Шведская сказка - Шкваров Алексей Геннадьевич - Страница 69

- Фрау фон Вальк мертва? – ошеломленно переспросил Стединк.

- Да, господин полковник. Мертвее не бывает!

- О боже! Бедная женщина! – Стединк выругался. – Идиоты! Как они могли!

- А вы что знали обо всем этом? – Петр пристально смотрел на полковника.

- Нет! То есть… да! – полковник смутился. – Но это не то, что ты думаешь…

- А я не о чем и не думаю, господин полковник, - с вызовом бросил Веселов, - я просто все вижу. И… мне надо идти!

- Да, солдат, иди! Позаботься о дочери капитана Валька. Бедняга, он в Гельсинфорсе, с королем, и еще ничего не знает… – Стединк грустно покачал головой. – Пайво!

- Да, господин полковник! – Веселов уже почти отвернулся от него, но остановился.

- Позаботься о фройлян Вальк, не забудь и о своих ранах. А после, возвращайся ко мне. Я хочу чтоб ты был рядом. Завтра мы выступаем на Нейшлот. К вечеру будем у крепости. Ты легко найдешь меня там.

- Завтра? – Петр переспросил.

- Да! Завтра утром. – Стединк подтвердил.

- Я найду вас, господин полковник! – Веселов уже удалялся прочь.

- Пайво!

- Оленька!

Девушка ждала его там, где Веселов оставил ее.

- Что с мамой, Пайво? – в глаза заглядывала.

Петр обнял ее:

- Мамы нет больше, Оленька!

Девушка горько заплакала у него на груди. Потом сидели долго на берегу, молчали.

- Что же мне теперь делать, Пайво? – наконец, заговорила Ольга, тяжело вздохнув, - отца разыскать…

Веселов молчал в ответ, мучительно раздумывая, как признаться девушке и в любви, и в намерениях своих.

- До чего ты хороший, Пайво! – она повернулась к нему, волосы рукой теребила. Ольга была печальна и серьезна. – Почему ты простой солдат, Пайво? Я бы очень хотела, чтоб у меня был такой муж, как ты! – вдруг встрепенулась вся, - А давай, Пайво, сбежим куда-нибудь… далеко-далеко… где нет войны… где люди счастливы… и будем… будем жить вместе…

У Веселова все пересохло во рту от волнения. Он с трудом разлепил губы и чуть слышно сказал:

- Я очень люблю тебя, Олюшка. Я очень хочу тебя сделать счастливой.

- И я тебя люблю, Пайво! – она склонила голову ему на грудь. – Ну почему ты простой солдат? Ведь, батюшка никогда мне не разрешит выйти за тебя замуж…

- Я – русский офицер, Олюшка! – решился на признание Петр. Странное дело, она даже не удивилась. Так и осталась сидеть, прижавшись к его груди.

- А я знала… - спокойно ответила.

- Откуда? – спросил ошеломленно.

- Мечтала, мечтала об этом, а потом и свыклась с мечтой. Просто не обращала внимания на твой солдатский мундир. Ну неспроста ж ты пришел оттуда, - рукой показала на другой берег, - да еще и от дедушки. А дедушка мог только хорошего человека ко мне прислать. – совсем по-детски сказала.

- Как же зовут тебя, незнакомый рыцарь, что спас свою возлюбленную? – совсем близко прислонилась к его лицу, нос к носу, глаза в глаза. Дыханьем щекотала.

- Петр… Петр Веселов… маеор… - прошептал в ответ.

- Петр… - повторила за ним, - Петр… Пайво… Петр… А как еще можно? По-русски?

- Петр… - замялся, - Петр, Петя, Петенька…

- Петенька… - нараспев повторила, - Петенька… А мне нравиться! Я буду тебя так звать. Можно?

- Конечно, Олюшка… - прошептал. И губы их нашли друг друга… Нацеловавшись, сидели на бережку, молчали. Теперь была очередь Веселова нарушить идиллию любовную:

- Олюшка!

- Да, милый. – Колокольчики прозвенели серебряные.

- Завтра война начнется…

- Господи! – ладошкой рот прикрыла.

- Да, Олюшка, на все воля Божья! Увезти тебя хочу я.

- В Нейшлот, к коменданту Кузьмину. Он друг наш. Он и батюшку знает давным-давно. Он и про тебя знает. Поможет. К дедушке отправит тебя. А война… она скоро кончиться. Не смогут шведы с Россией-то воевать. Не под силу им. Это все король их, Густав, в драку-то лезет, а солдаты и офицеры не хотят…

- Я слышала… - тихо молвила Оля, - батюшка мой тоже так говорил…

- Ну вот видишь… Только торопиться нам надо, любимая… времени совсем мало у нас. Завтра к вечеру война начнется, шведы в осаду возьмут Нейшлот. А тебе успеть надобно.

