Час до конца сентября (СИ) - "Меандр" - Страница 40

- Хлебнул, да?

- Угу. Живет одна Яга в соседней деревне. Дети в прошлом году ей подарили медицинскую энциклопедию, занимательную, в картинках. Так забодала всех. И детей, и внуков, и нас. Как новую страницу прочтет - все симптомы у себя обнаружит, с товарками щедро поделится. Не выдержал, намекнул внучку ее, что только рукописи в печке не горят, а эта ересь - очень даже. Через неделю бабка по огороду заскакала, прооравшись от потери кладезя знаний, но в сторону больницы смотреть передумала. Бабусек наших перестала информацией снабжать. Мы от счастья чуть воздушные шарики не надули всем Конгрессом.

- А почему такой странный выбор профессии? Ну, врач, ладно. Но военный? Настолько жопа тянулась к приключениям? Нет, знаю я одного товарища, которому тоже шило тычет с автоматом побегать на адреналине с обостренным чувством справедливости. Но у него причины серьезные. А ты как дошел до жизни такой?

- Дед мой был врачом. Всю войну прошел, живым вернулся, только без ноги. Практически, он меня и воспитал. После смерти младшей сестры… бабуля слегла, отец запил, мама работала, «сеяла разумное, доброе, вечное», - горько усмехнулся Решад. - У каждого в семье были занятия по душе, я сам по себе. Читать рано начал, где-то в пять, а в доме книг по медицине больше, чем рассказов Бианки о зверушках. Дед как раз и пробил такую больницу в поселке построить, работал в ней почти до смерти.

- Главврачом? - Ира подобралась внутренне, понимая, что затронула больную тему его семьи, и не стала расспрашивать о горьком воспоминании.

- Да. Я у него в кабинете все свободное время болтался, с осени до весны, читал запоем все подряд по полкам. Сейчас это мой кабинет, даже мебель осталась, книги. Когда в ноябре, в шестнадцатом году, после госпиталя приехал, поработал в Казани полгода, а тут вдруг вакансия в родном поселке, Мария Николаевна на пенсию вышла, осталась на полставки гинекологом, предложила мою кандидатуру на свое место. По сути, это работа завхозом и писарем. Сейчас еще терапевтом, пока нет замены. Полноценным хирургом мне пока не работать, - с затаенной болью в голосе Решад согнул пальцы левой руки. Мизинец и безымянный чуть дрогнули, но не поддались.

- Кстати, я все время вздрагиваю, когда ты подходишь. Казалось бы, по комплекции, должен создавать много шума, чтоб издалека было слышно. А ты реально - мышь летучая.

- С детства научился, матурым, в привычку вошло, когда отец буянил. Приходилось становиться незаметным. Потом, на службе, очень пригодилось.

Ира замолчала, вдруг представив его детство, внутреннее одиночество среди людей, даже с верными друзьями за спиной, без ласки матери, в вечном страхе перед выходками пьяного отца, глубоко закопанные обиды и боль от потери сестренки. Внезапно ей захотелось провести рукой по его волосам, обнять крепко-крепко, ободрить того мальчишку, пожалеть, но вовремя остановила себя. Не примет жалости этот человек, обозлится еще больше.

- Когда твой внутренний эксгибиционист не распахивает пальто внезапно, с тобой интересно разговаривать.

- Кто мой внутренний?

- Маньяк в парке.

- Понял. Но с тобой почему-то не получается его останавливать, - Решад сорвал колосок овсюга, тихонько провел им по плечу своей обоже, и, едва касаясь губами, повторил его путь, коснулся кончиками пальцев внутренней стороны девичьего запястья. - Как же я тебя хочу…

- Проблема одна - я не хочу тебя, как бы ты не старался, - но не отодвинулась, не возмутилась его словам. - Не хочу я ни обязательств с сексом, ни секса без обязательств, сосед.

- Сейчас врешь.

- Да с чего ты взял, что я что-то к тебе испытываю?

- Пульс. Он у тебя бешеный. Не будешь же ты утверждать, что так возбудилась с полпинка на жука на твоей ноге? - Решад сел, опершись правой рукой, левой смахнул на траву с ее изящной лодыжки зеленого, с голубоватым отливом, насекомого. Задал, наконец, мучивший его вопрос. - У тебя кто-то есть в Казани?

