Руна - Фаулер Кристофер - Страница 1

Кристофер Фаулер

Руна

Посвящается Джиму Стерджену, лучшему другу и конструктивному критику

Глава 1

Уилли

В Лондоне никого не удивляет бегущий по улице человек.

Но бегун, о котором пойдет речь ниже, невольно привлекал внимание прохожих, поскольку был уже немолод — лет семидесяти — и к тому же явно чем-то напуган. Он пробежал чуть ли не весь Сохо и наконец остановился перевести дух у строительных лесов, возведенных вокруг зданий на Карнаби-стрит. Его куртка промокла насквозь. Озираясь по сторонам, он поспешно пересек очередную улицу и, громко стуча башмаками по асфальту, обежал вереницу застывших на месте машин. Он понимал, что уже староват для подобных пробежек, однако владевший им страх не позволял ему сбавить темп.

На рубеже веков запряженные лошадьми лондонские кебы колесили по улицам города со скоростью примерно одиннадцать миль в час, спустя девяносто лет скорость движения транспорта в городе понизилась до шести миль, ну а в этот дождливый апрельский полдень на Риджент-стрит она практически равнялась нулю. Дождь барабанил по пульсирующим капотам черных такси, пытавшихся протиснуться сквозь поток машин, заполонивших все вокруг. Очутившись в волнах пыхтящего стального моря, сердитые пешеходы с трудом лавировали среди сверкающих хромом бамперов, в надежде прорваться на противоположную сторону улицы.

На Грейт-Мальборо-стрит потоки дождевой воды успели затемнить деревянный фасад “Либертиз”, а окна палат великих Тюдоров, Крашенные уцелевшими реликвиями корабля Его Королевского Величества “Неприступного”, озаряли корпуса теснившихся на пролегавшей внизу улице машин отблесками шафранного света. Короче говоря, это был типично лондонский, весьма мерзкий весенний полдень, скорее похожий на вечер.

На углу Кингли-стрит старик внезапно ощутил пронзительную боль в боку, он невольно скрючился и рухнул коленями на залитые водой каменные плиты тротуара, немедленно промочив брюки насквозь.

Он чувствовал, как внутри у него постепенно разливается жар, а покрывшуюся испариной кожу пробирает ледяной холод. И тут старику явилась нелепая в подобной ситуации мысль: если его не хватит удар, то уж простуды ему никак не миновать. Он пребывал в этой скрюченной позе, дожидаясь, пока хоть немного утихнет боль, когда мимо него прошла пожилая женщина. Отойдя на несколько метров, она замедлила шаг, а потом вернулась и спросила, не нужна ли ему помощь. Он уже собирался было поблагодарить ее и сказать, что с ним, мол, все в порядке, но вместо этого вдруг обрушил на сердобольную женщину поток совершенно диких, ужасающих слов. Женщина недоуменно взглянула на него и почла за лучшее поскорее ретироваться, как, впрочем, поступила и та индианка на Фрит-стрит пятью минутами раньше.

Старик подумал, что надо бы еще разок попробовать позвонить Гарри, но затем вспомнил, что по дороге растерял зажатую в ладони мелочь для телефона-автомата. Да и потом, разве его сын поверит во все те ужасы, свидетелем которых он стал? Старик попытался было подняться, но боль в ногах была невыносима, словно их прострелили насквозь. Он подумал что это, должно быть, от длительного пребывания в одной позе. Невзирая на запрещающий сигнал светофора, он снова побежал, с трудом волоча ноги, спотыкаясь, и когда достиг противоположной стороны улицы, от нестерпимой боли слезы градом катились у него из глаз. Он испытывал стесненность дыхания и жжение в груди, что еще более ограничивало приток крови к сердцу. В затуманенном сознании мелькнула мысль, что ему надо пройти еще самую малость, чтобы... Чтобы что? Оказаться в безопасности? Вплоть до этой минуты он не осмеливался даже подумать о такой возможности.

Неожиданно он услышал визг тормозов и увидел ошеломленное лицо водителя, отчаянно крутившего руль в надежде избежать наезда на этого нелепо бегущего старика. “Но ведь не могут же они не замечать, что в меня вселился дьявол! — подумал он. — Ведь это должно быть видно каждому! А сам я, наверное, кажусь им безумцем, сбежавшим из сумасшедшего дома”.

