Сожженные мосты - Вязовский Алексей - Страница 31

Некоторое время даже размышлял, а не повстречаться ли с Артуром Конан Дойлем. Знаменитый писатель сейчас активно увлекается спиритуализмом. «Тарелочку» крутит. Вот бы его подсунуть царской семье… Явно ведь найдут друг друга.

Так ничего и не решив, прокатал написанное солидным мраморным пресс-папье, посмотрел на заляпанные чернилами пальцы, переоделся в халат и пошел в ванную. Слуга гостиничный, сделав дело, поклонился и ушел, а я залез в горячую воду. Прямо с головой.

И только вынырнул, слышу – в номер люди заходят, человека три, а то и четыре. А я голый в ванне, и что теперь? Выскакивать и стращать бородой и членом? Только за полотенцем потянулся, как открылась дверь и в нее просунул нос человек, которого я сразу окрестил «ищейка».

– Здесь! – крикнул он за спину. И уже мне:

– Скотланд-Ярд, вылезайте, у нас к вам разговор.

Хренассе у англичан порядочки, помыться не дают… Вылез не торопясь, обтерся, соображая, чем вызван такой визит. Неужто так быстро «Дредноут» раскопали? Нет, не может быть… Земляки еще вчера уехали, а мне нужно в любом случае ото всего отпираться. Накинул халат и вышел в гостиную номера.

– Ну… чего надо?

Точно, не ошибся на слух – четверо, двое полицейских в форме, с дубинками, и двое «лестрейдов». Клетчатые костюмы, кепки, цепкие взгляды… Пока там один ворошил мои бумаги и вещи, второй задал вопрос в лоб:

– Что вы делали вчера в Портсмуте?

– Где?

– В Портсмуте.

– Это что? – включил я дурачка. – Кабак или этот, как его, паб?

– Это военно-морская база! – похоже, я сумел его разозлить.

– Не знаю такого места.

Дальше сыщики принялись за меня вдвоем, но поскольку я мог в любой момент спрятаться за непониманием языка, допрос забуксовал. Я рассказывал, как мы гуляли по Лондону, перечислял пабы, куда ходили Распопов с Ароновым, хвалил виски (у одного из констеблей при этом оживились глаза, видно, не дурак выпить) и вообще больше упирал на алкогольную тему.

Понемногу я понял, что ничего существенного против меня нет – просто проверяют всех бородатых иностранцев по приметам, полученным из портсмутского поезда и с верфи. А таковых в Лондоне и окрестностях немало, набегались, поди, за диверсантом, оттого и злятся. А еще от упертости тупого русского мужика.

Минут через десять боданий в дверь постучали, и коридорный принес на серебряном подносике два письма, которые сразу же сгреб и принялся распечатывать младший сыщик. Смотрю, они тут с правами иностранцев не церемонятся, вся законность – только для англичан, понимаем, плавали. Но я был вознагражден вытянувшимися рожами обоих, когда старший выхватил письма:

– Уинстон Черчилль, член парламента…

Младший тут же принялся нашептывать старшему на ухо, из чего я уловил только «известный журналист» и «герцог Мальборо». А потом они посмотрели на подпись во втором письме, вернее, в приглашении – барон Ротшильд, и морды у них вытянулись еще больше, хотя куда уж…

– Мистер Распутин, тут явно произошла ошибка. От лица Скотланд-Ярда приносим извинения.

И откланялись, все, кроме того бобби, что реагировал на рассказ о виски. Он смущенно подошел ко мне, вытягивая из-за отворота карточку.

– Мистер Распутин, сэр, это же вы перелетели Канал?

Я величественно кивнул.

– Младшенький у меня грезит воздухоплаванием… Вот… – и он протянул мне открытку с фотографией меня у аэроплана и виньеткой «Перелет через Дуврский пролив». – Могу ли я попросить вас поставить автограф?

Вот Фергюсон красавец! Уже успел карточки напечатать и начал продавать. Нация торгашей… Я вместо подписи поставил жирный крестик, внизу подписал «Спаси и сохрани». Но полицейских принял это за экзотический автограф и, поблагодарив, мигом свалил вслед за остальными.

