На свободное место - Адамов Аркадий Григорьевич - Страница 7

— Ну, тогда Мария.

— И не Мария.

— Неужели Любка? — загораясь, продолжала перечислять Катя. — Спиридонова.

— И не Любка, — улыбнулся Валя, давая понять, что сам он назвать имя не может, но не возражает, если Катя угадает.

— Ну, кто же тогда? Не Музка же? Ею-то уж всегда довольны.

— Почему же это ею всегда довольны? — поинтересовался Валя, впрочем, как можно безразличнее.

— Ой, она так умеет, позавидуешь, — махнула рукой Катя. — Характер ужас какой. Ну, всем умеет угодить, представляете? И буквально каждому улыбается. Надо же? Я, например, так не могу. И потом, Музка красивая. Тоже, знаете, имеет значение, — Катя невольно вздохнула. — Ей, если что, все простят.

— Ударник комтруда? — деловито осведомился Валя.

— Ясное дело. И в местком ее выбрали.

— Значит, жалобы не на вашу смену, — заключил Валя и снова занялся меню. — Что же мы все-таки будем есть?

— Пожалуйста, — с готовностью откликнулась Катя. — На закуску можно будет рыбку организовать. Севрюжку, например, завезли. Очень свежая.

— Но в меню…

— Можно будет, — энергично прервала его Катя. — А еще язычок…

Словом, обед у Вали неожиданно получился отменный, нанесший немалый урон его бюджету. Катя проявила, видимо, небывалую для нее расторопность, и блюда сменяли друг друга с такой быстротой, что Валя едва успевал с ними покончить. При этом с пухлого лица Кати не сходила льстивая, даже, пожалуй, кокетливая улыбка.

— Спасибо, товарищ Лавочкина, — под конец торжественно сказал Валя и, не удержавшись, все же оставил ей на чай всю сдачу.

Катя удивленно посмотрела ему вслед и пожала плечами.

А Валя проследовал в кабинет директора.

Там он застал средних лет человека, высокого, смуглого, с сухим лицом, тонким, орлиным носом и глубокими залысинами на висках. Он был в модном костюме цвета маренго, белоснежной сорочке и бордовом полосатом галстуке. На широком, заросшем густыми волосами запястье видны были какие-то необыкновенные часы на широком золотом браслете. Это, без сомнения, был сам директор, так барски развалился он в широком кресле за столом. А перед ним стоял другой человек, помоложе, потоньше, в черном бархатном пиджаке, серых брюках и с пестрым шейным платком вместо галстука. В тот момент, когда вошел Валя, он самоуверенно произнес, заканчивая, видно, какой-то деловой разговор:

— Все будет в лучшем, виде, Сергей Иосифович. Даже не сомневайтесь.

Внимательно взглянув на вошедшего Валю и, видимо, что-то уловив в его облике, директор сделал нетерпеливый жест рукой, и молодого человека выдуло из кабинета как ветром, он лишь успел торопливо извиниться перед Валей.

— Прошу, — любезно произнес директор, широким жестом приглашая Валю располагаться в кресле возле письменного стола. — Чем могу быть полезен?

— Пока не знаю, — улыбнулся Валя. — Пока прошу ознакомиться.

Он протянул через стол полученное в тресте временное удостоверение, и директор, бегло взглянув в него, тут же вернул.

— Все понятно. Слушаю вас.

Было видно, что его уже успели предупредить о появлении инспектора.

Валя коротко объяснил, что ему требуется, и добавил:

— Чисто профилактическая мера, учтите. Никого конкретно ни в чем не подозреваем. Так, для общего знакомства с кадрами.

— Понимаю, — невозмутимо кивнул директор.

Он выдвинул один из ящиков письменного стола, порывшись в бумагах, достал какие-то списки и протянул Вале:

— Для оперативного руководства дубликат держу всегда под рукой. Вот тут фамилии, должности, домашние адреса и телефоны.

— Очень предусмотрительно, — кивнул Валя.

Он просмотрел список и положил его перед собой.

— Что ж, давайте займемся.

— Минуточку.

Директор пружинисто поднялся, подошел к двери и, приоткрыв ее, сказал кому-то в узкий коридор:

— Валечка, я уехал.

После чего он запер дверь и, возвратясь к столу, с готовностью спросил:

— Ну-с, так как? Начнем, пожалуй, с официанток?

