Нелегкая поступь прогресса (СИ) - Ежов Сергей - Страница 10

Мужчины, в подавляющем большинстве были в офицерской форме, уже знакомой мне по молодому графу, пригласившему на этот праздник. В штатском платье были только совсем молодые юноши, инвалиды без рук или ног, и старики. Значит, патриотический порыв местного дворянства действительно велик, раз мужчины и не думали косить от службы.

Дамы были в лучших своих нарядах, драгоценностях и самой искусной косметике: женщины прощались со своими мужчинами, и желали оставить себя в памяти возлюбленных в самом привлекательном виде.

Как положено в таких случаях, офицеров, прибывших со мной, представили благородному собранию, и отпустили в свободное плавание, а я и полковник Эрдоган остались при графе Орбане в качестве почётных гостей.

— Премного наслышан о вас, граф Булгаков. — заговорил гостеприимный хозяин, когда первоначальная суета схлынула, мы уселись на чрезвычайно удобных стульях, а слуги подали нам бокалы с лёгким золотистым вином.

Доселе из венгерских вин я пробовал лишь Токай, да вино имени какого-то серого монаха, так что это пробовал с интересом, и был немало восхищён его вкусом и ароматом.

— Надеюсь, меня характеризовали не в слишком чёрном свете? — улыбаюсь я. Мы говорим по-турецки, поскольку этот язык знают все присутствующие.

— Вопрос непростой. — улыбается граф Орбан — Друзья о вас говорят с восторгом, а враги считают исчадием ада.

— Последнее также следует считать лестной характеристикой. — замечает Эрдоган, и поясняет — Врагам естественно ругать нас за то, за что превозносят друзья.

— Справедливо. — Орбан отвешивает поклон Эрдогану — Однако, я продолжу. Мой дом оборудован чудесными сантехническими устройствами, купленными в России, и изготовленными на ваших, граф Булгаков, заводах. Позже я желаю провести с вами деловые переговоры о строительстве подобных заводов на моих землях. Однако сейчас идёт война, и я хочу договориться с вами о переделке ружей венгерской армии на казнозарядное заряжание и о поставках нам ваших волшебных капсюлей.

Турецкий полковник навострил уши, а Орбан продолжил:

— Я понимаю, что состав начинки капсюлей есть государственная тайна, но ведь капсюли вы продаёте, не так ли?

— Продаём. Полагаю, Его императорское величество даст соизволение на поставки капсюлей союзникам. Но позвольте вопрос, граф: где вы собираетесь производить переделку ружей?

— В городке Хайдуканаш у меня имеется большая оружейная мастерская, где работает шесть мастеров, а также до полусотни подмастерьев и мастеровых. Я полагаю именно там производить переделку ружей. Что вы думаете о таком плане?

— Недурно. Но вы упустили из виду, что переделывать ружья нужно не только для вашего полка, а для всей армии Венгрии. Теперь вы видите разницу масштабов, дорогой граф? И разницу доходов также. Вы вполне можете взяться перевооружить свой полк на собственный кошт, но венгерская армия состоит из дивизий, корпусов и армий. Я считаю, что вы вполне можете взять подряд на таковую работу.

Орбан задумался. Задумался и полковник Эрдоган.

— Действительно, ваше сиятельство, под таким углом зрения я вопрос не рассматривал. Что вы можете предложить?

— Помилуйте граф, но для меня сей разговор явился полнейшей неожиданностью, как и для полковника Эрдогана, и я бы желал взять некоторую паузу для осмысления вопроса и определения собственных возможностей в решении ваших запросов.

— Хорошо. Приношу свои извинения, господа, я не должен был начинать серьёзный разговор во время праздника, поговорим позднее. — склонил голову граф Орбан.

— Что вы! Какие могут быть извинения? Граф, вы являетесь вельможей весьма высокого ранга, и для вас не существует праздников и выходных. Вы ежесекундно на государственной службе. То же касается его высокоблагородие полковника Эрдогана и меня самого. Но мне действительно следует решить, чем я могу помочь вам в благом деле. Заранее скажу, что полностью поддерживаю ваш план, и вопрос лишь в сроках и масштабе его реализации.