- Пойду я от тебя, искупаюсь лучше, - вместо ответа вскочила на ноги, потянулась в жарких лучах солнца так, что мужчина тихонько охнул от этой картины.

- Хорошо, давай выкупаемся и домой. Мать устала, да и у меня дела. Только ты иди вперед, я немного посижу еще. Вон, на ромашке погадаю.

- Реша-а-ад! - Ирка так красноречиво и укоризненно посмотрела на плавки-боксеры мужчины, что тот, неожиданно для себя, покраснел сквозь загар.

- Иди уже, а? - сжав зубы, попросил страдалец, неловко согнулся, пытаясь скрыть эрекцию. Надо было надеть для купания шорты просторней, черт дери, не подумал совсем, кого пригласил в поездку. Да с ней рядом килт нужно таскать, не снимая…

- Иду-иду, души своего удава! - ответила Ира, и, заржав неприлично, убежала к реке, напевая старую песенку:

-  Ты хотел меня любить, 

    Я уняла твою прыть, 

    Я сказала: «Очень мал»,

    Мал-помал ты привыкал![1]

- С-стерва… - вытолкнул воздух сквозь зубы. Хорошо, что вчера вечером позвонил Регине, назначил встречу, может, получится не думать о рыжей мавке. Странно, при мысли о Регине возбуждение сошло на нет.

И чтобы сохранять спокойствие, сейчас требуется только одно - не смотреть на рыжего эльфа, на волнующие кровь плавные изгибы тела, не слышать ее голос. Не встречаться взглядом. Главное - не встречаться взглядом. И черт его дернул за язык предложить эту поездку… И вечером зачем предложил подвезти? Где потерял способность трезво мыслить? Мазохизмом, вроде, никогда не страдал.

На обратном пути в машине воцарилась гнетущая тишина. Ира тоже старалась не встречаться глазами с соседом, понимая, что перегнула палку, перебирала собранные травы. Да и он не горел желанием вновь услышать насмешки в свой адрес. Только Наиля вздыхала коротко - лучше бы ругались, честное слово.

Молча помог донести до дома сумку-холодильник и корзину, коротко бросил, уходя:

- Будь готова к пяти.

- Уи, мон женераль! - нарочито вытянувшись в струнку, выпятив при этом грудь, Ира прищелкнула кроссовками, будто сапогами. Вскинула ладошку к виску, отдав честь.

- К пустой голове руку не прикладывают.

- Тебе видней, у тебя опыт.

- Тебе обязательно нужно язвить в ответ?

- Решад, ты так смешно злишься, у меня это как-то само получается.

- Я не злюсь.

- Тогда я - испанский летчик!

- Реально, детский сад, - покачал головой сосед, исчезая за углом террасы.

[1] «Мал-помалу». 1997. Автор - Александр Ружицкий. Исполнитель - Алла Пугачева. 

Ровно в назначенное время Ира вышла из дома, у калитки машинально сорвала цветок белого шиповника, воткнула в волосы. Почти час до выхода перебирала наряды, остановившись на коротких синих хлопковых шортах с карманами, выгодно подчеркнувших длину ног и загар, и белой блузке в стиле бохо, не стала зашнуровывать вырез, пусть смотрит сосед. «Все мысли о тебе» - и это ей сказал взрослый серьезный мужчина? О, стоит, курит у машины. Как же ему идут приталенные рубашки, надо же, сегодня зеленую надел.

Она издевается? Мало того, что все купальники - веревочки, даже вечером одета так, что хочется раздеть… Что-то воздушное, кружевное, рукав с плечика спадает от каждого движения, шорты вообще ничего не прикрывают! И легкомысленный цветок в кудрях, сладким запахом перебивает ее духи.

Расхотелось встречаться с бывшей любовницей, а вот эту, рыжую, длинноногую, увезти подальше от всех или никуда не уезжать, отнести ее в дом, закрыть изнутри спальню на амбарный замок, и забыть, что существуют другие женщины.

Открыл перед ней дверь, подождал, пока устроится, защелкнет язычок ремня безопасности, захлопнул. Вдавил окурок в землю, заровнял ямку. Вздохнул тяжело. Зачем позвонил вчера Регине?

За время, что заняла поездка, оба не проронили ни слова, Ира переписывалась в телефоне с заказчиками, договариваясь на завтра о встречах, а Решад боялся взглянуть на спутницу, чтоб не остановиться, не съехать на обочину и дальше, в лес.