— Прекрасно, — согласился Валя. — Прошу только с полной откровенностью. И характер, и образование, и поведение, конечно. Если можно, то и семейное положение тоже. Что делать, — он с улыбкой развел руками. — Все надо знать. Такая уж работа.

— Понятно, понятно, — сурово кивнул директор.

Он стал называть фамилии официанток и каждой давал короткую характеристику. Валя внимательно слушал, время от времени задавая дополнительные вопросы, и делал краткие пометки у себя в блокноте.

А директор, между тем, добросовестно перечислял всякие прегрешения и беды своих подчиненных, не забывая, впрочем, и о их положительных качествах. Одна уже три раза была премирована и носит звание, другая совсем недавно послана делегатом, но с мужем живет плохо, у третьей мужа вообще посадили, пьяница он и дебошир, она в синяках на работу приходила, четвертая была нечиста на руку, но теперь исправляется. А вот пятая и добросовестна, и приветлива, и культурна, и все у нее налицо, как говорится, но другое плохо — любой мужчина ей голову кружит, а потом всякие трагедии, и топиться хочет, и вешаться, и травиться. Ну, а вот эта ленива, к тому же врет на каждом шагу, давно бы уволил, но детей жалко, трое их у нее, и, между прочим, от трех отцов, а никаких алиментов, дура, не требует. Дурой этой была Катя Лавочкина.

Словом, директор проявил отличное знание своих кадров и весьма тактично подчеркнул полную свою беспристрастность, а также гуманность.

Наконец он хмуро сказал:

— Ну-с, а теперь Леснова Муза Владимировна. Тут я, пожалуй, ничего особенного сказать не могу. Так себе человек. Заносчивая, дерзкая, я бы сказал, грубая эгоистка. Плохого за ней, впрочем, ничего не числится, — с неохотой добавил он.

— Семейное положение вам известно? — равнодушно и торопливо спросил Валя, словно утомившись этим однообразным перечислением, но про себя удивляясь, как рознятся два отзыва об этой самой Музе.

— Почти одна, — небрежно заметил директор.

— То есть?

— Ну, кажется… кто-то говорил… мать у нее в Москве… А сама Муза Владимировна… ребенок у нее, кажется.

— На работе она как?

— Так, жалоб нет. В местком выбрали. С гостями, правда, любит пококетничать. Это, знаете, мешает… Всякие приставания, ухаживания. Приходится реагировать. Ну, и, конечно, всякие разговоры отсюда. И вообще…

— Что значит «разговоры»? Какие идут разговоры?

— Ну, как вам сказать?.. — замялся директор.

— Так и сказать, Сергей Иосифович, — сурово предложил Валя. — Как о других говорили. Все, что вам известно. Мы же условились.

— Ну, вроде бы кто-то у нее есть. Завелся, — досадливо сказал директор.

— Влюбилась, одним словом.

— Вам тут что-то не нравится?

— Да нет, так сказать нельзя… прямо так… Но все-таки… случайные связи…

Вдруг Валю осенило. Так он же, директор, сам, очевидно, пытался приударить за Музой, и ничего не вышло. Вот он и кипит, вот и пытается бросить тень на нее. Подлец все-таки. Но с другой стороны, если Муза предпочла ему того бандита, Леху, то как это охарактеризовать? Интересно, знает ли Сергей Иосифович, кто его счастливый соперник.

— А вы знаете, кто именно у нее есть? — напрямик спросил Валя. — Это не пустое любопытство. Если человек хороший, то, как говорится, на здоровье. А вот если плохой, то сами понимаете…

— Откуда же мне знать, — по-прежнему с досадой ответил Сергей Иосифович, сдвинув свои черные длинные брови над орлиным носом. — Подружка лучшая и та, кажется, не знает… То есть, я так думаю, конечно, — торопливо поправился он, чуть заметно смутившись при этом.

«Неужели он и подружку расспрашивал?» — подумал Валя.

— Кто же она такая, эта подружка?

— Наш счетовод, Ниночка.

— Ладно, до бухгалтерии мы еще дойдем, — невозмутимо сказал Валя. — Давайте кончим с официантками. Кто там после этой Лесновой?

И директор поспешно, словно обрадовавшись, что неприятная тема наконец исчерпана, принялся называть новые фамилии. Валя все так же внимательно слушал, делал пометки, уточнял, переспрашивал.