Как знать, быть может, если бы он в этот момент остановился и оглянулся, то увидел бы преследующую его орду маленьких чертенят, которые спускаются с неба вместе с черными струями дождя и несутся вдогонку за ним, чтобы продолжить его пытку. Пробегая по куче намокшего мусора, оставленного бродившими по Карнаби-стрит туристами, он чуть сбавил скорость и решил потуже затянуть пояс куртки, однако намокшая ткань слиплась и не двигалась с места. На углу Бик-стрит вода бурлила в водосточных канавах, полных упаковок из закусочной “Макдональдс”, и затопляла канализационные стоки. Улица здесь также была забита неподвижно стоящими машинами и фургонами, водители которых, похоже, смирились с перспективой долгого ожидания.

Старик с разгону повернул за угол, выскочил на запруженную машинами мостовую. Силы его стремительно таяли, когда он достиг узкого переулка, ведущего к многоэтажной автостоянке на Бруэр-стрит. Только сейчас до него дошло, что, охваченный паникой, он пробежал намного дальше, чем требовалось, — впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения. Проулок тоже оказался забитым легковыми машинами, стоявшими впритык друг к другу, а огромный грузовик наглухо перегородил улочку, въехав задними колесами прямо на тротуар.

Сквозь ниспадавшую с неба серую водяную завесу старик едва различал видневшуюся в конце улицы автостоянку. Его рука метнулась к карману куртки, где лежали ключи от маленького “рено”. Ощутив рукой их приятную тяжесть, с которой он связывал обретение столь желанной ему безопасности, он испытал чувство облегчения. По-прежнему с трудом переводя дыхание, он откинул мокрую прядь волос и наконец перешел на шаг.

Приблизившись к припаркованному грузовику, он решил протиснуться сквозь узенький проход между его задним бортом и стеной здания. Он не заметил, как блеснули габаритные огоньки, как водитель повернул ключ в замке зажигания, не услышал, как хрипло закашлял запущенный двигатель.

Добравшись до середины кузова грузовика и передвигаясь уже заметно медленнее по сырому ущелью, образовавшемуся между его бортом и зданием, он почувствовал, что стальная стена слева от него вдруг стала постепенно отодвигаться. Водитель подал грузовик вперед, и громадные колеса нависли над кромкой тротуара, готовые вот-вот соскользнуть на твердь проезжей части проулка.

Старик замер на месте, со страхом глядя, как из боков кузова стали выдвигаться стальные стойки, к которым обычно привязывались крепежные веревки. Сейчас они таили в себе смертельную опасность, потому что с пугающей быстротой надвигалась прямо на него.

В какой-то момент старик подумал, что ему удалось избежать опасности, — он с такой силой вжался в стену здания, что, казалось, зашуршал ее грубый кирпич, обдирая ткань куртки, — но вслед за этим увидел нависшую над ним тень смерти. Одна из стальных стоек зацепилась за широкий пояс на куртке старика, какая-то могучая сила взметнула его ввысь, помотала в воздухе, потом отбросила назад, лицом к выложенной ровным узором кирпичной кладке. Вырвавшийся из его глотки истошный вопль тут же потонул в грохоте мощного дизельного мотора грузовика, тогда как самого его плотно прижало к стене и протащило еще целых двадцать футов. Вопль старика смолк задолго до того, как охваченный ужасом водитель выскочил из кабины и побежал к стене. В сумраке узенького коридорчика, образованного бортом грузовика и стеной, можно было различить лишь висящую в воздухе помятую, растерзанную, истекающую кровью человеческую фигуру, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся изодранной в клочья плотью и поблескивающими в струях дождя обнаженными суставами конечностей.

Глава 2

Гарри

Дэррен Шарп был грузным, широкоплечим мужчиной с кислым лицом, квадратной головой и ладонями цвета говяжьего фарша, которыми он имел обыкновение ежеминутно оглаживать бедра вниз-вверх. Стоя у окна, из которого открывался вид на площадь Сент-Джеймс, он почти полностью заслонял своей массой лучи и без того блеклого послеполуденного солнца. В течение последних сорока пяти минут собравшиеся у него в кабинете коллеги терпеливо слушали сообщение босса по поводу всевозможных статистических данных, анализа результатов выборочного тестирования, заключений диетологов, материалов, касающихся рынков сбыта, и прочую мешанину из процентовок, оценок и калькуляций, призванных служить одной-единственной цели: с неопровержимой убедительностью доказать, что в настоящее время, равно как и на протяжении всего последнего десятилетия двадцатого века, мир ни в чем не нуждался столь остро, как в новой марке газированного фруктового напитка.