Овцы смотрят вверх - Браннер Джон - Страница 27

– Это ваше право, – сказала Петронелла, – но мы хотели бы провести эксперимент, который, вероятнее всего, не будет воспринят как строго научный, но кое-что покажет нашим зрителям.

Говоря так, Петронелла намеренно отделила себя и аудиторию от гостей студии. Первая камера в этот момент придвинулась к ней вплотную.

– Сегодя мы отправили одного из членов нашей команды в Международный аэропорт имени Кеннеди, где партия вашей маниоки грузилась на самолет. Мы купили упаковку «нутрипона».

Не целый ящик. Коробку «нутрипона» со вкусом хлопьев, которые подают на завтрак.

– Мы заплатили столько, сколько было обозначено в накладной, восемьдесят три доллара… О, не волнуйтесь, мы никого не ограбили. Более того, наш человек компенсировал изъятие «нутрипона», вложив в груз продукты на ту же стоимость – порошковое молоко, сушеные яйца, муку. Затем мы привезли «нутрипон» сюда, точно соблюдая инструкции по транспортировке и употреблению продукта, и вот вам результат. Итак! Лола!

Оправившаяся от полученных перед началом передачи тычков и более не хнычущая, вышла, широко улыбаясь, Лола с подносом, на котором легким дымком исходила большая миска, лежали ложка и нож, а также стоял небольшой графин. Стакан воды у Бамберли уже имелся.

– Джейкоб, прошу вас, отведайте образчик того, что вы поставляете через благотворительные организации. Можете сделать это для нас?

– Конечно!

А что еще он мог сказать? Потирая влажную шею под воротом рубашки, он собирался было добавить, что только что плотно пообедал, но вряд ли стоит это делать, когда речь идет о голодающих миллионах (а по всей стране люди говорили, с сомнением разглядывая героя передачи: «Восемьдесят три доллара? За этот навоз?»).

Поэтому он остановился на компромиссном варианте и сказал:

– Незадолго до передачи я пообедал, и особого аппетита у меня нет, но я буду рад доказать, что наша продукция абсолютно безопасна.

Торн и Гринбрайер выглядели испуганными, особенно последний, который уже жалел, что так плотно накормил своего босса. Он беспокоился не из-за «нутрипона», а из-за баклажанов в масле и особенно омаров. Сегодня, когда употребляешь в пищу что-то, выловленное в море, играешь в азартную игру – даже если продукт защищен сертификатом Управления по санитарному надзору.

– Вот и славно, Джейкоб! – не без иронии произнесла Петронелла. – Уважаемая студия! Запомните этот момент: один из богатейших людей нашей страны пробует образчик пищи, которую мы отправляем за границу людям, умирающим от голода. Потом, в конце нашего шоу, мы спросим у Джейкоба, как ему этот неожиданный ужин.

И Пет не могла отказать себе в удовольствии потереть под столом руки, но только тогда, когда камера отошла от нее.

И вдруг…

– Какого черта? – негромко спросила она в микрофон, предназначенный для экстренной связи с аппаратной и установленный на правом подлокотнике ее кресла. Ян отчаянно размахивал руками, и тут из динамика, расположенного прямо под аквариумом, раздался голос:

– Дамы и господа! Боюсь, мы вынуждены прервать наше шоу. Пожалуйста, проследуйте к выходам из студии. Нас предупредили о том, что в здании заложена бомба. Мы понимаем, что это, скорее всего, ложная информация, но тем не менее…

Раздались крики. В панике толпа бросилась к двери, одна из створок которой под натиском бегущих слетела с петель и, падая, опрокинула на пол какую-то девушку. Та отчаянно закричала, но бегущие смяли ее, сломали несколько ребер и нос, а руку оттоптали так, что она превратилась в кровавое пенящееся месиво.

Но всем остальным удалось вырваться – обстоятельство, которое заботило их более всего.

– Бомба предназначалась для вас, мистер Бамберли, – сказал Ян Фарли, когда он, Петронелла и прочие люди из числа телеперсонала выходили на улицу из служебного подъезда.

– Что? – переспросил Бамберли, который выглядел белее, чем его «нутрипон», и весь был какой-то опухший, словно переел чего-то с дрожжами.

– Именно так, – подтвердил Ян. – Кто-то позвонил, сказал, что он черный, что он родственник людей, которых вы отравили в Африке, и что он собирается за них отомстить.

Февраль

Хвалебное слово биоциду

Это ранит меня все больнее

Вчера, поминутно хватаясь за сердце, Фелан Мерфи стоял рядом с доктором Адвоусоном, пока тот спорил с приехавшим правительственным чиновником. Повсюду царил дикий холод; выдалась самая холодная и самая длинная зима за последние десять лет. Пастбища были в ужасном состоянии. Некоторые все еще лежали под снегом после рекордных ноябрьских снегопадов, а те, что освободились от снега, выедены подчистую. Чтобы сохранить свои стада, он должен был покупать сено и разбрасывать его по полям. Сено было невероятно дорогим, потому что и в прошлом году земля была в плохом состоянии, особенно луга. Кто-то говорил, а потом это пропечатали в газете «Индепендент», что все это произошло из-за дыма фабрик, расположившихся недалеко от аэропорта Шэннон.

Но чиновник сказал, что ничего об этом не знает.

Сегодня он вернулся, на этот раз с солдатами. Рынок в Болпенни прикрыли. Солдаты установили на обочине дороги большой плакат со словом «КАРАНТИН».

Ночью умерло еще несколько коров – их животы вздулись, изо рта и ноздрей текла кровь, кровавые потеки намерзли под хвостами. Перед тем как детям позволили отправиться в школу, они должны были опустить подошвы своих башмаков в таз с молочного цвета дезинфицирующим раствором. Тем же самым раствором обработали шины школьного автобуса.

Солдаты взяли ломы с лопатами и в замерзшей земле принялись копать ямы, после чего подтащили к ним большие мешки с негашеной известью. Коровам, которые не в состоянии были двигаться самостоятельно, к голове приставляли мощный электропистолет: бах – и готово!