- А матушка? Как же она, Петенька? – опять глазами синими сверкнула, слезы набежали.

- Я все сделаю. Крестьяне да солдаты помогут. Отпоем, как положено и похороним. Только тебя сперва отвезу.

- Хорошо, Петенька. – согласилась покорно. – А ты? Останешься?

- Так надо, Олюшка. А потом приеду и поженимся. Правда?

- Правда, любимый! – и расцеловались.

На усадьбе драгун не было. Шведов мертвых, казаками ряженых, с собой увезли. Крестьяне пришли с хуторов ближних. Солдаты, что в карауле уцелели, с ними толпились. Матушку Ольгину и служанку ее убитую, уже вынесли. Женщины в доме прибирались.

Ольга, как мать увидела, так к ней бросилась. На нее упала, в рыданьях забилась. Веселов, понимая, что проститься надо, да и горю-то не поможешь, отошел в сторону. Нурминнена подозвал к себе:

- Вы павших своих похороните, и к Нейшлоту подавайтесь.

- Что так? – спросил финн.

- Война началась! – показал на тела.

- Так не русские же их…

- Теперь уже не важно. Шведы войну начали. Завтра Нейшлот осадят.

- Перкеле… - выругался финн.

- Да! – согласился с ним Веселов. – У меня просьба к тебе, Нурминнен.

- Говори, все исполню.

- Приготовь двуколку, отвезу Хельгу к родным ее, и вернусь.

- А есть куда? – спросил солдат.

- Есть! – усмехнулся Петр.

- Сейчас сделаю.

- Поторопись, Нурминнен.

- Я быстро.

Теперь самое трудное предстояло – увести девушку от тела матери. Как же тяжко на горе смотреть человеческое, а когда оно родных твоих людей касается, просто не выносимо…

- Оленька… - оторвал девушку от матери покойной. – Пойдем, пойдем родная… позаботятся о ней, собраться тебе нужно, милая.

Ушла покорная ему. В дом вступили, а там еще пятна кровавые. Увидела и…, хорошо Петр рядом был, подхватил – она чувств лишилась. Пронес в комнату, на кровать уложил. Рядом сидел, терпеливо ждал, когда очнется. Наконец, ресницы пушистые затрепетали, приоткрылись, вздохнула глубоко, по сторонам посмотрела – где мол я, потом на Петра вопросительно.

- Оленька, ты дома, ты со мной. У тебя обморок случился. – Сердце разрывалось от происходящего.

Кое-как собрались. Петр рубаху нашел себе чистую, камзол сверху солдатский набросил. Бок постанывал, но не сильно. Повязка не набухала.

- Молодец, фельдшер, грамотно перевязал. – Подумать успел. Тем временем еще и письмо быстро сочинил коменданту Нейшлота:

«Завтра, 29-го, к вечеру ждите шведов. Они начинают войну. Ныне была диверсия, в казаков наших вырядились и напали на Пуумалу, яко мы. То повод был. Письмо шлю с невестой своей, Ольгой, внучкой нашего Алексея Ивановича, что рассказывал прошлый раз. Позаботьтесь о ней. Осиротела она ныне. Мать погибла. Отправьте к батюшке моему. Век благодарен буду. Сам остаюсь. Ныне при штабе буду. При том полковнике, что к вам приезжал со мной. Петр». Свернул бумажку – и за пазуху.

Нурминнен уже все подготовил. Веселов хлестнул лошадей и помчались. Быстрей, быстрей. Успеть надо!

К вечеру выскочили к Нейшлоту. Мост впереди лежал пограничный. С шведской стороны ни одного поста. Словно вымерли, как в тот раз, что со Стединком приезжал. На другой стороне моста два русских солдата стояли. Их заметили, ружья поправили, стали наблюдать внимательно.

- Оленька! – Веселов спрыгнул легко и ее на руки подхватил. Узелок подал легкий, что собрала она в дорогу. – Теперь ты через мост пойдешь, прямо к тем солдатам. Подойдешь и скажешь: «Мне нужен сержант Ахромеев». Они вызовут. А когда тот придет, ему скажешь: «Я невеста Петра Веселова. Мне к коменданту надобно!». Он все сделает. И письмо, - достал из-за пазухи, - письмо отдашь коменданту. Ну, родная моя, давай прощаться…

Обнялись, поцеловались. Заплакала опять Олюшка.

- Жди меня, сударыня разлюбезная моя Оленька, жди ненаглядная – шептал в лицо любимое, губами слезы горькие осушая.