Лицо графа Орбана посветлело:

— Ещё раз приношу извинения, ваше сиятельство, за неверную оценку ваших мотивов. Действительно, сделаем паузу и развлечём наших дам. Прошу вас, господа, чувствуйте себя на нашем общем празднике совершенно непринуждённо.

Увидев, что хозяин поместья завершил важный разговор, и мы, его собеседники, вышли из-за стола, нас тут же окружили гости. Были в этой толпе и мужчины, но в основном это были дамы. Говорили мы по-французски, в эту эпоху он является языком международного общения. Нас засыпали вопросами буквально обо всём на свете: начиная от нашего с полковником семейного положения, заканчивая планами на дальнейшее течение войны. Я старался отвечать обстоятельно, в должной мере откровенно. Да, я женат, жену люблю, и жду от неё дитя, а уж кого бог пошлёт, мальчика или девочку, того и буду обожать всем сердцем. Да, я причастен к созданию новых образцов вооружения, но всего лишь как один из руководителей, а в подчинении у меня весьма представительная группа специалистов высшего класса. Да, я пишу музыку, и так уж получилось, оная музыка людям нравится. Да, для столь блистательного собрания мадьярских патриотов я написал новое произведение по мотивам народных мадьярских мелодий, назвал его «Чардаш» и заблаговременно передал местному оркестру для репетиций. Нет, я не знаю, когда граф Орбан отдаст команду на исполнение произведения и вообще, сочтёт ли нужным это сделать, и я в любом случае уважаю волю хозяина, что бы он ни решил. Да, мой отряд занял стратегические позиции и ожидает подхода основных сил противника, но подробности сообщить воздержусь, поскольку известно: любой военный план существует до первого выстрела. Тут я вспомнил и привёл высказывание видного военного теоретика фон Клаузевица: «Военное дело просто и вполне доступно здравому разумению человека. Но воевать сложно». Мужчины при этих словах оживились и одобрительно зашумели.

За столом я, естественно, оказался по правую руку от хозяина дома, Эрдоган рядом, а мои офицеры расселись кто где, вернее, куда их увлекли новые знакомые. В сущности, многолюдные пиры весьма похожи во всех местах и во всех временах, разве что с поправкой на какие-то местные условия. Здесь было всё очень мило, атмосфера чрезвычайно дружелюбная, а еда необычайно вкусная. Звучали тосты: за венгерского короля, который ещё не коронован, но всё идёт к тому. Пили за русского императора и за османского султана, за наши армии, за боевое содружество. Дали слово и мне. Не мудрствуя лукаво, я предложил тост за женщин. Действительно: женщины есть лучшая часть человечества, сочетающая в себе все лучшие качества людского рода: красоту, ум, доброту, любовь, нежность, терпение, сострадание и всё остальное, что только можно вообразить. Тост вызвал аплодисменты, и меня попросили сказать ещё. Тут я предложил каждому из нас вспомнить самого любимого человека и молча выпить за него, подобно тому, как мы загадываем желания, увидев падающую звезду. Сам я в это момент вспомнил о своей дорогой половинке, и выпил бокал.

«Чардаш» был воспринят весьма благосклонно. Первый раз его прослушали чинно сидя на своих местах, а потом дворянская общественность принялась плясать, и правильно: мелодия-то танцевальная. Две симпатичные барышни вытащили на танцпол и меня, а я и не растерялся: вспомнил юность, школьный театральный кружок и выдал на публике «Молдаванеску», принятую весьма благосклонно. Оно и понятно: в основе Молдаванески лежит Жок, карпатский народный танец, известный здесь всем.

Ближе к ночи меня нашел граф Орбан и пригласил с собой.

— Ваше сиятельство, разрешите пригласить вас к моей супруге, поскольку из-за дурного самочувствия она отсутствует на сегодняшнем балу.

— Что с её сиятельством, насколько серьёзна её заболевание? — вежливо интересуюсь я.

— Дурное самочувствие моей супруги не связано с заболеванием, скорее наоборот: графиня тяжело переносит беременность, ей неприятны сильные запахи, громкие и резкие звуки, и большое количество людей.