Нелегкая поступь прогресса (СИ) - Ежов Сергей - Страница 7

Джентльмен помолчал, ожидая реакции собеседников, и один из них подал голос:

— Ваше сиятельство, должен признать, что Ваша логика совершенно безупречна, и лично я, равно как и мои друзья, разделяю обеспокоенность всего благородного сословия Российской империи судьбой трона, а в особенности личностью, занимающей сей высокие трон.

— Да, Ваше сиятельство — вступил в разговор второй молодой человек — для нас стало очевидной необходимость рокировки на российском императорском престоле. Но кто займёт оный престол? Я, как и мои друзья желаем узнать вашу точку зрения на столь важное обстоятельство.

Двое молчащих до сих пор молодых джентльменов кивками подтвердили свою заинтересованность в освещении сего обстоятельства.

— Вопрос престолонаследия, мои достойные друзья, не так сложен, как кажется. Жив и здоров внебрачный сын императрицы Екатерины Великой и Григория Григорьевича Орлова, Алексей Григорьевич Бобринский. Кто-то скажет, что в свои четырнадцать лет Алексей Григорьевич не проявил практически никаких способностей к военному делу, интереса к наукам или к руководству другими людьми. На это я отвечу, что царю и не нужно обладать какими-то особенными способностями, поскольку у него имеются верные помощники. Так что овладел Алексей Григорьевич французским и немецким языками, началами арифметики и очень малыми сведениями из географии, и довольно с него. В конце концов, вы, будущие приближённые императора, обладаете полным объёмом необходимых знаний, а чего у вас недостаёт, подскажем мы, ваши старшие товарищи.

— И здесь не вижу изъянов в Вашей логике, Ваше сиятельство. — поклонился юный джентльмен — Но где нынче содержится несчастный сын великой императрицы, отлучённый от своего законного трона?

— А вот здесь, мои юные друзья, я не могу дать исчерпывающего ответа. Увы и ах! Дело в том, что все усилия по восстановлению законного императора, что после последней по времени попытки достойнейших людей России под руководством генерал-аншефа князя Михаила Никитича Волконского, сместить узурпатора и вернуть трон сыну Екатерины Великой, многое изменилось. Алексей Григорьевич Бобринский был определён в одно из учебных заведений, созданных в последнее время злым гением нынешнего царствования, графом Булгаковым. Алексея Григорьевича изъяли из Шляхетского Корпуса, и дальнейшие следы его отыскать, пока, не удалось.

— Вы полагаете, что нам следует заняться поисками законного наследника русского престола?

— Нет, мои юные друзья. Поисками занимаются специально отряженные для этого люди, освобождать наследника будут тоже другие люди. Ваша задача, господа, будет сложнее: вы должны будете лично казнить узурпатора трона, его жену и их младенца.

— Убить младенца! — пораженно ахнул один из юных джентльменов.

— Не убить, но избавиться от последыша бастарда. — старый джентльмен усмехнулся — Коль скоро мы выяснили, что Павлуша не имеет прав на императорский трон в силу подлого происхождения его отца, то его последыш не имеет права и на жизнь, поскольку может стать инструментов для авантюристов, возжелавших снова узурпировать русский императорский престол.

Дальнейший разговор превратился в обсуждение деталей покушения на царскую семью. Трое из молодых джентльменов активно участвовали в обсуждении, а четвёртый всё больше отмалчивался, впрочем, иногда вставляя замечания в общий разговор.

Уже в коляске, на рассвете везущей двоих юных джентльменов домой, четвёртый осторожно перевёл разговор к разговору в особой комнате Английского клуба:

— Анатоль, ты всерьёз собираешься участвовать в предложенном нам комплоте?

— Серж, посмотри на происходящее моими глазами: состояние моего рода изрядно потрачено моими дедом и папа, а то, что осталось, изрядно пострадало от рук царя. Откровенно говоря, я не могу осуждать Павла, поскольку папочка встрял во все заговоры против трона, о которых сумел узнать. Отправляя его на каторгу, Павел был в своём праве, и положа руку на сердце, лично я обошелся бы с папашей куда как более сурово.

— Хм… Откровенно до цинизма.

