьба была, ты все пропустил! Она магией земли владеет, мастер ближнего боя, жестковата для нашего Андрейки, ты же его знаешь. Он и так тюфяк тюфяком был, а к ней в ручки попал и совсем размяк. У них уже двое детей, да. Рожают так, словно торопятся куда-то, за три года — двое! Его младший брат, Василий — тот решил, что жениться не станет, вообще. Насмотрелся на брата! Завел себе мотоколяску и носится на ней по столичным улицам, третьего дня ему опять штраф выписали, батенька их ругался и грозил к тебе на Фронтир выслать. О! Мы приехали! — снова перед нами открывают дверь, и мы выходим из автомобиля. Я оглядываюсь. Громадное здание темного камня нависает над нами. Значит нам туда.

— Гуля! Tu es là, beauté! — откуда-то сбоку к нам подходит щеголеватый франт в шубе и цилиндре с тросточкой: — Oh mon dieu, tu es magnifique! А разве ты сейчас не должна быть на приеме у старого графа? О, понимаю тебя, мон шери, такая скука…

— Сандро! — улыбается Ай Гуль и поворачивается ко мне: — Володя, ты иди пока, я тебя догоню, знакомого встретила.

— Конечно. — киваю я.

— Qui est ce charmant jeune homme? — интересуется франт.

— Этот мой кузен с Фронтира вернулся — отвечает Ай Гуль: — но я тебя с ним не буду знакомить, Сандро! Нечего! Ступай, Володя, мы тут разберемся… — она оттесняет франта в сторону, я киваю ему головой и иду вверх по ступенькам, краем глаза проследив, что Ирина — идет за мной.

Внутри здания — огромный холл с мраморным полом в виде шахматного поля — чередуются белые и черные клетки. Посреди холла — большая статуя полуобнаженной Фемиды, которая держит в протянутой вперед руке весы. Вторая рука опущена вдоль тела, в ней — большой прямой меч. Рядом с Фемидой — стол. За столом сидит одинокий чиновник, опустив голову в свои бумаги. При нашем появлении — поднимает голову.

— А. Лейб-гвардия — скучающим голосом протягивает он: — в очередь. — и кончик его пера тычет в сторону лавочек у стены. На лавочках сидит разношёрстный народ, тут и толстый купец с его бледной женой и пара офицеров из инфантерии и барышня с заплаканным лицом и несколько цыганской наружности молодых человек.

— Нам бы по наградному листу вознаграждение получить за голову — говорю я, но чиновник меня уже не слушает, молча тычет пером в сторону лавочки и принимается рассматривать свои бумаги. Пожимаю плечами и отхожу к лавочкам. Сажусь рядом с заплаканной барышней и цыганами. Очередь так очередь. Ирина — садится рядом. Ставит на колени свой кожаный саквояж. Верно, а я совсем забыл про него. Вот конфуз бы получился.

— Ты сегодня необычно скромная — говорю я ей. Ирина — молчит. Загадочная женщина. Надеюсь, никаких чувствительных струн я ей не пережал сегодня, но появление Ай Гуль мне и правда все карты смешало, она живой ураган в юбке. Хотя юбку я как раз и не видел.

— Какие у вас отношения? — наконец спрашивает она шепотом: — с Ледяной Княжной?

— Ээ… дружеские? Теплые? Братские? — предполагаю я. Ирина тихонечко фыркает. Мы сидим и ждем. Время идет. Барышня рядом — тихонечко всхлипывает. Я кошусь на нее краешком глаза. Симпатичная, только зареванная. Спросить у нее, чего плачет? Меня толкают под локоть. Поворачиваю голову. Серьезное лицо сотрудницы СИБ.

— Даже не думай — говорит она: — нам своих неприятностей мало?

— А чего? Я — ничего — объясняю я.

— Ну-ну. — отвечает она, прищурив глаз и не веря мне ни на йоту: — а то я не вижу.

— Володя! — в распахнутую дверь влетает Ай Гуль: — ну ты что так долго!

— Да тут очередь — объясняю я ей и она останавливается, обводит взглядом холл и хмурится.

— Какая к черту очередь? — спрашивает она и чиновник за столом — вздрагивает и роняет перо: — ты! Не видишь, кто перед тобой?

