Ветер перемен (СИ) - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 39

На этот раз криков не было. На лица эльфаров легла печать задумчивости.

Глава 8

Планета Сивилла. Степь. Лагерь Грыза, вождя свидетелей Худжгарха. Ставка Великого хана

Я вернулся в квартал орков. Лера Мерцал-ила отправил собирать вещи и пообещал зайти за ним попозже. Заглянул к одноглазому послу Бутрыму в шатер. Тот невозмутимо пил свой гайрат и его единственный глаз был прикрыт.

– Добро пожаловать, наш хуман, – поприветствовал он меня.

– Буртым, – усмехнулся я. – Ты же сидишь с закрытым глазом. Как ты меня узнал?

Тот лишь хмыкнул.

– Хмм. Только такой наглый и удачливый шарныга, как ты хуман, мог без спроса зайти ко мне и тебя пропустили. Остальных бы гнали в шею.

– А чего так строго? – спросил я. – Гостей не любишь?

– А какие тут гости? Ледяшки и твои подданные, и только… Ты знаешь, что под одеждой они в шерсти как бараны?

– Понял, не любишь ты снежков. – усмехнулся я, – разговор есть.

– Есть разговор, будем говорить, – кивнул орк и крикнул: – Марбыз, старая колода, неси гостю чашу и гайрат.

Марбыз была его женой и я ее видел всего раз. В остальное время она на глаза не попадалась. То ли пряталась, то ли у меня так получалось… Заходить в гости, когда она была занята.

В шатер откинув полог зашла статная орчанка не красавица, но и не уродина. Метиска от орка и… И кто же там еще был? Я пригляделся к женщине.

– Глаза вылезут – огрызнулась орчанка, увидев мой пристальный взгляд.

– Это отчего? – удивился я ее реакции.

– От гляделок. На свою невесту смотри.

– А я на нее и смотрю – ответил я. – Не понимаю, кем была твоя мать?

– Кем была? – ответил за жену орк – женщина, конечно, дриада. Я ее захватил в походе на лес. Молодым был. Она уже зрелая колдунья. Мне глаз кинжалом выколола, а я ее смирил… Но наш сотник ее забрал себе. Вот я на его дочери и женился. Специально ждал, когда подрастет. Хе хе… Марбыз вся характером в мать. Не любит чужих взглядов. Она шаманка, так что берегись, заколдует и уд стоять не будет. Это она любит… порчу наводить. Да к матери меня ревнует. Та так и осталась молодой. Сотник помер, а она живет…

– Было бы что ревновать, пень одноглазый. Ни кожи, ни рожи, одни клыки…

– Но, но, – погрозил ей пальцем Буртым. – Поговори у меня. Накрывай на стол, женщина, и знай свое место…

Марбыз споро накрыла скатерть у ног мужа и важно покачивая бедрами удалилась.

– Злиться, – произнес орк, когда женщина ушла. – Что не такая красивая, как ее мать. А я к ней тоже сватался, после смерти ее мужа… Да та согласия не дала, мол говорит, дочь будет против… А чего против? – В голосе орка послышались нотки печали и я понял, что орк продолжает помнить, и любить дриаду… Ну да ладно не мое это дело. Я откашлялся.

– Кхм. Кхм… Буртым, уходить нужно в степь.

– Я знаю, что нужно. – вздохнул орк и пригубил чашу. – Но не дойдем, перевалы закрыты…

– Я выведу всех. Когда будешь готов?

– Да хоть через час, – отозвался орк. – Ничего с собой брать не будем. Только оружие и казну.

– Хорошо через час покинем город, – согласился я.

– А куда поведешь? – орк пронзил меня взглядом одного глаза.

– К свидетелям Худжгарха. Ты против?

– Нет. Я не против. Просто хотел к себе в племя…

– А где оно твое племя?

– Так я из племени Великого хана. Как и ты Гремучая змея. В ставку, конечно.

– Хорошо отведу тебя в ставку, но остальных к Свидетелям…

В ставке Грыза мы появились через три часа. Пришлось силой оттаскивать лера Мерцал-ила от его сундуков. То у него одежды мало, то кухонной посуды. То слуг не взяли. И все это с нотками трагедии.

Я понял, что лер трусит. Он всегда был при Великом князе и это отложило на нем свой отпечаток. Роскошь, покой и размеренность жизни сопутствовали ему всегда. А тут на тебе, куча напасти и конец сытой, спокойной жизни. Так с кучей сундуков и тремя слугами под презрительными взглядами орков, он прибыл в квартал орков.