Написал еще пару писем, телеграммы в Россию царю, Лене во Францию и Варженевскому со Щекиным, отправленным в Бирмингем к самому Герберту Остину. Нет, не за автомобилем. Как раскопал Щекин, за Гербертом числилась еще одна компания – «Уолсли Моторс», и они уже клепали вполне приличные автомобильные двигатели на бензине. Вот за лицензией на него я и послал юристов, причем наказал упирать на то, что покупает не хрен собачий, а герой перелета через Ла-Манш и почти что космонавт.

И спать, завтра важный визит, а денек выдался непростой.

– Утренний «Таймс», сэр.

Стюард ловко сервировал завтрак на столике и последним штрихом положил рядом с едой свернутую газету. И показалось мне, что он глядел на меня иначе, чем в прошлые дни, оттеночек такой, вроде раньше восхищался как при первом виде льва в клетке, а теперь тщательно разглядывает.

Он вышел, а я приступил к завтраку английского джентльмена: все эти судочки, кофейнички, кастрюльки снова напомнили мне фильмы о Холмсе и Ватсона – «Овсянка, сэр!». Да, овсянка присутствовала. Вместе с омлетом, беконом, парой сосисок, жареным тертым картофелем, тостами и мармеладом – все по канону, включая «Таймс».

Развернул газету, проглядел первую полосу – на первом месте, разумеется, «Дредноут». Национальный траур, «немка гадит»… Не прямо вот так обвиняют Германию, но слухи вкинуты, пресса бурлит, общественность требует. Что именно требует – не ясно, но лордам какую-то кость согражданам кинуть придется. Я забеспокоился. А ну как Британия впишется в боснийский кризис против немцев? Вся история свернет в другую колею. Поди разбери, что делать.

Успокаивая сам себя, я перелистнул газету. Без интереса прочитал о колониальной выставке – в Лондон привезли очередного слона, потом ознакомился с новостью о «необычной» породе силихем-терьеров, выведенных в графстве Хаверфордуэст. Поразглядывал мутную фотографию странного «бородатого» пса. И для чего его вывели? Как и терьеров – ловить крыс на кораблях?

Если не брать «Дредноут», Британию волновали события, напрочь забытые в мое время. Даже я, со своим неполным высшим, но историческим образованием, не смог вспомнить ни одного из упомянутых.

Открыл следующий разворот – и понял, отчего взгляд стюарда мне показался странным. На меня вновь обратили внимание и открыли новый сезон охоты – почти всю полосу занимала здоровенная статья о «фаворите Романовых». И вот там разгул щелкоперов, о которых я вспоминал вчера, шел по полной программе, даже круче. Разумеется, написали про «личный гарем старца, состоящий из бешеных суфражисток, пьяные загулы и мордобитие.

Интересно, кто такой шустрый сумел продавить статью такого размера, да еще в чопорной и добропорядочной «Таймс», так кичащейся своей «беспристрастностью»? Солидные должно быть люди, неужто Ротшильды решили так взбодрить перед встречей? Или Детердинг из «Роял Датч Шелл», он вроде зубы точил на бакинские месторождения? Да что гадать, интересантов может быть множество…

Я продолжил чтение. Судя по всему, по мне работал не один репортер, а как бы не десяток – раскопали даже самую мелочь. Например, налет мальчишек из питерской колонии на сады и огороды (ну в самом деле, странно думать, что сироты и бывшие беспризорники оставят без внимания соседские посадки, как за ними ни следи), но представили его как «выращивание головорезов и разбойников». Что подперли рассказом одного из филеров о происшествии на Лиговке – дескать, старец не зря проповедует городским подонкам, а нарабатывает там «социальную базу». И что меня постоянно сопровождают четыре бывших разбойника. Господи, откуда четыре-то? Или Стольникова туда же записали?

Помянули и Пуришкевича, и Полякова, и даже недавний скандал с послом в Париже, сделав странный вывод, что мне дан карт-бланш на битье зарвавшихся русских и что я теперь, по примеру знаменитой дубинки царя Петра – «дубинка царя Николая». Вот Никса в Питере порадуется…

Описали и все заварухи вокруг «небесников», включая рейдерский захват общины иоаннитов, скандальную предвыборную кампанию партии… И все криво-косо, вроде бы и самые мелочи раскопали, но реалий российских не понимают и оттого толкуют со своей точки зрения. Раз живут все вместе, общиной – значит, свальный грех. Детские шалости – значит, специально на это подталкивают. И что русских, кроме как битьем, не проймешь. Некоторых конечно же да, но не надо делать из частностей общего! Доброе слово никто не отменял!