"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Демина Карина - Страница 42

– Ищи символы власти!

– Какие?!

Опять совещаются. Вот правильно говорят, что любое дело сперва планировать надо! А то тоже. Иди. Подымись. Сама поймешь. Да что понять, когда ничего не понятно-то? Нет бы сразу сказать. Иди-ка, Милисента, наверх. Спихни мертвеца и отбери…

Во! Если мертвец сидел на троне, то символы…

– Они не знают! – долетело снизу.

А я что говорила. Пойди туда, не знаю куда, найди то…

– Ты-то знаешь? – Я наклонилась к черепу, что выкатился под ноги и лежал, улыбаясь мне во весь оскал. Знать-то он знал, но вряд ли желал делиться.

Я бы точно на его месте не стала бы.

Символы власти… вот что это может быть? В голову настойчиво лезла корона, которая на портретах Его Императорского Величества получалась зачастую лучше, чем само это величество. Но короны поблизости не наблюдалось.

Точно не наблюдалось.

Я не поленилась поднять шелка и хорошенько потрясти, но ничего кроме костей, остатков волос и кучи украшений не натряслось. Пауков и тех не было.

К счастью.

Не люблю.

Хорошо… если не корона, то чего? Так, что там матушка говорила… ага, про печатки герцогские, которые являются не просто колечками, а родовым наследием. И там много чего.

Главное, что печатки.

И медальки. Ну, медальоны то есть. Правда, их не герцоги носят, а бароны вроде. Или баронеты? И вообще, чем одни от других отличаются? Ладно, это неважно.

Значит, просто прибираем золотишко. И надеемся, что средь найденного – а золотишка на покойнике, как я успела убедиться, немало – будут те самые символы власти, которые так вперлись сиу.

– Извини, – сказала я на всякий случай. Не знаю, бессмертная ли у него душа, и где она, в пекле мается или сопит у меня над ухом, главное, чтоб не мешалась.

Перстней на сухих пальцах, которые рассыпались, стоило прикоснуться, уместилась дюжина. И главное, собирала я их на карачках, ибо с костей золото сваливалось, разлеталось и одна финтифлюшка даже под трон закатилась. Вот знала я, что тут подвох! Не может этакая громадина сплошною быть.

Деревянный он.

Ну, я за колечком руку сунула, не сразу само собою, даже подумала сперва, что не стану сувать, но усовестилась. По закону подлости может статься, что этот вот перстенек хиленький и окажется тем самым ну очень нужным сиу символом власти.

Руку я сунула и поняла, что трон-то внутри пустой!

– Эдди! – завопила я, уже не стесняясь особо. А что? Тихо тут. Покойники не в счет. Они стерпят. – Трон внутри пустой!

И совсем легла. Лежа оно лучше видно. Правда, пока мне видна была только пыль, что несколько сродняло меня с этим местом. Вечно Мамаша Мо ругается, что у меня под кроватью пылища и беспорядок. Так что про меня говорить, когда у самого Солнцеподобного тоже под троном не убрано.

– А что под ним? – доорался до меня Эдди.

– Пыль!

Я чихнула и нос вытерла, правда, от этого чихать только сильнее захотелось. Ну, и руку сунула опять за колечком треклятым. Еще подумалось, что я вот тапочки свои под кровать прячу. И кружки, когда удается с чаем наверх прошмыгнуть, и книги, и прочие очень полезные вещи. А что, если и…

Представился вдруг наш Император.

Ничего такой мужчина, повышенной солидности и на троне. Сидит он, значит, сидит, а потом устал, и… куда ему совать этот венец со скипетром вместе?

Гм.

Но, с другой стороны, неприлично Императору под троном шариться.

С третьей… он же Император. Кто ему скажет, что прилично, а что нет? Тем более пальцы мои наткнулись на что-то, совсем даже на кольцо не похожее. Это что-то было гладким, и сразу зацепить не вышло. Я пыхтела, матюкалась, позабывши уже и про императоров, и про остальное, но выцарапала-таки длинную коробочку самого древнего вида.

Узкую.

И высотою в два пальца. В такой дудки хранить хорошо. Или… почему бы и нет? Может, у здешнего императора, или как они там его величали, увлечение имелось.

Я коробку попыталась открыть, да не вышло.

Потрясла. Прислушалась. А если пустая? С другой стороны, кому взбредет в голову прятать под троном пустую коробку?

