Путь воина. Том 3 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 25

Вечером я опять поехал в общагу. Потому что дела в городе. И нужно приодеться. Выглядеть соответственно.

Занятия в универе пролетели быстро. После них я снова заехал в ЦК комсомола. Поговорить с Бородиным. Насчет поддержки.

— Да помню, я помню, — секретарь кивнул. — Отзывы о вашем патруле очень хорошие. Вы какого-то там хулигана сумели поймать? С темным прошлым? Я уже доложил наверх. Что каратисты отличились. Что мог, сделал. Но и ты тоже пойми. Там сейчас никак понять не могут. Что такое это ваше карате? Какой-то мистицизм с востока? Дань моде? Вот и не торопятся принимать решение.

Он подумал. Побарабанил пальцами по столу. Закурил сигарету.

Я молчал. Ждал, что будет.

— Есть только один способ, — сказал Бородин. Посмотрел на меня. — Если дадут указание сверху. Например, от секретаря горкома. Первого. Сможешь к нему пробиться? А мы снизу подтвердим. Так, мол и так. Есть такое. Карате полезный вид спорта. И от районной милиции справки приложим. Письма. Вы главное, в дружине продолжайте участвовать.

Я тоже подумал. Верно. Надо действовать сверху. Чтобы там разрешили карате. Кстати, насколько я помню, в моей реальности запрет карате тоже пошел от горкома. Столичного горкома.

— Не знаю, как, но попробую, — сказал я Бородину. Пожал ему руку. — Спасибо за совет, Василий Федорович.

И побежал из кабинета. У меня ведь сегодня тренировка с оперативниками. Из КГБ. Вот с кем можно посоветоваться.

Солнцев, командир группы, покачал головой. Я отозвал его в сторону после тренировки.

Рассказал ситуацию. Спросил, как быть. Как получить доступ. К небожителям.

— Не знаю, Витя, не знаю, — Солнцев потер толстыми, как сосиска, пальцами подбородок. — Это не мои компетенции. Ты бы лучше с Воловниковым поговорил. Вот кто там летает. А мы больше в поле работаем. На бреющем полете.

Ладно, так и быть. Когда ученики ушли, я отправился на вахту. Позвонил по номеру. Телефон, что дал Воловников. На всякий случай. Аварийный.

— Слушаю, — трубку взял другой человек. Парень. Лет двадцати, судя по голосу. — Что вы хотели?

Я не ожидал услышать другого. Чуток даже помедлил. Можно ли говорить о Воловникове?

— Мне нужен Игорь Станиславович, — сказал я наконец. Вряд ли куратор дал мне телефон левого человека. — Это Ермолов. Мне нужно поговорить с ним. Срочно.

Парень тоже помедлил. С ответом.

— Оставайтесь на месте, — велел он. — Вам позвонят.

Ожидание затянулось. На два часа. Воловников не торопился. Хотя, скорее всего, занят.

Я болтал с Михалычем. Вернее, слушал его бесконечные рассказы. Про строительство БАМа. Выдул с ним два ведра чая.

Досадовал, что пропустил тренировку. Пару раз на вахту звонили. Но это был не Воловников.

Наконец, я потерял надежду. Ладно, черт с ним. Потом позвонит. Когда надо.

Я поднялся. Хотел идти в уборную. Тут же телефон зазвонил. Протяжный дребезжащий звук.

Михалыч поднял трубку.

— Да, он здесь, — он позвал меня. — Иди. Тебя спрашивают.

Я подошел. Взял трубку.

— Что случилось, Витя? — как всегда, Воловников говорил тихо и спокойно. — Я из-за тебя пропустил важное мероприятие. Надеюсь, это стоит того.

Вот паскудство. Я всего-то хотел поговорить.

— Я насчет узаконения карате, — сказал я. — Есть ли возможность организовать встречу? На самом верху. Чтобы получить от них разрешение. И попробовать уговорить?

Воловников тоже помолчал.

— Ты что, хотел это узнать? Зачем тогда так торопиться? Такая встреча будет. Обязательно. Когда мы вернемся из Японии. Если все пройдет, как надо, ты сможешь просить о чем угодно. Тогда тебе во всем пойдут навстречу. Потому что будет наглядно видна польза карате. Понятно?

Ну что же, разумно.

— А до этого никак? — спросил я обреченно.

Воловников усмехнулся в трубку.

— Нет. Ты преувеличиваешь мои возможности. Даже я на такое не способен. Политика — это не наше дело. Мы карающий меч партии. Куда скажут, туда и рубим.