— Ваше Высочество! — вскакивает с места тот и судорожно кланяется: — не ведал! Сразу бы сказали что от вас, так я бы…

— Ой, помолчи уже… — морщится княжна и чиновник сразу умолкает, но продолжает шевелить губами, видимо выговаривая оправдания про себя: — Володя, иди сюда уже! Что у тебя за дело?

— Ах, да. Ира — подхватываю саквояж у сотрудницы СИБ и быстрым шагом подхожу к столу, ставлю его на стол: — нам бы награду за голову Свежевателя получить. У нас и голова и подтверждающее письмо от губернатора есть.

— Голова⁈ — чиновник отпрыгивает от стола и смотрит на саквояж так, словно я ему в ботинок змею подкинул.

— Володя, Володя — качает головой Ай Гуль: — это же только написано, что «за голову», на самом деле достаточно документы принести… а ты голову отрезал?

— Ну… — я пожимаю плечами. Доказательства лучше принести в полном объеме, мало ли что…

— Ты всегда понимал все буквально — смеются ее глаза: — страшно даже представить, как ты предлагаешь руку и сердце даме…

— Ээ… — чешу в затылке я: — руку с сердцем я на месте оставил. А надо было?

Глава 19

—… в качестве доказательства указанного акта исполнения Высочайшей воли и выражения гражданского дола оными лицами представлены — протокол осмотра места происшествия, за подписью и печатью генерал-губернатора Иркутской губернии. Выдержки из протокола места происшествия, а также доверенное письмо с подтверждением ликвидации преступника известного под именем «Свежеватель», «Мясник», «Коллекционер» и «Шкуродер» — свидетельствуют в пользу указанных лиц. — сухо произносит вслух коллежский асессор и косится в сторону секретаря, который, высунув от усердия язык — колотит по клавишам печатной машинки, тунц-тунц-тунц, вжжжжик — едет назад каретка, переводя строку. Мы сидим в кабинете у какого-то важного начальника, куда нас немедленно переместили после появления Ай Гуль. Я и Ира — сидим тихо, не отсвечиваем, молчим и ждем. Тем временем комиссия в лице одного чиновника и одного секретаря — сверяет наши документы и печатает протокол о «исполнении Высочайшей Воли». Надеюсь, скоро и награда героев найдет.

— Согласно протоколу осмотра места происшествия в укрытии преступника было найдено более сотни человеческих черепов, а также содранная кожа в количестве более двадцати экземпляров. Экземпляров… тут ставь точку.

— Я с новой строки… — кивает секретарь и трещит кареткой. Коллежский асессор, господин Беляев Никанор Петрович — морщится и переводит взгляд на скучающую в кресле Ай Гуль, которая внимательнейшим образом разглядывает свои ухоженные ноготки и всячески выражает неудовольствие.

— Уж извините, Ваше Высочество — говорит он, немного втягивая голову в плечи: — но дело тут серьезное, Императорская амнистия за такое положена, тут быстро не выходит. И так стараемся как можем… да машинки у нас старые и процедура стандартная, а Владимиру Григорьевичу прямо сейчас надо…

— Я могу и подождать, — заверяет его княжна Ай Гуль: — это у меня дома повар подождать не сможет. Вернее сможет… но подогретое оно уже не такое вкусное, как с пылу с жару. И вино открыли подышать…

— Извините… понимаю… вино дышит… — склоняет голову коллежский асессор и поворачивается к секретарю: — печатай быстрей, бестолочь! Ты что, не видишь, какие люди ждут?

— Да-да! Конечно! Не извольте беспокоится! — изображает лицом старание и усердие секретарь, но печатать быстрей не начинает, глядя на них мне кажется, что вся эта суматоха вокруг «смотрите какие люди пришли» — только замедляет процесс.

— Также в качестве доказательства своего славного деяния указанные лица представили в приемную Департамента человеческую голову… одна штука. Точка. Скобки открой. Пиши — в вощеной бумаге, солью и пряностями присыпана во избежание дурного запаха. Скобки закрой. — он втягивает воздух, раздувая ноздри и морщится. Несмотря на соль и какие-то травы, которые по заверению генерал-губернатора «вонь снимут» — в воздухе все равно чувствуется сладковатый запах тлена, столь неуместный в кабинете у чиновника.