Нет, прихвачу.

А там, внизу, и решу, что к чему. В общем, остальное золотишко я кое-как распихала по карманам. А что не влезло – не влезло много, – скинула на шелковую мантию. Благо за сотни лет та даже не выцвела. Умели же делать.

Так, с мешком в одной руке, с коробкой в другой и карманами, набитыми золотишком, я и спускалась. А спустившись, сунула все сиу.

Только та не взяла.

Шарахнулась.

И сказала:

– Пора. Если желаем выбраться до темноты.

Выбраться я очень даже желала. И не только я.

Глава 24

О том, что женщины всегда найдут общую тему для разговора

Чарльз все-таки сделал слепок города. Пусть издалека, но все одно видны были и грязные скопления лачуг, и великолепные, пронизанные заходящим солнцем стены дворца. Слепок он перенес на камень, который захватил с собой скорее по привычке, чем и вправду надеясь увидеть в пути что-то интересное.

– Идем. – Эдди сплюнул и передернул плечами. – Гадостное место.

Заговорил он только здесь.

И не он один.

Из города уходили быстро. И отступление это больше напоминало побег, им по сути своей и являясь.

Чарльз запомнил немногое.

Бесконечные лабиринты дворца и после – сада, который за прошедшие годы должен был бы одичать, но не одичал, а умер. Деревья, кусты, травы и цветы стояли словно пеплом припорошенные. И стоило сделать шаг, этот пепел поднимался, кружился, шептал, что не стоит спешить.

Что он помнит, каким все было в прежние времена.

И готов рассказать. Если, конечно, Чарльз задержится.

Чарльз лишь прибавлял шагу, подозревая, что если возьмет и задержится, то его тут и оставят. Прочие пепла то ли не видели, то ли силы воли хватало внимания не обращать. А он…

Он споткнулся, когда из пепла вылепилось лицо Августы.

– Чарли, – позвала сестра.

И Чарльз остановился.

Он прекрасно отдавал себе отчет, что этот пепельный призрак – не настоящая Августа. Что ее здесь нет и быть не может, но все равно остановился.

Замер, вглядываясь в такое родное лицо.

– Чарли, ты уже уходишь? Не уходи, Чарли. Мне так плохо без тебя!

– А ну пошла отсюда! – рявкнула Милли, и тишину сада разорвал выстрел. – А ты не стой дураком, не видишь что ли, Силу тянет.

Голова и вправду слегка закружилась. И потому, когда его подхватили под руку, Чарльз не стал возражать. Более того, рядом с этой женщиной он чувствовал себя в безопасности, что казалось совершенно неправильным, ибо женщина должна ощущать себя в безопасности рядом с мужчиной.

Но так уж вышло.

Сад сменился дорогой.

Домами.

Вот и снова площадь с ее туманами, которые сделались ярче, красочней. И теперь, пожалуй, Чарльз мог увидеть куда больше, чем прежде.

А он отвернулся.

И крики умирающих еще долго неслись в спину, пока не сменились мерзким шепотком:

– Это ты во всем виноват! – Голос раздавался прямо в голове, такой холодный и строгий. – Ты был плохим братом, поэтому она ушла.

Кажется, Чарльз споткнулся, но упасть ему не позволили.

– Опять? – Темные глаза Милли смотрели серьезно. – Эдди позвать?

– Не надо! – Голова еще не отошла от прошлого раза. – Просто… ругает.

– Что виноват?

– Ага. И тебя?

– Ворчит, прям как Мамаша Мо. Та меня вообще дьявольским отродьем называет, – сказала Милли доверительно. – Один раз даже водой облила. Святой.

– И как?

– Да никак… сказала, что слабо освятили, если мои бесы при мне остались.

– А…

– Эдди тоже поливала. Но не из ведра! – Похоже, данное обстоятельство оскорбляло Милисенту до глубины души. – Так что этот голос по сравнению с Мамашей Мо ерунда сущая. Погоди, вот вернемся, она и тебя воспитает.

Если вернемся.

– Думаешь…

– Это вроде сторожевого пса. – Милисента поморщилась. – Я не знаю. Тут вроде видишь что-то и понимаешь, для чего оно. А что-то нет. Оно не живое. И не было живым никогда. Но поставлено, чтобы те, кто тут живет, не разбегались. Обыкновенного человека заморочит. И не человека тоже. Но ослабло за столько времени.