Я молчал. Все верно. Ничего не прибавить.

— Да, и потом, — продолжил Воловников. — Даже если сейчас такая встреча и состоится. Скорее всего, тебе откажут. Так что, пока не торопись. Работай с комсомольскими дружинами. Помогай МВД. Может, они тебе тоже зал откроют. И наращивай преимущества. Козыри, так сказать. Чтобы потом вывалить их все. В решающий момент. Понял?

Я кивнул. Невидимому собеседнику.

— Понял. Спасибо.

Думал, что разговор закончен. Но Воловников не отставал.

— Так, теперь насчет нашей поездки. Послезавтра встреча. С людьми. С которыми ты поедешь. Ты должен быть в зале. Вечером, после тренировки.

Теперь я покачал головой.

— У меня же соревнования начинаются. Мои ребята выступают. Я же говорил. Вы забыли?

Воловников помолчал.

— Придется пропустить, Витя. На пару часов. Мы не можем отставать от графика.

Я прикинул, как быть.

— Я могу вечером. После соревнований. Устраивает?

Воловников вздохнул.

— Хорошо. Договорились. Ты с ними познакомишься. Поговоришь. Расскажешь про карате. Кое-какие основы они уже изучили. Покажешь им пару приемов. Чтобы они могли убедительно изображать каратистов.

— Ладно, — я снова кивнул. — Пусть приходят. Если смогут, пусть посетят соревнования. Хотя бы на часик. Посмотрят, как это проходит. Тоже полезно. Вы же хотите хорошо их подготовить? Чтобы в Японии ничего не заподозрили?

Снова молчание. Я слышал, как скрипят шестеренки в мозгу у Воловникова.

— Попробуем. Выкроим время. Где будут проходить эти ваши соревнования?

Я чуточку улыбнулся.

— На стадионе «Динамо», конечно же. Тут, недалеко.

Глава 13

Стараться или делать

Соревнования начались ровно в десять утра. Мои ученики уже измаялись. В ожидании. Та еще мука.

День получился волнующий. Не спорю. Я накануне плохо спал. Несмотря на то, что весь вечер медитировал. Старался обрести душевное равновесие. Но не получилось.

Оказывается, за учеников переживаешь сильнее. Чем за себя.

Ночевал, само собой, в спортзале. Задремал только под утро. Видел какие-то дурацкие сны. Тоже про соревнования. Видимо, даже во сне думал.

Проснулся в шесть утра. Умылся, вышел на пробежку. Потом вернулся, переоделся в сухую одежду. Устроил тренировку.

В семь утра подошли Синегородцев-младший и Куприянов. Тоже разминались. Работали над ката. Которые плохо освоили. И над техниками. Которые надо подучить. Переживают, сразу видно.

А я при виде взволнованных учеников, наоборот, успокоился. Понял, что должен показать пример. Быть, как гранитная скала.

— Ну, как вы думаете, сенсей? — к примеру, спросил Витя. — Получится у меня победить? Хотя бы в четверть финала выйти?

Я взял его за плечи.

— Успокойся, Витя. Нельзя так думать. Ты не только в четверть финала. Ты в финал пройдешь. И победишь. Ты станешь городским чемпионом. Понял? Вот на чем сосредоточься. Вот о чем думай. Не о поражении. А о победе.

Куприянов молчал. Но во время отработки ударов двигался гораздо быстрее. Чем обычно. И еще постоянно облизывал нижнюю губу. Я уже знаю. Это у него признак волнения.

Я пока ничего не сказал. Ждал, пока подойдут другие.

Постепенно подтянулись другие ученики. Перво-наперво, моя Неистовая десятка. Смелов, Бурный, Крылов, Голенищев. Гончаров, Куприянов, Кораблин, Покровская и Земляникина.

В восемь тридцать все уже пришли. Дружно работали над техниками.

Потом подошли и другие. Новички. Коркин Толя. Мазуриков Петя. В девять собрались все ученики.

Я обрадовался. Молодцы. Собрались вовремя. Без опозданий. Это говорит о мотивации. О высокой мотивации.

Через десять минут мы гурьбой отправились на соревнования. Идти тут недалеко. От одного здания стадиона. К другому.

Когда вошли в зал, я поразился количеству участников. И зрителей.

Все помещение заполнено людьми. Многие в верхней одежде. В шубах и пальто. Некоторые накинули зимние ботинки поверх белоснежных штанов ги. А сверху полушубки и тулупы.