— Я не стыжусь этого, поскольку являюсь поклонником учения киников. Однако продолжу: мне безразлична Россия и этот погрязший в рабстве народ. Здесь меня ничего не держит, и я готов свергнуть нынешнего царя, получить заработанную награду, и уехать из этой трижды проклятой страны. Собственно, я колеблюсь только в выборе между местом будущего проживания: Вена, Лондон или Париж.

— А как же наши друзья, Александр и Жорж?

— Ты невнимателен, Серж. Они тоже практически нищие, и свидетельства о сумме состояния у нас всех фальшивые, увы и ах!

— Ты открыл мне глаза, Анатоль. Я-то думал, что по крайне мере у Жоржа есть свободные деньги.

— Ах, Серж, Жорж такой же нищий, как я и Александр. — собеседник Сержа был пьян в слякоть и выбалтывал всё, что в трезвом состоянии не разболтал бы и под пытками.

— Вот как?

— Увы, Серж. И одолженные тобою деньги твои друзья смогут вернуть только после удачного переворота, и ни минутой раньше. Впрочем, и я не лучше. Выигранные мною сегодня полторы тысячи рублей позволят мне хотя бы не голодать, да и дворня моя, наконец, поест досыта.

Юный джентльмен, пустив пьяную слезу, откинулся на кожаную спинку коляски, уснул.

— Дядя, у тебя найдётся свободный час для важного разговора?

— Для тебя, Серёжа, я и целого дня не пожалею не то что часа. Слушаю, дорогой племянник.

Юный джентльмен, одетый уже в скромный по виду, но чрезвычайно качественный полувоенный костюм, прошел по навощённому паркету к столу, за которым работал мужчина средних лет в мундире с шевроном артиллериста и погонами подполковника.

Офицер свернул схематическое изображение какого-то механизма, закрыл папку, с которой работал, отложил новомодный двухцветный карандаш. Приветливо указал на удобный стул рядом со столом:

— Присаживайся Серёжа. Я вижу, ты нынче необычайно серьёзен, уверен, что пришел неспроста. Я прав?

— Несомненно.

— В таком случае, я весь воплощённое внимание.

— Дядя, по роду службы ты знаком с графом Булгаковым. Ты знаешь его лично, видел результаты его работ, осведомлён о манерах общения с вышестоящими и подчинёнными. Каково твоё личное отношение к сему мужу?

По мере того как молодой человек говорил, лицо его дяди принимало всё более удивлённое выражение. Но опытный человек быстро взял себя в руки, и он ответил максимально честно:

— Непростой вопрос, дорогой Сергей. Начну с того, что нынешнее моё отношение к графу Булгакову вовсе не такое, каковым оно было к поручику Булгакову. Ты позволишь мне отвечать развёрнуто?

— Конечно же, говори подробно, я от всей души желаю разобраться в вопросе.

— Хорошо, я продолжу. Впервые я увидел поручика Булгакова на закладке дворца великого князя Павла Петровича, где были продемонстрированы первые в мире унитаз, смеситель горячей и холодной воды, биде, водяное отопление дома, котельная и насос, который обслуживает это хозяйство. Кроме того, в отличие от других гостей, я освидетельствовал очистные сооружения дворца.

— И каким оказалось твоё мнение?

— Чрезвычайно противоречивым, Сергей. С одной стороны, эти устройства и сооружения необычайно полезны для жителей. С другой стороны они необычайно сложны и преисполнены технической новизны. С третьей стороны я оказался разорван пополам: я увидел великолепное решение прикладной инженерной задачи огромной сложности, но ведь речь о канализации, а в канализации течёт дерьмо!

Сергей засмеялся вслед за дядей, а тот продолжил:

— Когда матушка-императрица пожаловала Булгакова деньгами и дала заказ на оснащение её резиденций таковыми устройствами, я не удивился. В конце концов, я сам тут же послал Булгакову своих мастеровых перенимать умения проводить водопровод и канализацию. И наши дома были оборудованы сими удобствами одними из первых в Петербурге — сразу после царских дворцов и дворцов князя Юсупова. Этот хитрован, как оказалось, первым подкатил к Булгакову. И в торговые партнёры навязался. Впрочем, я тоже не прогадал, и в тех товариществах участвую.