Я сразу к нему приставил всех своих снежных подданных и наказал Гради-илу охранять его. Затем открыл портал с помощью камня скрава и в окно открывшегося портала, задернутое туманной пеленой, шагнул последним.

Когда я появился на другой стороне портала, то всех прибывших окружили воины охранения. Но увидев меня успокоились. Один лер Мерцал-ил беспокойно озирался и пересчитывал свои сундуки.

– А где льерина Тора-ила? – спросил он. – Она здесь?

– Скоро тут будет. Пока вам покажут ваше место. Привыкайте, лер, к походной жизни. Вспомните, что вы из касты воинов, а не купцов…

– Причем здесь каста воинов? Я не был никогда купцом! – Возмутился Мерцал-ил. Я видел, что он на взводе и поспешил оставить его.

– Гради-ил, – шепнул я бывшему разведчику. Приглядывай за ними, я на время отлучусь.

Подошел к Бутрыму, что находился отдельно от снежных эльфаров и моего отряда. С ним было два десятка его воинов, сторож и жена.

– Всех забираешь с собой? – спросил я орка и кивнул на его свиту. Тот кратко произнес.

– Всех… – Подумал и усмехнулся. – Могу Марбыз тебе оставить, если она тебе понравилась. – За что получил сильный подзатыльник от жены. Почесал голову и примирительно произнес:

– Да это я пошутил, звезда моя. Шутка. – Женщина опалила его злым взглядом и промолчала.

– Если все готовы, тогда пошли. – Не обращая вниманию на их перепалку, произнес я. Дождавшись утвердительного ответа, снова открыл портал. Когда все орки посольства прошли пелену, шагнул следом.

– Умеешь ты удивлять, родич, – встретил меня за пеленой Буртым. Два шага и мы дома. Как давно я тут не был. Уже забыл, как пахнет трава…

Я огляделся. Степь на юге, за рекой парила маревом. Было жарко. А вокруг холма травы не было. Она была вытоптана до черной, плотно утрамбованной сапогами земли. Под ногами стелилась пыль. Мы стояли у склона холма, на вершине которого расположилась ставка Великого хана орков.

– Где ты видел здесь траву? – проворчала его жена. – Все вытоптали.

– Много ты понимаешь, женщина, – незлобиво ответил орк. – Запах травы приходит из-за реки. Там трава нетоптаная… Ладно, хуман, бывай, – обратился он ко мне. – Мы в город, – если что заходи, буду два дня на постоялом дворе. Потом к хану прибуду на доклад. И уйду за реку…

Он попрощался и повел свой отряд в город, а я направился на холм.

Меня везде пропускали. Стражники рода Гремучей змеи узнавали и препятствий не чинили. У внутреннего кольца охраны, почти на вершине, я приказал орку, командиру стражников доложить обо мне верховному шаману. Сразу переться к хану не стал. Были свои резоны. Орк посыльный вернулся скоро и старший охраны махнул рукой.

– Проходи, хуман, – разрешил он, после чего потерял ко мне всякий интерес.

У шатра деда Ганги сидел старший ученик и чинил бубен. Лениво на меня посмотрел и кивнул косматой головой, мол проходи не мешай, заниматься делом. Я и вошел в шатер. Но не как орки спиной, а как человек лицом вперед. Дед этого не любил, но мирился с этим моим неуважением орских традиций.

– Дедушка, здравствовать вам и не болеть, – поздоровался я с старым шаманом. Тот всегда делал вид, что мной недоволен, но в душе, я знал, он меня любил.

– Гиена степная тебе дедушка, – буркнул дед – и шарныга бабушка…

– Чего это вы о себе так неуважительно? – не сдержался и поддел я старика. Тот растопырил глаза и задохнулся. – «Вот будешь знать, как родича встречать», – мстительно подумал я и не дал ему выговориться. – Я вас гиеной не считаю… Или вас, дедушка, хан так назвал? Но это несправедливо. Самое больше, как вас можно обозвать, так это старый коршун и только.

– Что ты мелешь, суеслов? – возмущенно прогундосил дед. Никто меня гиеной не называл… – Он пошамкал сморщенными губами, показал жёлтые стертые клыки и передумав со мной препираться спросил: – Вот чего ты приперся?

– Соскучился. И чего это вы так недружелюбно меня встречаете?